Сумасшедшие двадцатые

Майклсон всматривается в ее лицо, касается ее нежной кожи, от чего Кетрин прикрывает глаза, искренне улыбается. Она была все так же прекрасна, как и в их первую встречу. Тогда ее лицо было в крови, порезах, синяках, а сейчас она научилась прятать свои раны внутри себя. Даже не может сделать вдох, ведь ей не хватает воздуха. Казалось, даже если завтра все разрушится, прольется кровь, то их любовь не умрет. Они все равно будут вместе ведь их любовь все так же сильна и всепоглощающа. Но если завтра всему настанет конец, то Кетрин не будет знать, как жить и отправится за ним в Ад. До конца.

— Добро пожаловать в Ад, Элайджа, - она обернулась, широко распахнула глаза.

— Ад настанет только завтра, моя Катерина, - не может найти в себе силы, чтобы выдавить из себя хоть слово или сдвинуться с места, не выпускает ее из своих объятий.

— Позволь мне завтра быть рядом,– глаза наполнились слезами. — Теперь я знаю, что наша любовь сильнее всего. Не уходи без меня.

— Значит, ты предлагаешь мне подвергнуть опасности ту, которую я люблю? – отталкивает ее. — Никогда. Это никогда не произойдет.

— Я последу за тобой даже в Ад и плевать на твое мнение, я отдала тебе свою свободы - все, что так ценила в этой жизни. Я отдала тебе все, потому что мои чувства реальны. Любовь со вкусом кофе реальна, не та, что описываю в французских романах. Наша любовь реальна. Я иду вместе с тобой,- срывается с губ брюнетки, которая, впиваясь в его губы и наконец-то получая тот самый долгожданный и нежный поцелуй.

Не уступит, не под стать сдержанному и ледяному Элайджи Майклсону, ведь она яркое пламя, которое заставляет таить лед в его сердце. Остроумная и смелая, лучшая из худших, та у которой всегда есть план, та, кто отправится за ним в Ад.

Завтра уже наступило, а вместе с новым рассветом наступил и Ад.

Комментарий к Глава 56. Часть I. Добро пожаловать в Ад. Ана бэкэбэк энта* - Я люблю тебя. ( с арабского. )

========== Глава 56. Часть II. Добро пожаловать в Ад. ==========

" Зло нельзя победить, потому что борьба со злом и есть сама жизнь. "

Александр Дюма.

Снова вздох. Вздох через силу. Купе поезда озаряет полумрак. Керолайн решилась прочитать письмо от Клауса, только когда из купе вышли мужчины. Ирме нужно было покормить дочь. Одинока, и дышит через силу, разрывает заклеенный конверт. Затаила дыхание рассматривая незаконченный рисунок : цветы, основную часть рисунка занимает Эльфивая башня, с правой и левой и правой стороне от башни многоэтажные здания. Черно-белый рисунок, который обязательно должен быть закончен. " Керолайн, я знаю, о чем ты думаешь сейчас. Не думай. Я – монстр. Я – Дьявол. Дьявол, но у каждого Дьявола должен быть свой ангел. Ты мой бледный, белокурый ангел. Ты должна жить. Жить своей жизнью, если в моем сердце окажется пуля, если мое сердце остановится. Живи, прошу тебя. Не оплакивай меня, и мне достаточно знать, что моя дочь узнает от тебя, что ее отец любил ее. Хоуп и ты – самое важное в моей жизни. Я всегда буду оберегать вас. Всегда и навсегда – я сдержу клятву своей семьи. Я защищу, свою семьи. Помни, я сделаю все правильно для вас. Мой первый правильный поступок – спасение жизни Ирмы Де Мартель и ребенка Тристана, по вине которого я потерял бизнес отца. Ты учила видеть доброту и свет в людях, я увидел свет только благодаря тебе. Я был во тьме, и ты показала мне путь к свету. Я поступил решение за тебя, но знай, что я буду рядом с тобой в Париже. Ты увидишь мир моими глазами. Ты увидишь Париж. Уверяю тебя, ты будешь счастлива в Париже, а я буду рядом с тобой. Рядом с тобой мне лучше. Я буду рядом с тобой, в твоем сердце. Я вернусь к тебе Керолайн и мы обязательно познаем минуты счастье в Париже. Твой Клаус. "

Снова вздох. Всхлип. Ее слезы капают на пожолклую бумагу. Ее слезы – это боль. Боль, которой расплатилась Керолайн желая быть счастливой. Боль ведь в городе ее мечты его не будет рядом, они не пройдутся по узким улочкам Парижа, они обязательно выпью кофе в летнем кафе с плетеной мебелью. Они обязательно будут счастливы, но только не сейчас. Сейчас еще не настало их время.

Чикаго.

Не уснуть. Как она могла уснуть, если ее семье угрожает опасность? Если бы опасность грозила ей, то Кетрин бы даже не задумывалась, убила, не обернулась и спасла бы свою жизнь. Так было всегда , и она выживала, потому что не оборачивалась, но сейчас все иначе. Сейчас шагнуть в Ад могут те, кто дорог ей. Кетрин бы не задумываясь сгорела бы в Адском пламени, только, чтобы те, кто ее дорог были живы : дочь и Элайджа. Сердце сжимается в тески, так, словно оно остановится, пропустив несколько ударов. Сжалось в груди и не может разжаться. Сжалось и эта боль обрывает все изнутри. Все оборвалось ,и осталась только боль.

Боль.

Она не спала всю ночь и это не из-за кофе. Она не могла уснуть, потому что чувства тревоги оказалось сильнее. Тревога и предчувствие опасности.

Не уснуть.

Внутри, что-то сжалось и не отпускает.

Комнату заполняют лучи солнце. Июньский солнечный день приходит в Чикаго вместе с рассветом. Тепло. Только вот стоящий ,у окна Кетрин Майклсон-Пирс холодно. Холодно, обнимает себя, на лице проскальзывает улыбка, когда солнечные лучи согреваю оливковую кожу ее лица.

Холодно. Словно за окном собрались грозовые тучи и на землю прольется дождь.

Холодно. По щеке скатилась одинокая слеза.

Она обернулась впервые. Впервые поставила жизни других выше своей.

Обернулась ради спасения жизни тех, кото она любит. Любит. Кетрин обернулась ради любви. Обернулась, а двойная ткань черного платья скроет ее личный Colt, из которого Пирс убивала и не один раз. Полное отсутствие акцента на талии, простой, практически «прямоугольный» фасон обязательно открывает и подчеркивает стройные ноги – длина, едва прикрывающая колено. Основной акцентной зоной становится декольте – демонстративно глубокое или богато декорированное. Черное платье украшенное бисером : черным и серебристым. Вырезанные внизу платья клины украшают нити черного бисера. В черном, словно готовится к худшему.

Она ведь обещала быть с ним до конца, и Кетрин намерена выполнить это обещание. Обещала быть : в горе и радости.

Оборачивается. Внутри все обрывается при виде спящего мужа. Элайджа ведь тоже не спал, и его глаза закрылись только ближе к рассвету. Не станет будить. Пусть спит, и возможно ему приснится лучшей сон. Стирает со щеки слезу.

Без него холодно.

Холодно и тишина.

Бесшумно подходит к постели, на которой спит ее муж. Через силу пытается улыбнуться, легонько касается ладонью его лица.

Касается его лица и только сейчас ей тепло.

Рядом с ним ей тепло.

Элайджа подарил ей тепло и доказал, что любить – это нормально.

Любовь отнимает его холод.

Пусть спит, а она не потревожит его, просто коснулась его лица, и ей слало легче, спокойнее.

Пусть спит, а она мягко закрыла дверь за своей спиной.

Сегодня они ступят в Ад. Ступят вместе и Кетрин готова. Готова, гореть в адском пламени. Готова гореть ради его и их любви.

Добро пожаловать в Ад, Кетрин Майклсон- Пирс.

Добро пожаловать в Ад, Элайджа Майклсон.

Он ведь не спал, притворялся, видел слезы на ее глазах, а сейчас смотрит в потолок, коснулся своей щеки и ему так важно, что она подарила ему свое тепло.

Коснулась своей рукой его кожи, подарила всю свою любовь и тело. Доказала этим прикосновением, что они все еще живы, их любовь жива.

Вздрагивает, когда сталкивается с Мохаммедом у входа в комнату девочек. Но тот ведь прекрасно знает о ее боли. Глаза говорят лучше любых слов. Напухшие, покрасневшие от слез глаза скажут лучше.

— Девочки еще спят? – проглотив подступивший к горлу ком, говорит Пирс.

— Спят, но что произошло с тобой? – преграждает путь.

— Со мной все хорошо? – прикусывает губу.

— Ложь, - строго произносит араб, заглядывая в ее глаза. — Когда вы уезжали, я знал, что ты носишь под сердцем ребенка. Что произошло?

— Жизнь жестока, - ухмыляется, пытается скрыться за маской безразличия. — Это расплата за все мои грехи. Меня пытались отравить, и яд спровоцировал выкидыш. Это нелегко. Я потеряла ребенка от мужчины, которого люблю. Я потеряла ребенка, который должен был принести нам счастье. Я виню только себя в том, что невозможно никогда не подарю ребенка мужчине, которого люблю.