Сумасшедшие двадцатые

— Мы решили назвать дочь Рейнард, — обнимает ее в ответ, поддалась, и словно только сейчас Ребекка не видит в ее глазах затухающей огонь ненависти.

Сейчас она вспоминает слова Бетты, ее старшей сестры, которая говорила, что счастлива со Стефаном, ее сестра может быть только тогда, когда они уедут в другой город. Но бизнес и могила матери держат ее мужа в самом большом промышленном центре. В конце концов, у человека не может быть все.

Вот и Вероника Сальваторе имеет деньги, влиятельного мужа, но у нет счастья и любви.

1984 год. Чикаго.

Что-то длиться вечность.

Что-то имеет привкус вечность.

Что-то заканчивается.

Человеческая жизнь быстротечна, к сожалению обрывается.

Человеческой жизни всегда приходит конец.

Человеческая жизнь заканчивается. Жизнь может оборваться в любой момент. Некоторые умирают в младенчестве, молодыми и возможно, повезет тем, кто состарится и увидит своих внуков.

В любовь случае жизнь всегда завершается.

В любой человеческой жизни ставится точка и точка эта называется смертью.

Каждый рано или поздно встречается со смертью.

Смерть завершение любой жизнь.

Смерть ставит точку.

Пришло время поставить точку и в этой истории.

Любовь была путем этой истории, и теперь пришло время поставить точку.

Прошло время вечности.

И пожилая, худощавая, русоволосая женщина даже не помнит, как выскочила с машины и побрела в сторону склепа. Склепа с надписью » Майклсоны. Всегда и навечно.» Склеп, который выделяется среди однообразных, серых, надгробных плит.

Зачем она вернулась?

Черное пальто распахнуто настежь, из-под него виднеется простое, трикотажное черное платье, руки облачены в черные кожаные перчатки, теряет ощущение земли, под ногами проходя ряды одинаковых могил.

Пожелтевшая трава под ногами.

Готова провалиться сквозь землю. Набирает в лёгкие воздух, несколькими глотками, наспех, продолжая идти и отталкивая от себя железную дверь ведущую в склеп.

Каменная плита, на которую она несколько минут назад положила живую, алую розу.

Отводит взгляд, смотря на две соседние каменные плиты. Ее излишне бледное лицо никто здесь не увидит. Не увидят, как та подавляется кислородом, будто отравленным.

Рядом с нашей семьей все умирают. Это и есть великое и вечное: » Всегда и навечно», так ведь? Бесполезные кости, что хранятся здесь, — сказала она сама себе.

Зачем она вернулась?

========== Глава 60. Эпилог. Майклсоны. Наследие. ==========

Мне грустно прощаться с полюбившейся мне работой, но на этом точка. ПОМНИ Я ВАС ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ И ЦЕНЮ, ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!!!

Сейчас, жду вашу критику, как никогда прежде!

Всю мою жизнь я иду ко дну,

Всю мою жизнь я искал любовь,

Чтобы любить одну.

Они сказали – нас поздно спасать и поздно лечить.

Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы.

Лучше, чем мы… Лучше, чем мы…

Когда меня не станет - я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары, круговорот людей.

Баста - Сансара.

Чикаго. 1984 год.

Зачем она вернулась?

На кладбище холодно и сыро. Ветер растрепал ее волосы.

В семейном склепе три могилы.

Три.

В этом склепе покоится ее семья и надежда.

В этом склепе места хватит на всю их семью.

Она не верила, что положила цветы на плиту , что бросала гость земли, прощалась.

Она помнит гроб и прощание.

Боль от утраты матери заноза в ее сердце, словно ядовитый шип розы, который застрял в ее сердце. Она потеряла свою мать семь лет назад. Эту боль все же унесли года, но эту боль ничто не вырвет из ее груди, ей не станет легче. Боль не утихнет, а будет медленно отравлять ее и ломать. Ломать изнутри.

Все смешалось.

Смешалось с землей и кровью.

На глазах слезы.

Ее отец, Элайджа говорил, что любить Майклсона смертный приговор, но раньше Надя Петрова-Майклсон не предавала значения этим словам отца. За столько лет он стал ее словно родным, смог заполнить пустоту, ни в чем не отказывал и относился, как к родной дочери. Элайджа вложил в Надю все лучшее, и теперь она с достоинством может носить фамилию Майклсон, гордо приподняв подбородок.

Надя с одной стороны является частью этой семьи, а с другой стороны она чужая, но даже после замужества она отказалась менять фамилию, что посчитали за слишком эксцентричную и дерзкую выходку. Надя – Майклсон, а значит, до конца своих дней будет носить эту фамилию и с этим придется смириться ее мужу – Тоби.

Эту фамилию будут носить и ее потомки, ведь так она пожелала.

Смирился, привык, что его жена чтит свою семью и того человека, который вырастил ее, вложил самое лучшее.

Смирился, привык, что его жена была слишком привязана к матери, доверяла все только ей, просила совета и сжимала ее руку до последнего вздоха Кетрин, когда та умирала. Кетрин должна была умирать долгой и мучительной смертью, но она выбрала легкую и быструю и об этом выборе Надя тоже знала.

У матери и дочери не было секретов.

Она была не готова потерять.

Так почему именно сейчас ее приемный отец, Элайджа посмел отойти? Позволил себе уйти из её жизни и оставить ее так неожиданно и быстротечно, что Нади казалось, что все это сон и не было ни похорон, ни прощание, ни гроба, ни новой могилы в семейном склепе.

Светлое будущее, которое так желал ее отец, похоже никогда не наступит.

Никогда.

Он ушел в вечность, а там говорят покой, свет, тепло и там те, кого мы любим и желаем воссоединиться.

Там хорошо.

Но проблема в том, что Надя не верит в покой и на ее глазах слезы. Слезы высыхают, и кажется, что в ней их больше не осталось, все выплакала, еще вчера, сидя у гроба отца. Дождь решил восполнить этот дисбаланс и словно рыдал вместе с ней.

К утру все стихло.

Хоронить, закапывать, могильный камень.

И эта чертова карма хоронить тех, кто дорог.

Пока цветы не завянут.

"У всех должен быть отец, а я и тебя потеряла. Потеряла именно сейчас, " — словно заученная фраза, которую она повторяет опускаясь на колени перед могилами.