Сумасшедшие двадцатые

— Они уже мертвы и им наплевать, - отвечает тот. — Мы можем праздновать победу брат.

— Я не буду праздновать, - пытается повысить тон, но не может ступить вперед, ведь его удерживает Кетрин.

— Твое право, - пожимает плечами Клаус. — Я уходу.

— Никлалаус, мы всегда боролись за семью, защищали друг друга, любыми способами, проливали кровь « во имя семьи» я был монстром, ты видел моего монстра, а я видел твоего монстра брат, - окровавленная ладонь касается светлой ткани пиджака Никлауса. — Пора остановиться и вспомнить о таком слове, как « милосердие.» Пора подумать не только о своей семье. Мы можем спасти этих людей, проявить милосердие. Пора положить этому конец. Настало время искупление. Сделай это ради твоей дочери и женщины, которая верит в то, что в тебе есть свет, верит в твой свет. Я всю жизнь верил в твое искупление, искал его для тебя, верил, в то, что сумею объединить семью, но в какой-то момент я остановился. Остановился, потому что осознал одну вещь : « Чтобы не происходило, как бы далеко мы не находились друг от друга мы остаемся семьей. Семьей, которая всегда сражается бок о бок. В нас бьются сердца Майклсонов. Мы останемся семьей Всегда и навсегда. Мы навсегда останемся семьей даже, если нас будет разделять океан. Мы Майклсоны, семья « Всегда и навсегда.» Наши сердца будут битья в сердцах наших детей и мы должны быть лучше, должны остановиться ради будущего и будущего наших детей.

— Поступай, как знаешь, Элайджа, но место главы компании твое по праву, - Клаус шепчет на ухо, его рука обвивает шею брата. — Поступай, как знаешь брат. Проявляй милосердие, верь в будущее, но сегодня я ухожу. Я окончил эту партию. Моя грязная работа завершена. Сегодня я ухожу.

Один. Дверь закрывается за его спиной.

Шах и мат.

Король сыграл эту партию.

Король может уйти.

На часах 08:21. Солнце восходит над Чикаго.

Это конец дня? Конец Ада? Клаус Майклсон выбрался из Ада?

Нет, только начало.

Начало нового.

Нью-Йорк.

Отвернулся. Марсель отвернулся от нее, пусть и спали они в одной постели. Отвернулся и сейчас они, словно не понимают друг друга. Тишина. Ребекка смотрит в окно, вздыхает и прекрасно знает, что он отвернулся от нее, потому что Ребекка сама спровоцировала это. Знает, что унизила Марселя своим поведением, но Ребекка Майклсон не потеряет свою любовь. А может, она просто играла в любовь?

Разбита и преданна.

Взгляд сфокусирован на окне. Наблюдает, за восходящем солнце. Летнее утро, лучи солнца и голубые облака, белые, словно островки, облака. Раньше, закрывая глаза, Ребекка Майклсон словно витала в облаках. Сейчас она спустилась на Землю, в реальность, в которой она причинила боль тому, кого любит.

Стерва.

Голова кругом. Сейчас она вспоминает, как все начиналось : как Марсель пробирался в ее комнату, как они впервые поцеловались перед тем, как тот ушел на фронт, как он просил ее руки у Клауса, помнит свою свадьбу и то письмо, помнит как тот вернулся и как внутри все ее перевернулась, помнит безумства, помнит, в какой ярости был ее брат и даже попытался отравить. Отравить не только ее, но и всю счастливую жизнь с Марселем, помнит как они выстояли и вернулись.

Они всегда были рядом друг с другом?

Любовь или игра в любовь?

Словно Ребекка Майклсон дошла до края.

Запуталась.

Неужели, все, что они пережили теперь останется в воспоминаниях?

Воспоминания.

Помнит.

Все, как в тумане.

Не желает смотреть на солнца и по зарывается в одеяло.

Темнота.

Не отпускает. Темнота не отпускает.

Не отпускает.

Не скажет, прощай любви.

Сердце не отпускает. Не отпускает Марселя.

Игра в молчание? Остановиться на полпути? Ребекка Майклсон – стерва, которая всегда получает желаемое.

И это называется любовь?

Что она наделала?

Стерва разрушила, разбила сердце ради достижения цели.

У него есть к ней чувства, есть, всегда были. Ребекка Майклсон знает это также хорошо, также хорошо, что она любит его и готова на все ради этой любви.

Сердце разбито. Ребекка не может разделись свое сердце на две части : Семья или любовь. Между этими она не в силах выбрать. Не в силах разорвать свое сердце на две части.

Сердце стервы разбито.

Не отпускает.

Сердце не отпускает.

Нависает над ним, удобно устраивается, сбрасывает с себя одеяло поводит ладонями по обнаженному торсу. Сейчас Ребекка задевает, каждый нерв, клеточку его организма, но забывает как дышать, она словно растворяется в его руках, желает поцеловать.

— Это имеет смысл. Поэтому ты не целуешь меня?

— Я не поцелую тебя, даже если хочу. Но я не хочу. Ты темная Ребекка. Где та, милая и добрая девушка, которой я отдал свое сердце навечно?

— Мм-хмм. Исчезла. Умерла. Мы можем вновь играть в молчанку или ты выслушаешь меня?

— Выслушаю.

— Я скажу тебе глядя в глаза. Мне нужно так многое сказать тебе. Стерва, ты знаешь об этом понятии, возможно, его ввела я. Марсель, ты знаешь, что я сделаю все ради семьи. Даже, когда перед выбором стоит любовь. Ты имеешь права злиться, а я не стану искать оправданий свои поступкам. Я должна была пойти на это, чтобы защитить бизнес, хотя Ника больше волнует другая часть бизнеса, за которую отвечает Стефан. Ты остался со мной до конца, мы были в Аду, вместе спустились в Ад. Мое сердце бьется для тебя, семьи, а сейчас и еще для кое-кого важного. Марсель, зло нельзя победить. Мы будем сражаться со злом всю нашу жизнь и мне плевать на то, что я сама воплощение зла, ради того, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Ты знаешь меня лучше всех, Марсель. Знаешь, что я Майклсон и пойду на все, свершу необходимое зло. Ты знаешь… Знаешь, то, что я чувствую к тебе не отпускает мое сердце.

— Ты беременна. Почему ты не сказала мне раньше?

— У нас будет ребенок. Прости, но последние два дня ты только злился, отворачивался от меня и ничего не ел, а сейчас поцелуй меня, мы позавтракаем и ты уедешь в компанию, будешь делать то, что должен делать властный и красивый мужчина : Управлять.

Новый Орлеан.

Лишь утром четвертого дня Фрея Майклсон-Касл осознала, что находится в домике своего мужа, а железные ворота дома ее семьи закрыты. Неужели этот особняк превратится в нечто темное и до жути мрачное. Неужели время возьмет свое и то, что было великим разрушится, останутся обломки, все затянется вьющимися растениями и мхом.

Ее семья покинула город.

Фрея осталась в одиночестве. Связь с семьей вновь оборвана.

Болт и не та боль, которая возникает от повреждения, а ту, которую сложно передать словами, опустошающую боль. Боль, после которой не остается ничего.

Ничего.

Ничего, ведь Фрея Майклсон утратила связь с семьи.

Испытывает самую великую в мире боль. Боль от утраты семьи.

Люсьен, наблюдающие за женой, пришел к выводу, что причина боли его жены - семья.

Внутри нее что-то сломалось.

— Все будет хорошо, я тебе обещаю. Они вернутся, и Майклсоны вернут былое могущества, - Касл был вместе с ней, он пытался ее убедить, но, кажется, она была настроена иначе.

— Они, - хмыкает та. — Моя сестра даже оказалась прощаться. Больно. Ей было больно прощаться и все, что осталось – пустота.

— Они уехали, чтобы вернуть все, - сжимает руки жены.

— Я знаю, любимый. Все мы совершаем ошибки, пришло наше время расплаты, - встает с постели, пытается улыбнуться. — Они уехали, чтобы исправить свои ошибки. — Идем на кухню. Я приготовлю что-нибудь…