Сухой закон

— Откуда знаешь?

— Там, позади склада широкий проезд. Так сразу и не заметишь. Уходит в лес, в сторону гор.

— Значит, не тупик это никакой, — усмехнулся я.

— В смысле?

— Не бери в голову, — отмахнулся я от него, повернулся в сторону лобового стекла и тут же крутанул руль в сторону, дав по тормозам.

По капоту простучала дробь. Одновременно со звуком выстрела.

— Быстро из машины!

Я чудом не перевернул грузовик, загнав его в лапник и тут же заглушив мотор. Пинком открыл дверь и буквально вывалился наружу в объятия мокрой хвои.

Рощупкин не смог сориентироваться и пронёсся мимо. Из-под его колёс выскочил стрелок, которого я заметил в последний момент. Вслед ему бахнуло несколько выстрелов. Я искренне понадеялся, что он погонит по дороге, но друг, презирая инстинкт самосохранения, увёл грузовик дальше за деревья и затормозил где-то в темноте. Фары его потухли, но я понял, что он тоже сейчас вступит в бой.

Справа Гарри из-под днища авто бил куда-то в темноту, пытаясь сориентировать по вспышкам выстрелов на другой стороне дороги. Пара пуль прилетела в колесо и с медленным свистом «Шеви» осел на одно колесо. Как раз то, за которым прятался ветеран.

Я бахнул несколько раз в сторону вспышек, но скорее так, для острастки. Ожидать, что на таком расстоянии я в кого-то попаду в темноте — было абсолютно бессмысленно.

Со стороны Рощупкина раздалось несколько револьверных хлёстких выстрелов. Жив значит. И не ранен, раз уже сориентировался и начал тоже палить в ответ. Либо ранен легко. Засада сорвалась, и сейчас нападающие оказались между двух огней. Только вот проблема — судя по вспышкам, их было больше чем нас. Минимум пять человек. А нас только трое.

— Merda! Cagne! — раздался пронзительный крик с другой обочины, и я тут же выстрелил в его сторону.

Итальянцы. Это плохо. И непонятно — что тут забыли итало-гангстеры в лесу. В голове сразу зароились мерзкие мысли о том, что Лански и Лучиано вычислили нас и решили поквитаться. Но это же бред — зачем ехать за нами так далеко, чтобы устроить такую неподготовленную засаду на дороге? Проще было бы перебить где-нибудь в городе. Да хотя бы и у меня на квартире, где сейчас лежит раненый Виктор.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и мне показалось, что я разглядел очертания машины, стоящей в стороне от дороги в высоких кустах. Прицелился туда и нажал на спуск. Бахнуло. Показалось, что дробь где-то взвизгнула, оцарапав металл. Но мне может что угодно почудиться — далеко.

— Muori, figli di puttana!

Итальянский я не знал, но общую суть понял почти на сто процентов.

— Долбанные ирлашки! — вдруг добавился ещё один голос, и тут же новый выстрел осветил шляпу целящегося в меня ублюдка.

Я рухнул на еловые ветки, вскидывая дробовик и посылая заряд дроби в сторону стрелявшего. А затем в голове искрой пронеслась правильная мысль…

И я заорал матом в сторону нападавших. Исконно русским. Да на все пять этажей. Сам обалдевая от того, что выдаю на эмоциях. Гарри даже бросил на меня удивлённый взгляд, перезаряжая винтовку.

Издалека мне неожиданно ответил Миша. И вот так в канадском лесу, ночью, в сторону итальянцев, двумя бурными водопадами похлестал великий и могучий, родной русский язык.

То ли от шока, то ли ещё от чего то, но стрельба на мгновение остановилась, и как только я закончил «петь соловьём», повисла гробовая тишина.

Посреди ночи вдруг раздался английский:

— Эй, лепрекон! Это ты что там сейчас сказал?

— Какой я тебе ирландец?!…. — и я снова перешёл на родной, чистый и незамутнённый.

Очередная пауза сменилась удивлённым:

— Вы кто такие? Откуда?

«Я Вас не звал» — моментально пронеслось у меня в голове. И так вопрос итальянца звучал в этой ситуации по меньшей мере не к месту.

— Мы — русские! Из Нью-Йорка! — даже не думая об абсурдности звучащего, возвестил я на всю мощь глотки.

Гарри я в расчёт решил не брать, учитывая численный перевес русских эмигрантов в нашей компании. Но он и виду не подал, что как-то против. Видимо, его полностью устраивал тот факт, что стрельба на время прекратилась. Ветеран уже перезарядил свою винтовку и затих, целясь куда-то в сторону голоса.

— Мы против ваших ничего не имеем! — вдруг раздался ответ.

— Да неужели? И как мне тебе верить после того, как Вы в нас начали палить?! — в запале проорал я.

— Эй, русский! Выходи. Только ствол держи так, чтобы мы его видели. Я тоже выхожу!

Тут уже такой смелости подивился я. Но выдал лишь:

— Пошёл ты!

— Вас трое всего. А нас пятеро. Но мы договоримся, я уверен.

— Тогда и выходи сам, раз Вас больше. А там я уже подумаю, — отрезал я.

Секунд пять ответом мне была тишина, но затем ветки с другой стороны дороги зашуршали.

— Не стреляйте! Мы ждали не Вас. Выходим!

На дорогу ступил невысокий, плотный мужичок в пальто. Квадратный, сбитый, с покатым лбом и живыми глазами. В руках у него был револьвер явно не по размеру его ладони, но держал он его над головой крепко и уверенно. Вторая рука была пуста. Её он поднимать не захотел, видно не мог примириться с таким положением вещей. Далеко отходить от кустов «парламентер» не стал. По фигуре было видно напряжение.

— Если Вы в меня пальнёте — парни изрешетят ваш грузовик в сито. Все живыми не уйдёте…

Это я знал и без него. Поэтому медленно поднялся, держа дробовик в одной руке, и вышел на дорогу навстречу. Остановился и развёл руками:

— Какого лешего Вы тут творите?

— Мы ждали машины ирландцев. Хотели забрать их товар. Думали, что они проедут тут позже, но как только поставили машины, так сразу появились Вы, чёрт бы Вас побрал! Мы даже не успели нормально спрятаться.

Ага, подумал я, и только это, похоже, и спасло нам жизнь.

— Ваши ирландцы ещё на «ферме»… — ответил я.

— Откуда знаешь? — я даже увидел, как шляпа малорослика от удивления приподнялась. Был он вообще раза в два шире меня. Эдакий куб на ногах.

— Мы только что оттуда. Видел их.

— Ma che cazzo! — ругнулся предводитель засады, — Теперь надо сваливать! Они, наверное, услышали стрельбу…

Коротышка взмахнул свободной рукой и полез ею в карман:

— Закурю!

И дальше поток ругательств. А ничего он так, быстро освоился. Напомню, стоим мы оба под прицелами стволов. И от этой мысли по спине пробегал холод.