Султан и его гарем

– Что скажешь ты на это, Мансур-эфенди? – снова спросила первая Маска.

– Мне надоело отдавать вам отчет, требовать который от меня никто не имеет права! – отвечал Мансур с презрительной гордостью. – То, что сделано, сделано, такова была моя воля, и я считал это нужным и полезным.

– Брат Муталеб, начинай! – сказала прежняя Маска.

– Я обвиняю тебя в том, что ты неслыханным образом злоупотреблял своей властью; множество твоих жертв вопиет к небу о мщении! Кто сосчитал число этих жертв? Кто назовет их имена? Разве несчастная дочь Альманзора не томилась у тебя в темнице? Разве Ибам не умер мученической смертью? Мои взоры отворачиваются от твоих жестокостей! Произнесите ваш приговор, братья!

– Продолжай, брат Бену-Амер! – сказала первая Маска.

– Я обвиняю тебя в убийстве консулов в Салониках, – сказал Бену-Амер. – От наших глаз ничто не скрывается! Это убийство было твоим делом! Твоя воля умертвила консулов, чтобы вызвать войну за веру! Твои руки запятнаны кровью! Все старания нашего мудрого начальника, Альманзора, были тщетны: ты ослепил народ!

– А ты, брат Калеб? – спросила первая Маска, когда Бену-Амер замолчал.

– Взгляните на военные сражения, братья! – сказал Калеб. – Там также видны ужасные последствия тайного могущества подсудимого! Бог есть любовь, говорим мы, все люди братья, вот истина, соединяющая нас! А ты? Разве ты не называешь себя тайным главою церкви? Кровь и кровь ознаменовывают твое владычество! Бог с гневом и отвращением отворачивается от тебя, потому что ты злоупотребляешь его именем и своим могуществом! Ты вызвал войну! Твои посланники рыскают по вассальным землям! Все жестокости, в которых виновны солдаты, – твое дело! Горящие деревни, люди, взывающие к небу о мщении, – все это твое дело! Трепещи того дня, когда предстанешь пред престолом высочайшего Судии! Все грешники получат прощение, потому что, в сравнении с тобой, они безгрешны! Достаточно преступлений совершил ты на свете! Тот, кто остановит твои преступления, сделает угодное Богу. Теперь произнесите приговор, братья, я все сказал.

– Брат Абульфеда, говори! – сказал после небольшого молчания тот, кто казался председателем.

Абульфеда, последний из круга, заговорил.

– Я обвиняю тебя, Мансур-эфенди, в цареубийстве! – сказал он. – Смерть Абдул-Азиса – твое дело. Да, трепещи, видя, что твое преступление не осталось в тайне! От наших глаз ничто не скрывается! А что происходит теперь? Что хочешь ты сделать с новым султаном, едва поднявшимся на ступени трона? Слушайте, братья, и ужасайтесь! Мансур желает устранить нового султана Мурада, и тот уже пьет отравленное питье, а затем в один из дней будет объявлено, что султан Мурад отстранен, потому что не способен управлять.

Абульфеда замолчал.

– Довольно, братья! – сказал председатель. – Ваши обвинения привели нас в ужас, и я, Хункиар, мулла Кониара, подтверждаю справедливость этих обвинений! Султан Мурад будет твоей последней жертвой, Мансур, жестокий деспот, злоупотреблявший своей властью!

– Остановись! – повелительно перебил его Мансур. – Я довольно слушал вас! Что значит эта полуночная комедия? Долой ваши золотые маски! Вы хотите судить меня? Меня, которого воля Аллаха сделала высшим лицом в государстве? Зная мое могущество, вы вообразили поэтому, что можете судить меня? Я хочу знать, кто вы такие, кому вы служите? Долой ваши маски, я хочу знать своих противников.

– Так узнай же их! – вскричал председатель. – Мое имя ты уже слышал!

– Это ложь! Ты не мулла Кониара – первое лицо церкви, потомок божественного пророка! – отвечал Мансур.

– Гляди! – сказал тогда председатель, срывая платок, закрывавший его лицо, и золотую повязку. При бледном свете луны Мансур увидел перед собою почтенного старца с длинной седой бородой.

– Да… ты мулла Кониара… – сказал Мансур глухим голосом. – Ты тот, кто первый имеет право на занимаемое мною место.

– А здесь, вокруг тебя, ты видишь могущественнейших мулл государства, не всех, но тех, которые, подобно мне, стремятся к общей высокой цели, – сказал старик. – Мы же все повинуемся воле мудрого и благородного потомка калифов Альманзора, которого ты считаешь мертвым, но он живет под именем Абунецы! В настоящее время он исполняет священный долг, употребляя все старании на далекой войне, чтобы уничтожить твое влияние!

Золотая Маска снова закрылась и заняла свое место в кругу.

Теперь Мансур знал, что находится в руках служителей церкви.

– Вы слышали обвинения против Мансура-эфенди, братья мои, – продолжал Хункиар. – Теперь надо произнести приговор!

– Как можете вы произносить приговор, – вскричал Мансур, – когда, по вашим словам, все люди братья и Аллах есть Бог любви?

– Ты презрел этот закон и не следовал ему! Не употребляй же его для своего оправдания, – сказал Хункиар. – Кто, как ты, взял себе в союзники преступление, тот в день суда напрасно будет взывать к божественной любви и прощению! Никогда ни один смертный не будет занимать то положение, какое имел ты в стране.

– Никогда! – повторили все, и Мансуру показалось, что он уже слышит свой смертный приговор.

– Ты же, – продолжал Хункиар, – трепещи божьего суда! На земле же твое владычество кончено, и я спрашиваю вас, братья, какой приговор заслужил этот человек.

– Он заслужил смерть от руки палача! – сказала первая Золотая Маска.

– Он заслужил смерть! – сказал следующий, и все присутствующие повторили то же самое.

– Ты слышал, Мансур-эфенди? – обратился к нему Хункиар. Твой приговор произнесен! Ты приговорен к смерти!

– Вы хотите исполнить надо мной этот приговор? – вскричал Мансур, дико оглядываясь вокруг. – Сместите меня, вы имеете право это сделать, потому что принадлежите к главам церкви, но смертного приговора вы не имеете права произносить, и во имя…

– Довольно! – повелительным голосом перебил его Хункиар. – Ты злоупотреблял своей властью, кровь требует крови! Наш приговор не подлежит обжалованию или отмене!

– Значит, вы не лучше меня! Произвол – ваше орудие! – вскричал Мансур. – Бойтесь наказания, мою кровь вам не удастся пролить безнаказанно! Меня уже должны разыскивать.

– Уведите приговоренного! – сказал Хункиар, и в то же мгновение лицо Мансура было снова закрыто…

XV План мщения

В один из следующих вечеров около дома Сади-паши бродил старый нищенствующий дервиш.

Он узнал от одного из слуг, что Реция хотела покончить с собой, и казалось, это известие произвело на него сильное впечатление.

Лаццаро, которого никто не узнавал, страшно ненавидел Сади и поклялся убить его. Известие о его освобождении и опасное положение, в котором находилась Реция, еще более укрепили его решимость отомстить молодому паше. Уничтожить Мансура и предать его в руки Золотых Масок ему удалось. Теперь он хотел разделаться с Сади, а затем уже, для обеспечения своей безопасности, выдать Золотых Масок. Но он должен был спешить, так как знал страшное могущество и всеведение Золотых Масок.

Лаццаро уже составил свой план, и в случае его удачи он отомстил бы всем, кого он ненавидел.

Реция умирала – он должен был еще раз видеть ее! Все его отчаянные попытки овладеть дочерью Альманзора остались тщетными… Теперь она умирала… Сади, отнявший ее у него, также не будет более обладать ею! Эта мысль утешала Лаццаро и наполняла его душу дьявольской радостью.

Нищенствующий дервиш вошел в дом…

– Проведи меня к своему господину, – попросил он подошедшего слугу, – у меня есть к нему важное известие!