Сумасшедшие двадцатые

Все так и было, вот только почему Ребекка Майклсон не счастлива?

Она не счастлива, потому что трава не станет зеленее, а облака они ведь серые, а не голубые. Серый мир, в котором реальность была страшнее и проливалась кровь. Мир серый. Время остановилось. Забыть. Она все оставила в детских фантазиях.

Вернувшись в автомобиль, она прижалась к сыну, утыкаясь лицом, вдыхая запах. С ним было спокойнее. С ним было не так страшно терять себя и признавать суровую жестокость настоящего серого мира.

Сжимает смуглую руку своей сына своей белой, и на ее глазах слезы.

Она ведь не одна. Она знает это, как и то, сколько душ она бесследно спалила, дотла, бросила в огонь или отправила в Ад.

Красное в огонь. Бросить в огонь навсегда.

Белой ладонью сжимать руку сына и не отпускать.

Ей кажется, что сегодня она сожгла последний мост, соединяющий ее с семьей, с братьями и сестрой, которые уже давно выбрали свой путь, также, как и она.Они остались где-то там, позади, в кровавом Чикаго, где блеск затмил людям глаза и обесценил жизнь. Они остались в Новом Орлеане, где порт и земля, на которой они родились и выросли, где их дом, где осталась их счастье и надежда. Они остались в Техасе, где могли жить, так как пожелают, жить обычной жизнью и растить детей и быть абсолютно счастливыми. Остались в Нью-Йорке, где сконцентрировался самый крупный промышленный центр, и было столько людей, которые стремились к лучшей жизни, но если бы они посмотрели в глаза Ребекки Майклсон, то осознали бы, что нет никакой лучшей жизни и они слепы. Слепы и глупы, ведь все уже осталось в прошлом и хорошо, что ее сын не смотрит в напиленные слезами глаза матери.

Красный, как огонь.

Белый, как вода.

Любив вещи с огнем, Ребекка Майклсон сгорела, спалила свою душу и перегорела. Перегорела сейчас, чтобы словно птица феникс, возродиться из пепла и жить дальше. Жить ради ее собственной семьи.

Новый Орлеан. 1934 год.

Я здесь останусь ждать тебя,

Корабли уходят, чтоб вернуться.

Дмитрий Колдун - Корабли.

Многие жители Нового Орлеана сейчас считают, что Хейли Кеннер-Маршалл являлась одной из самых богатых, счастливых женщин города. Она имела все: красоту, молодость, любящего супруга, двое прекрасных детей. Дочь, от самого Никлауса Майклсона — Хоуп и сын от Джексона — Остин. Хейли очаровывала взглядом орехово-карих глаз, кудри спускались ниже плеч. Она являлась обладательницей той опасной и притягательной красоты, которая сводит с ума мужчин. Женщины завидовали ей, когда та с мужем и детьми шла по улицам города или парку, появлялась в доках. Джексон укрепил свои позиции в бизнесе и Никлаус Майклсон научил его одной важной вещи — проявлять жестокость, когда это необходимо. Теперь он так и поступает. Джексон счастлив, что рядом с ним жена, у них есть собственный дом, у него подрастает наследник, которого он желает достойно воспитать.

Джексон не знает и не видит пустоты скрывавшейся внутри его жены. Ведь мечтая о любви, от судьбы она получила в подарок — разбитую вдребезги мечту и неразделенную любовь к Элайджи Майклсону.

Джексон знал это, когда женился на ней. Знал, что она не будет любить его также сильно, как он любит ее. Знал.

Она знала, что никогда не будет свободной и от этого хотелось кричать, нечеловеческим криком. Она кричала каждый день неслышно. Ее не должны были слышать, ведь для всех она счастливая жена и примерная мать.

Внутренняя свобода стала ее мечтой, но она никогда не будет свободна от Майклсонов и не сможет, даже если каждый раз сжигает письма, которые Клаус присылал дочери.Хейли забирала только деньги, не отвечала на звонки из Нью-Йорка, и даже, в один день, не пусти Фрею на порог дома, когда та пришла вместе с дочерью - Тианой, Люсьеном. Хейли сослалась на то, что Хоуп больна и сейчас ей нужно побыть в одиночестве, набраться сил. Хейли не сможет заново возродиться для жизни, для любви, для счастья.

Не сможет освободиться от оков, которыми она связана с Майклсонами.

Но время шло.

Год сменялся годом.

Хейли никогда не будет свободной.

Хейли начала винить во всем Майклсонов. Винить за свою сломанную жизнь.

Обвинять во всех бедах Клауса было бы глупо, как и только ее. Ни один из них не был виновен в том, что они оказались слишком расчетливы, слишком холодны и думали только о себе не почувствовал себя семьей, которой их мечтали видеть их матери. Даже рождение дочери не повлияло, хотя стоит признать, что в их были счастливые моменты и Хоуп вправду удалось объединить семью, стать надеждой для Майклсонов.

Слишком эгоистична была и холодна Хейли к Джексону, который готов был на все, готов был бросить весь мир к ее ногам, его, в отличии Клауса, не держал с ней с ней ребёнок в утробе или деньги. Джексон просто любил ее. Для него она не была красивой куклой или развлечением на ночь, как для Клауса.

Джексон верил в свет. Верил, что в этом жестоком и темном мире есть свет. Верил в то, что она может стать свободной и Хейли обязательно будет свободна. Она чувствует себя свободной каждый раз, когда ступает на палубу корабля своего отца.

Сейчас она свободна, а ее трехлетний сын прижимается к ее груди, ведь Хейли держит его на своих руках.

Ветер растрепывает вьющееся локоны и она улыбается смотря на дочь, которая крепко удерживается за канат.

Сейчас Хоуп свободна.

Ей тринадцать и она подросток полный сомнений. Она не знает, кому доверять, закрылась от всего мира злясь на отца и мать, а она ведь помнит тот день, когда ее мать желала убить себя и еще не рожденного ребенка, тем самым впустила в их дом пустоту. Впустила пустоту, когда открыла настежь окно.

Холодный, леденящий душу ветер и пустоту. Тогда Хоуп чувствовала тревогу, которая завладела ее с головы до ног. Она дрожала от страха. Ее мать спасли и непоправимого не произошло. Тогда Хоуп впервые испугалась, ее руки дрожали. Она боялась, что настанет тот день, когда Хоуп Майклсон потеряет всех и останется в этом мире одна. Хоуп боялась одиночества и от этого ее тело дрожало и покрывалось мурашками. После того дня Хоуп Майклсон изменилась: она мало ела, плохо спала по ночам, много рисовала и порой отказывалась от уроков танцев или каких-либо других уроков, сбегала из дому в госпиталь к тети или же могла забраться на крышу, чтобы наблюдать за звездами. Хейли злилась, но с возрастом ее дочь становилась все больше на своего отца. Устала бороться с выходками Хоуп, но состояние дочери ее волновало. Хоуп могла взорваться, кричать и доказывать матери свою правоту.

Хоуп преподаст матери еще много уроков.

У Хоуп мятежная душа, такая же, как у матери, которую, впрочем, можно было назвать флэппером. Хоуп такая же как и она, даже не подозревает, чего в реальности биться ее мать. Хейли боится, что когда Надя вырастит она будет „богатой“ наследницей, и у нее не просто неё будут деньги или амбиции в будущее. В неё Элайджа вложит всё достояние Майклсонов. И снова Хейли думает, что Надя и ее мать, которая отняла у нее любовь, получает большее, чем Хоуп. Возможно, так оно и есть. Но Хоуп это не волнует. У неё есть весь Новый Орлеан. Она любит этот город, так же сильно, как и отец, которого она ждет. Ждет уже столько лет.

Хоуп бунтарка. Хоуп прежде всего — Майклсон и не подчиняется никаким правилам.

Хоуп флэппер, пусть сейчас это понятие уходит в прошлое, но глядя на дочь сердце Хейли сжимается и старые раны кровоточат.

Флэппер в переносном смысле — молодая, „расправляющую крылья“ девушка либо девочку-подростка, которая ещё не носит высокую причёску, так что собранные в конский хвост волосы „шлёпают“ её по спине.

Флэппер — это юная леди, которая в силу возраста еще не носит длинных платьев и не убирает волосы в высокую причёску», то есть юная девушка-подросток или только-только вышедшая из подросткового возраста.