Сумеречная роза

– Да, госпожа. Я никогда там не была.

– Я тоже. – Она поморщилась. – Интересно, что значит быть под попечительством короля? У меня нет ни малейшего желания оказаться рабыней Элизабет, но если опека похожа на воспитание в чужом доме, то так и случится, потому что она говорила мне как-то, что собирается замуж за тюдорского мошенника. Скорее всего она, конечно, лгала, как и тогда, когда говорила, что Дикон бедняжки Анны хочет жениться на ней, или когда растрезвонила всем, что он подарил ей платье на Рождество, хотя Анна сама отдала ей ткань, оставшуюся от ее собственного платья.

– Тюдор объявил ее принцессой, – заметила Джонет.

– Да, – задумчиво согласилась Элис, – и для него такой поступок – большой риск, потому что если она действительно принцесса, то и ее братья считаются тоже королевской крови, и, значит, Тюдор не имеет законного права на трон.

– Лорд Драфилд сказал, что Генрих Тюдор предъявил свои права на трон по праву битвы, и Господь, даровав ему победу, ясно указал на него как на короля.

Элис дернула плечом.

– Господь не может быть так жесток. Нашего короля предали люди, которым он доверял, и в этом все дело. Если Тюдор избран Богом, почему он начал отсчет своего правления со дня перед битвой? Я жду, что Господь накажет его за такое жульничество, а ты нет?

– Мы знаем, почему Тюдор сделал так, – раздраженно ответила Джонет. – Иначе невозможно назвать предателями тех, кто верно сражался за своего короля. Объявляя свое правление на день раньше битвы, он называет их предателями по отношению к себе, но что Бог думает о его поступке, станет известно, только когда он этого захочет.

– Я знаю, в чем тут дело. – Почувствовав сквозняк, Элис резко обернулась и увидела оруженосца Тома, вошедшего в палатку.

Он поклонился, коснувшись волос на лбу.

– Я пришел за вещами моего хозяина, с вашего позволения, миледи.

Элис кивнула и посмотрела на Джонет, ничуть не удивившись мрачному выражению на ее круглом лице. Элис и сама хотела бы знать, как много парень услышал из их разговора и не передаст ли он ее слова своему господину.

Когда Том вышел, неся перед собой тяжелый сундук, Джонет прищелкнула языком.

– Знаю, знаю, – опередила ее Элис, – и ты права. Впредь я буду думать, что говорю.

– Ну-ну, – проворчала Джонет.

Элис печально усмехнулась.

– Клянусь тебе, что исправлюсь. Право же, я ведь хорошо вела себя последние несколько месяцев, разве нет?

– Только из страха перед тяжелой правой рукой ее светлости, – возразила Джонет.

Сдвинув брови, Элис задумчиво произнесла:

– Я не любила леди Драфилд, это правда, но неудовольствия Анны я боялась больше. Она так ласково обращалась с нами, что малейший упрек… – Боль, острая как кинжал, застала ее врасплох, и слезы закапали из глаз. Она отвернулась, безуспешно стараясь подавить всхлипы, готовые перерасти в безудержные рыдания.

Джонет быстро подошла к ней и обняла своими крепкими руками.

– Ну-ну, не надо, девочка, – повторяла она. – Слезами горю не поможешь. Она умерла уже почти полгода назад, и даже к лучшему, потому что если бы она осталась жива и услышала, как злодеи убили его и надругались над благородным телом его величества, разорвала бы себя на части от стыда. Подумай обо всем и вытри слезы. Эгоистично плакать о своем собственном горе.

Всхлипывая и стараясь взять себя в руки, Элис повернулась и приникла головой к пышной груди Джонет, позволяя баюкать себя как ребенка. Наконец ее всхлипы утихли, и она выпрямилась, откинула волосы с заплаканного лица и промолвила:

– Нечестно с моей стороны думать только о себе. Ты права, что напомнила мне, какую боль она могла бы испытать. Господь в своем милосердии забрал ее раньше, чтобы избавить от страданий, а я тут жалею, что она не с нами.

– А теперь не думай ни о чем, – ласково приговаривала Джонет. – Сядь-ка на табурет и дай старушке Джонет сделать все, что в ее силах, чтобы высушить твои волосы, пока готовится ванна.

Свои длинные волосы Элис из-за капюшона носила распущенными. Освобожденные от него, они упали влажными кудрями, достигнув ее талии. Как только первый из их сундуков принесли в палатку, Джонет отыскала в нем полотенце и принялась усердно вытирать голову Элис. Однако, несмотря на все ее усилия, задолго до того как принесли бадью и начали носить ведра с горячей водой, Элис продрогла до костей. Вода быстро остывала, оставляя в воздухе клубы пара, так что, как только Джонет решила, что для их целей воды достаточно, она приказала солдатам оставить два последних ведра и выйти. Потом, закатав рукава, она приказала Элис залезть в бадью.

Быстро сбросив сырую одежду, Элис повиновалась. Но вода показалась слишком горячей для ее замерзших пальцев, и, окунув одну ступню в ванну, она с криком отдернула ее. Но Джонет оставалась непреклонной.

– Залезай, – приказала она, продолжая разговаривать так, будто Элис еще ребенок. – Ты не можешь просто потому, что твои ноги замерзли. Садись, иначе, если ты будешь ждать, пока вода остынет для ног, она будет слишком холодна для твоего тела, так что поторопись.

Вскоре Элис с закрученными в тяжелый узел на макушке волосами сидела, согнувшись, в ванне, а Джонет поливала горячей водой ее плечи и терла спину жесткой мочалкой, от которой ее кожа скоро стала розовой. Мыло пахло сиренью, и его аромат, смешавшийся с травами, добавленными в воду, быстро наполнил палатку.

Когда Мерион подошел к палатке с тяжелым темным плащом в руке, он не мог не восхититься исходящим от ванны благоуханием.

– Я пришел, чтобы принести вам плащ, – сказал он, – и убедиться, что все в порядке, миледи, но уверен, что теперь останусь, чтобы насладиться вашим великолепным запахом.

При звуке его голоса Элис испуганно вскрикнула, поспешно прикрыв руками свою крепкую, с розовыми сосками, грудь. Когда довольный взгляд сэра Николаса стал смущенным, она с достоинством произнесла:

– Я не привыкла развлекать джентльменов, когда принимаю ванну, сэр.

– Но наверняка в Англии, как и в Уэльсе, существует обычай, что все домочадцы принимают ванну вместе, – ответил он, не отрывая от нее взгляда. – Разве меня ввели в заблуждение?

– Нет, – признала она, еще крепче прижимая руки к груди. – Такое действительно принято в большинстве домов, сэр, но я воспитывалась в доме герцога и герцогини Глостерских, где мне предоставлялось больше уединения. В действительности даже в Драфилде я привыкла купаться вместе только с другими девушками-воспитанницами. И мужчины не входили в нашу комнату, кроме тех, кто приносил воду.

– Даже еще будучи герцогом, ваш повелитель вел себя по-королевски, я думаю, – отметил он, все еще разглядывая ее, – и, кажется, позволял подобное и своим подопечным.

Джонет между тем продолжала тереть ей спину, не обращая внимания на гостя, но Элис боялась, что еще чуть-чуть, и она сотрет ее кожу совсем. Она умоляюще взглянула на валлийца, заметив блеск в его глазах и дрогнувшие в улыбке уголки губ. Его веселила создавшаяся ситуация!

– Было бы очень мило с вашей стороны, сэр, если бы вы проявили доброту и разрешили мне уединиться, – спокойно попросила она. – Ваше присутствие беспокоит меня.