Сумасшедшая шахта
Шрифт:
– Жинка моя, Ирка, здесь, я слышал?
Я обомлел. Ирина Ивановна – жена Валеры? Вот это хохма!
– Здесь... – поморщившись утечке информации, ответил в сторону комендант сумасшедшей шахты. – Инке помогает...
– А что домой сразу не поехала?
– Стреляли...
– А... – протянул Валера, вглядываясь мне с товарищами в лица в попытке определить, кто из нас спит с его женой. В конечном счете взгляд его остановился на Коле... Располосовав его вдоль и поперек прищуренными глазами, Валера одобрительно покачал головой и, не поворачивая головы к Шуре, сказал:
– Бабки я привез, десять лимонов. Правда больше мелкими – пятидесятки и двадцатки...
– А Елкину и Тридцать Пятому замену?
– А ты разве не... Ты же говорил, что этих подготовишь? – удивленно кивнул Валера на меня с Борисом и Колей.
– Не... Их я... Тут... Тут другие трое... В общем, потом объясню... – смешавшись, ответил Шура и, виновато заглядывая мне и моим товарищам в глаза, попросил помочь Валере подняться в кают-компанию...
Стоит ли говорить, что эта минутная беседа повергла нас в состояние шока. Десять миллионов долларов, ротация психов, Ирка – жена Валеры (значит, врала о своем покойном провожатом?) и перековка нас в Елкина и Тридцать Пятого, какие-то другие трое, наверное, Худосоков с приятелями – этого хватило бы и на буйное помешательство в кубе. Но мы уже были закалены Шурой и к тому же у каждого из нас за поясом было по пистолету (Ольгин умопомрачительный пупок также скрывала рукоятка "Макара"), а в них по восемь патронов в обойме и один в стволе. Последний факт несколько успокаивал, тем более, что ни Шура ни Валера не были вооружены.
Но полной уверенности в своей безопасности и безопасности друзей в компании сумасшедших, колдуньи и инвалида-воротилы не было и быть не могло и у меня в голове закрутилась маленькая такая мыслишка: "А не всадить ли в каждого из этих психов по парочке-другой пуль для вящей уверенности в светлом будущем?" Я посмотрел поочередно друзьям в глаза и увидел, что у этой моей мыслишки есть парочка очень похожих подружек.
– Спокойно, мальчики! – поняв о чем мы думаем, воскликнула Ольга. – Все идет прекрасно! До заключительных бурных и продолжительных аплодисментов под брызги шампанского остается совсем немного. Тащите Валеру наверх и скорее возвращайтесь.
Оставив Валеру Инессе и несколько озабоченной появлением мужа Ирине Ивановне, мы с Николаем вернулись к Ольге и Борису. Шуры с ними не было – он подъехал минутой позже на красной "Тойоте" с отчетливыми следами постоянных дорожных столкновений. На дне ее кузова безмолвно лежали трое мужчин в больничной униформе противного мышиного цвета. Судя по бессысленно полуоткрытым глазам, они были напичканы транквилизаторами. У двоих из них на голове и руках были кровоточащие ранки, явно оставленные ехавшей сверху Валериной инвалидной коляской.
– Буйные? – спросил Борис Шуру, внимательно рассматривая сумасшедших.
– Да... Самые что ни на есть, буйные. Их в самом Кавалерово изловили. Через часик оклемаются, надо их прямо сейчас на место. Там, у ствола тележка есть...
Шура посмотрел на меня с товарищами, но, не решившись попросить нас пригнать тележку, пошел за ней сам.
– Поможете спустить их в музей? – попросил он меня, как только вновь прибывшие буйные были погружены на тележку. – Очнутся, могут дел натворить – мало не покажется...
– Помогут, помогут! – ответила за нас Ольга, подталкивая меня к тележке. – Конечно, помогут! Ну, не бесплатно, разумеется.
От Ольги веяло такой неколебимой уверенностью в счастливом исходе вовсю разворачивавшейся драмы, что мы, как безвольные статисты, подчинились ее воле и скоро
катили тележку с недвижными телами сумасшедших по восьмому горизонту.Войдя в музей, Шура включил свет, не спеша вытащил из кармана связку ключей и открыл дверь в правую камеру. После того, как мы занесли в нее сумасшедших, он вернулся в коридор, разделявший камеры и, глядя в пол, глубоко задумался.
– Ты чего мыслителя роденовского из себя изображаешь? – сказала Ольга, посмотрев на него с минуту прищуренными глазами. – Давай, показывай, что в ящике было!
Шура тяжело вздохнул, затем странно улыбнулся и начал открывать дверку в левую камеру. Войдя в нее, он не спеша подошел к середине внутренней стенке камеры и нажал что-то на одной из досок обшивки. Затем с силой надавил обеими руками на доски – и часть из них в виде прямоугольного щита размером два метра на метр подалась внутрь на несколько сантиметров. Еще что-то нажав, Шура задвинул щит за деревянную обшивку и перед нами открылась массивная, крашенная коричневой краской металлическая дверь. Увидев ее, Ольга подалась к Шуре и встала за его спиной. Предводитель сумасшедших, не оборачиваясь, вынул из нагрудного кармана тяжелый ключ, повернул его несколько раз в замочной скважине и толкнул дверь наружу. Она открылась медленно, с протяжным скрипом. Когда скрип стих, Шура медленно, всем корпусом обернулся и я с ужасом увидел, что он опять начал превращаться в монстра... На несколько дней раньше срока.
На Ольгу перемены, происшедшие в Шуриной физиологии не произвели никакого впечатления – она просто выхватила из-за пояса свой пистолет и с размаху ударила его ручкой Шуру в сердце. Не успевший материализоваться и на осьмушку, монстр тяжело выдохнул и упал внутрь только что открытой им потайной комнаты. Пока товарищи искали в ней выключатель, я осмотрел Шуру и с удовольствием пришел к выводу, что сердце его хоть и медленно, но бьется...
Войдя в потайную комнату, я застыл с открытым ртом – это, без сомнения, была мастерская, мастерская фальшивомонетчиков! В дальнем ее углу на стеллаже размером два на три метра и глубиной сантиметров сорок лежали пачки долларов. Коля с Борисом заворожено перебирали их в руках. Справа, под стенкой, вокруг большого дивана, оббитого красным бархатом, лежали десятки частью измятых и скомканных листов неразрезанных долларов формата А1. Посреди комнаты на крепком деревянном столике стояло нечто напоминающее разобранный печатный станок... Его деловито рассматривала Ольга...
– Сколько баксов... – наконец выдавил из себя Николай. – Миллиард, не меньше...
– Пять, – услышал я за спиной тихий Шурин голос. – На этом стеллаже пять миллиардов долларов. И еще двести миллиардов в комнате за ним... И сто миллионов настоящих...
– Ты чего? Совсем свихнулся? – спросил я, пытливо оглядывая Шуру в котором, впрочем, уже ничего от монстра не осталось.
– Да нет... Уже около года изготовляем... И продаем потихоньку.
– Да я не о том! – вскричал я. – На таком стеллажике пять миллиардов и копытом не поместятся.
– Это стодолларовыми купюрами пять миллиардов будут пятьдесят тонн весить, – усмехнулся предводитель сумасшедших.
– А на стеллаже какие? – насторожилась Ольга.
– Тысячедолларовые в основном, – зарумянился Шура. – Перед вашим здесь появлением я по делам во Владик уезжал и Ваня Елкин инициативу проявил... Ладно бы ноль лишний подставил...
– А что еще?
– Да он, озорник, еще мой портрет изобразил... – виновато улыбнулся фальшивомонетчик. – Вместо президента ихнего. Ничего получился – мне понравился.