Суккуба
Шрифт:
– Танюха, скидавай платье! Вернее то, что от него осталось – белое видно! Они нас в платьях легче видят!
Таня кивнула, быстро стянула с себя остатки того, что когда-то было платьем, посмотрев на грязную, в пятнах крови тряпку с сожалением бросила:
– Берегла, берегла…ну твою ж мать, а?!
– Плохими словами не выражайся! – нарочито-деловито поправила Валентина, и они обе вдруг начали хихикать, а потом захохотали – в голос, захлебываясь, со слезами и стонами. И смеялись так минуты три без остановки, прекрасно понимая, что это ненормально, что у них на самом деле истерика, и что сейчас точно не до смеха.
Таня никогда еще не была так близко от вертолета. Ну что такое вертолет?
Нет. Он не стрекочет. Он ревет. Он отправляет вниз такой поток воздуха, что вверх подымается все, что может улететь! Бумажки, веточки…обрывки платьев. Рев такой, что уши закладывает! Но страшнее всего – человек в дверном проеме вертолета – тот, что у пулемета. Он смотрит на Таню сквозь свои темные очки-консервы, закрывающие половину лица. Есть в нем что-то от насекомого, или от инопланетянина, который выглядывает из своей летающей тарелки. Он рядом, совсем рядом, и Таня видит, как шевелится круглый, многоствольный пулемет, выбирая место, к которому понесутся раскаленные смертоносные пчелы.
И ее охватила ярость! За что?! Ну что она сделала, чтобы вот так умереть на раскаленном склоне чужой страны?! Она и не любила никогда! Да и не жила как следует! Ну за что ей такая кара? Столько мерзких, совсем мерзких людей живут и процветают, можно даже сказать – нелюдей! А она, простая девчонка, должна сейчас корчиться, раздираемая свинцовым дождем?! Да не бывать этому!
Зов ударил в пулеметчика уже после того, как первая очередь вспорола склон горы, взметнув в воздух кусочки дерева, землю, перегретую пыль и мелкие камешки, посекшие кожу лица. Пулемет тут же замолк, и человек в очках-консервах замер, застыл, будто его разбил паралич.
До вертолета было совсем недалеко – метров десять, не больше, он висел прямо над крутым склоном, где прятались девчонки, и Тане было видно все, что происходило в вертолете, открытом с обеих сторон. Это был какой-то иностранный вертолет, похожий на те, что показывали в американских боевиках. Таня не знала его названия, да и зачем ей оно? Главное – не ошибиться с расстоянием!
И она помчалась вперед. Короткий пробег, и…прыжок! На пределе сил модифицированного тела-«бабуина», на ярости, на отчаянии, на злости – вперед! Туда, где сидит пулеметчик, туда, где за его спиной виднеются еще две фигуры, тормошащие, отталкивающие пулеметчика от дверного проема!
Она не долетела всего чуть-чуть. Пилот, который заметил старт суккубы, отвернул вертолет в сторону, и все, что она смогла – это зацепиться за толстый металлический полоз, окрашенный в грязно-зеленый цвет.
Но этого хватило. Руки, «украшенные» острейшими когтями, перевитые стальными модифицированными мускулами оборотня выбросили Таню вверх, к салону вертолета, и через секунду она уже перелетала через голову пулеметчика, отчаянно вцепившегося в свое орудие убийства.
Ее успели подстрелить – три пули из крупнокалиберного пистолета разорвали ей грудь, бок, левое плечо, но это никак не могло остановить атакующую суккубу. Неприятно было, да, больно, замедлило – на полсекунды, но не более того. Вот если бы в голову, если бы мозги наружу, тогда да. А так – ну, хуже работает левая рука\лапа, и что? Неужели им станет легче, если голову оторвут не двумя руками, а одной правой?
Никогда Таня не думала, что будет убивать вот так, своими руками, чтобы кровь брызгала наружу, заливая лицо, стены, пол. Чтобы трещали выкручиваемые позвонки, чтобы с чмоканьем отрывалась плоть, лишенная своего привычного местоположения.
Стрелок из пистолета умер мгновенно, на месте. Таня оторвала ему голову, и выкинула ее наружу. Второй почему-то так и не выстрелил, хотя усиленно жал на спуск, направляя на суккубу свой пистолет. То
ли патрон в патронник не дослал, то ли с предохранителя с перепугу не снял – да какая разница, почему не выстрелил? Главное – не выстрелил, вот и все! И полетел вниз – с криком вылетев в пустоту после страшного удара открытой лапой.Снова посыл Зова – пилот охнул и оглянулся на суккубу, превращающуюся в девушку. В красивую девушку, в очень красивую девушку, в девушку, ради которой стоит убить весь мир, или положить его к этим стройным, таким соблазнительным, таким желанным ногам!
– Возвращайся! Нужно подобрать мою подругу!
Пилот мелко закивал, и вертолет сделал разворот, отправляясь туда где осталась Валентина. Вернее – то, что от нее осталось.
Таня, когда бросилас в атаку на вертолет, видела краем глаза – очередь в упор вспорола Валентину от плеча до колен. Брызги крови и кусочки плоти налипли на Танину кожу, но Таня не позволяла себе думать о том, что случилось с Валентиной, и ни на секунду не допустила мысли бросить Валентину умирать, отправившись в полет без нее. «Русские своих на войне не бросают!» – вбито в голову с самых младенческих лет. А она все-таки русская, хоть и превратилась в невесть что, нечто среднее между оборотнем и дорогой шлюхой по вызову.
Вертолет завис над тем местом, где оставалась Валентина, и Таня с замиранием сердца выглянула вниз. Дело было совсем худо. Скорострельный пулемет буквально отсек левую руку девушки, освежевал ей бок и наискосок, как топором, отрубил ей обе ноги. От гордой, непреклонной Валентины остался жалкий обрубок, лежащий в луже крови и молча смотрящий на зависший вертолет.
Да, она была жива – моргала, сидела, опершись на правую руку и смотрела, смотрела, смотрела… Ждала смерти, скорее всего.
– Ты! – Таня ткнула пулеметчика кулаком (больше всего ей хотелось врезать ему по морде, да так, чтобы очки брызнули!) – Вниз! Взять герл! Тащить в геликоптер! Быстро! Быстро!
Пулеметчик кивнул, бросился вглубь салона. Тут же, буквально за секунды соорудил какой-то агрегат – вроде как лебедку – зацепившись за пояс, прыгнул за борт, к земле. Еще через пару минут он уже показался в проеме двери, втолкнув в салон искалеченную Валентину.
– Жива? – Таня наклонилась к напарнице, сморщившись, осмотрела запекшиеся культи ног, изуродованное плечо – Заживет! Не переживай!
– А я и не переживаю! – хрипло процедила рыжая, и вдруг глаза ее закатились. Потеряла сознание.
И к лучшему! – решила Таня, выбросив из головы все лишние мысли. Нужно было решать, куда лететь. Горючего в баках не навсегда, так что время терять ни к чему.
– Лететь туда! – Таня махнула рукой – Вперед! Я смотреть! Как говорю вниз – искать площадка, садиться! Все понять?
Она говорила по-английски, если, конечно, это можно так назвать. Но и пилот, и стрелок ее прекрасно понимали, так что никаких проблем с языковым барьером не возникло. Она как-то так быстро перешла на английский, что сама себе удивилась – стрессовая ситуация, вроде бы все должно вылететь из головы – ан нет! Наоборот – ясность в голове невероятная, просто-таки до хрустального звона!
– Геликоптер! – пилот махнул рукой назад – Погоня!
Таня осторожно, чтобы не выпасть выглянула из дверей – точно! Летит, гад!
– Стреляй! Сбить геликоптер!
Стрелок заторопился к пулемету, проверил ленту (такой пулемет Таня видела у Терминатора). Что-то прокричал пилоту, вертолет сделал поворот и завис на месте. Другой вертолет приблизился метров на двести, когда пулемет заревел, выбрасывая длинный, огромный конус пламени.
Таня увидела, как разлетелось остекление второго вертолета, а потом задымился двигатель. Еще секунда – взорвались баки, и вертолет Тани качнулся под ударом взрывной волны.