Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

22 сентября заместитель госсекретаря Бэрт сообщил мне, что ему поручено заранее сообщить советской стороне о содержании речи Рейгана 24 сентября на Генеральной Ассамблее. Американская сторона руководствуется при этом желанием „подать конструктивный сигнал", свидетельствующий о ее готовности действительно продвигать вперед отношения с СССР.

В ответ на это на другой день я передал Шульцу текст речи, с которой Громыко должен был выступить на сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

27 сентября в Нью-Йорке состоялась встреча Громыко с Шульцем. В ходе беседы Громыко заявил госсекретарю, что в результате политики администрации США советско-американские отношения оказались серьезно расстроенными. По этой же причине между СССР и США не ведется переговоров ни по одной из проблем, имевших решающее значение для судеб мира, — ограничение и сокращение ядерных вооружений, а для начала полный отказ от испытаний ядерного оружия, предотвращение милитаризации космоса, запрещение химического оружия и т. п. Предъявил он ряд претензий и к политике США в различных регионах мира.

Шульц изложил американскую позицию по этим и другим вопросам. Оценки министров, конечно, сильно разошлись. Тем не менее, встреча проходила в достаточно спокойной и деловой обстановке. Правда, какого-либо практического продвижения по обсуждавшимся вопросам она опять не дала.

Надо сказать, что характерной особенностью публичных выступлений руководителей обеих стран во второй половине 1984 года (разгар предвыборной кампании в США) было то, что они заметно меняли тональность в противоположном направлении. Рейган стал более миролюбиво говорить о своей внешней политике и об отношениях с СССР, подчеркивая, что общая обстановка в мире меняется к лучшему. Советские руководители, наоборот, стали чаще публично критиковать политику администрации США, утверждая, что угроза военной опасности растет. Этим они отчасти подыгрывали кандидату демократической партии Мондейлу, который, однако, не сумел успешно использовать выгодную для себя проблему войны и мира.

Тем временем в Политбюро обсуждали непростой вопрос — как нам вести себя на заключительном решающем этапе избирательной кампании в США. Симпатии были на стороне Мондейла, но не потому, что его хорошо знали, а потому, что все были настроены против Рейгана.

Я получил запрос о том, какой линии нам лучше всего придерживаться в эти дни. Я рекомендовал продолжать нашу принципиальную критику Рейгана, но не усиливать ее умышленно. Здесь необходимо соблюдать чувство меры и осторожность, ибо история США свидетельствует: иностранное вмешательство в пользу одного из кандидатов обычно ни к чему хорошему не приводит. К тому же, добавил я, по оценкам посольства, Рейган должен победить, т. е. нам, судя по всему, придется иметь с ним дело еще четыре года.

В целом, Политбюро пришло к такому же мнению, хотя оно было и не прочь в осторожной форме дополнительно покритиковать Рейгана.

Встреча Рейгана с Громыко

После четырехлетнего перерыва в советско-американских контактах на высоком политическом уровне впервые за время пребывания Рейгана у власти 28 сентября состоялась его встреча с Громыко. До этого американский президент фактически делал вид, что для него ни советско-американские отношения, ни личные контакты с советским руководством большого значения не имеют.

Конечно же, это было не так. Как и следовало ожидать, сам Рейган отошел от такого подхода, когда ему предстояло пройти через президентские выборы 1984 года. Президент и его ближайшее окружение, видимо, спохватились, что напряженность в отношениях с СССР и отсутствие прямых контактов с советским руководством вызывают тревогу у американского народа, а это может неблагоприятно сказаться на президентских выборах.

Надо сказать, что советское руководство специально обсуждало директивы — наказ для Громыко к его встрече с Рейганом.

В принятом решении Политбюро, в частности, говорилось:

„Центральной для советско-американских отношений была и остается проблема безопасности, прежде всего все то, что связано с наличием у обеих сторон ядерного оружия и со сложившимся военно-стратегическим паритетом.

Не вдаваясь сейчас в детали, для начала было бы важно в принципе проявить обоюдную готовность остановить гонку ядерных вооружений и в количественном, и в качественном отношениях, другими словами, заморозить существующие ядерные потенциалы и на взаимной основе отказаться от производства и развертывания новых типов и систем ядерного оружия, которые способны еще более дестабилизировать стратегическую ситуацию, или существенно их сократить.

Необходимо также условиться о недопущении милитаризации космического пространства".

Как видно из директив, советское руководство на этот раз основной упор делало не на пропагандистские аспекты противоборства с Рейганом, а на попытку начать процесс достижения договоренностей, прежде всего в области ограничения и сокращения ядерных арсеналов обеих стран. Расчет был на то, чтобы использовать более примирительный тон Рейгана в связи с предвыборной кампанией и постараться задействовать его в этом направлении после выборов, ибо его победа над Мондейлом приобретала достаточно реальные очертания.

Самому Громыко — с протокольной точки зрения — при встрече с президентом был оказан прием скорее на уровне главы правительства, чем министра иностранных дел. Были организованы фотосъемки Громыко и президента в Овальном кабинете Белого дома.

В перерыве во время коктейля перед ланчем к собравшимся вышла супруга Рейгана. После знакомства Громыко предложил тост в ее честь. У него в бокале был клюквенный сок, у Нэнси Рейган — содовая вода. „Мы, конечно, большие любители выпить", — пошутил он. Затем Громыко спросил супругу президента:

— Ваш муж за мир или за войну?

— За мир, — ответила она.

— Вы в этом уверены? — переспросил Громыко.

— Да, уверена, — сказала Нэнси Рейган.

— Почему же тогда он не принимает наших предложений? — заметил Громыко.

— Каких предложений? — переспросила г-жа Рейган. В этот момент их прервали. Потом, уже перед самим ланчом, Громыко сказал ей:

— Вы по ночам на ушко напоминайте президенту о мире.

— О, конечно. Но я буду так же шепотом говорить об этом и Вам, ответила она.

Громыко остался очень доволен этим разговором и с удовольствием рассказал о нем на заседании Политбюро.

Возвращаясь к деловой части встречи Рейгана с Громыко, надо сказать, что она началась с двухчасовой беседы в Овальном кабинете, а затем была продолжена за ланчом в столовой. С американской стороны присутствовал полный набор высших должностных лиц: Буш, Шульц, Уайнбергер, Риган; советники президента Бейкер, Мис Макфарлейн, Дивер и другие. С советской стороны — заместитель министра Корниенко и я.

Рейган начал с пространного заявления о надеждах Америки на мир и с объяснений, почему американцы видят в Советском Союзе угрозу этим надеждам. Громыко дал, разумеется, свою оценку событиям в мире.

Высказывания президента можно было изложить примерно так: политическая философия марксизма-ленинизма, лежащая в основе курса СССР, предусматривает уничтожение капиталистического строя в США и других странах Запада. Значит, США должны вооружаться, чтобы не оказаться, в конце концов, поставленными перед выбором — либо сдаться, либо умереть.