Сухой закон

А я тем временем разглядывал толпу. С моей трибуны были видны в обе стороны все секции. Фаворита встречали громкими одобрительными возгласами. Кто-то потрясал в воздухе такими же листами с номерами, который был и у меня в нагрудном кармане.

Американцы вообще азартны. Но их азарт неразрывно идёт с массовой зрелищностью. Фестивали, толпы разукрашенных актёров, громкая музыка, тонны пафоса. Без этих составляющий редкий американец пойдёт куда-то и будет ставить заработанные кровные. Он не просто ставит деньги, он пытается даже так поднять свою значимость. Он будет пытаться «разузнать» от неведомых секретных источников, кто выиграет в этом забеге, или в каком иннинге конкретный игрок на матче по бейсболу подаст нижнюю подачу. Чтобы потом с умным видом вещать знакомым за кружкой пива перед матчем, что ставить надо именно вот сюда и вот столько. А после проигрыша будет проклинать букмекеров.

Этим они отличаются от китайцев, да и вообще значительной части азиатов. Там, наоборот, азарт заключается в самом процессе. Как-то раз в прошлой жизни я видел, как китайцы в одной деревне сгрудились около двух дерущихся петухов и делали ставки. И когда одна из горластых птиц уже явно добивала вторую, некоторые ещё бросали монеты в круг на сторону проигрывающего гребешка. А затем сокрушались и винили во всём именно изменчивую фортуну. Азартнее китайцев я не видел ещё никого. Они ставят на абсолютно незрелищные соревнования, но болеют так, словно это кубок мира по футболу.

Тем временем, моё внимание привлекла девушка в моей секции трибуны, облачённая в стильное пальто. В отличие от большинства дам, одетых в пальто-трапецию на британский манер, её одежда была перехвачена пояском, а высокая тёплая шапка свободно покоилась на уложенных вокруг головы косах. Брюнетка, бледная кожа, длинная шея. Она, в отличие от большинства зрителей, не поддавалась всеобщему ажиотажу, который проник даже сюда, в трибуну, где респектабельно одетые люди поначалу старались придать себе невозмутимый вид.

Девица отмахивалась от высокого, статного кавалера, который пытался ей что-то говорить на ухо. И неотрывно смотрела на барьеры, за которыми уже расположились лошади для забега. Её изящный профиль зацепил мой взгляд.

Дождь слегка усилился.

Девушка словно почувствовала его и неожиданно повернула голову, встретившись со мною глазами. На секунду задержала его, улыбнулась и задала вопрос:

— Вы впервые здесь, мистер?

Её спутник с неудовольствием посмотрел на меня, но промолчал.

— Да, леди, — ответил я, не видя — есть ли кольцо на её пальце. Руки девушки были спрятаны в рукава.

Она снова принялась смотреть в сторону позиций для старта, продолжая внезапный диалог:

— Увлекаетесь скачками?

— Не так, чтобы очень… — честно признался я, пробираясь ближе к ней.

— У Вас в руках билет на лошадь под номером пять. Это Гарцующая. Много ли Вы поставили?

— Порядочно, эээм…

— Мисс Блум, — представилась девица.

— Да, мисс Блум. Сумма приличная.

— У Вас необычный акцент. Вы не представитесь? Откуда Вы?

— Меня зовут Алекс, — на американский манер произнёс я своё имя, — Я из России.

— Блум, невежливо так приставать к незнакомым людям, — недовольным тоном проговорил высокий кавалер.

— Мы уже знакомы, Дэн. Не обращайте внимания, мой брат всегда считает, что должен меня везде опекать.

Дэн закатил глаза, а затем посмотрел осуждающе уже и на меня.

— Необычная ставка для новичка, мистер Алекс. Не проще ли было поставить на фаворита. Выигрыш будет небольшой, но все считают его гарантированным, — улыбнулась девушка, обнажив ровные тонкие зубки.

— Я полагаюсь на удачу, мисс Блум, — улыбнулся я в ответ.

Над ипподромом прокатился скрежет «включения» и помех мегафона.

— Дамы и господа, леди и джентльмены! Сейчас будет дан сигнал для старта! Внимание!

Толпа загудела громче и даже подалась вперёд. Кто-то в запале вскочил и перевернул лоток, висящий на шее у продавца-бегунка, предлагающего всем ход-доги. В той стороне сразу раздался смех, ругань и крик.

Блум посмотрела на меня и усмехнулась:

— Вы впервые на скачках, Алекс.

— Как Вы это поняли? — я посмотрел в зелёные глаза, где внутри прыгали бесята.

Нельзя было назвать её первой красавицей мира, хоть девушка и была очень хороша собою. Скорее, Блум подошли бы другие слова. Утончённая, озорная, лёгкая, грациозная.

А она, тем временем, отвечала:

— Это гандикап — гонка, где лошади примерно одних параметров. В первую очередь, веса. И она всего на семь фарлонгов, а это меньше мили. Очень хорошая чистокровная лошадь может пройти милю за две минуты. Так что у нас будет только эти две минуты, чтобы насладиться этим…

В этот момент щёки её раскраснелись, а глаза открылись шире. На бледных щеках появились ямочки. Блум явно любила скачки. Так, гнать от себя все это. А голове тут же возник осуждающий образ Али.

— … Поэтому все сейчас волнуются. Кто-то из-за денег. Кто-то, потому что любит эти соревнования. Всего две минуты… А Вы — спокойны, как удав. Посмотрите, разве это не прекрасно?

Она взмахнула рукой в сторону старта, и над нами неожиданно зазвучал громкий сигнал. Тут же с грохотом распахнулись стартовые боксы. Скакуны рванули по грунту, мгновенно взорвав его десятками копыт. Комья грязи взмыли в небо. Жокеи погнали своих скакунов вперёд под одобрительный крик зрителей. Большинство тех, кто сидел до этого на месте — вскочили со скамей, желая увидеть как можно больше.

Я украдкой бросил взгляд на Блум. Она замерла, поднявшись на цыпочках и подавшись в сторону несущихся мимо нас всадников. Казалось, она полностью отключилась от всего, что происходила вокруг, превратившись в статую. Впрочем, её брат тоже перестал бросать на нас недовольные взгляды, но, напротив, громко потрясал голубым билетом со ставкой и кричал что-то.

Я не стал отвлекать девушку, тоже сосредоточившись на том, что происходило на дистанции. Через несколько секунду «накрыло» и меня. Сгустки мышц, перекатывающихся под кожей скаковых лошадей, несущихся по ипподрому, казалось, превратились в совершенные двигатели, работая настолько чётко и быстро, что сам вид летящего скакуна завораживал. Если бы не комья земли, летящие в стороны, казалось бы, что лошади не касаются поверхности.

Впереди сразу забрал себе старт фаворит с говорящим номером один. Жокей на нём привстал так высоко, что мне даже стало за него страшно. Позади на половину корпуса шёл номер четыре, вороной жеребец, «бодающийся» за второе место с коричневой кобылой.

— Английская… скаковая… — вдруг медленно произнесла Блум, напряжённо глядя за усилиями этой пары наездников.

А позади нёсся номер пять. Признаться, я начал волноваться. Половина дистанции была уже пройдена, а Гарцующая ещё пока шла четвёртой, как будто медленно съедая невидимые сантиметры до тех, кто боролся за второе место. Поворот. И она на треть корпуса приблизилась к ним ещё.