Сумеречное состояние

Она снова зарыдала.

19

Одинокое Сердце ступил на мост, стараясь не смотреть по сторонам. Если в мире существовало что-то, чего он не хотел сильнее всего, это была необходимость прийти на этот мост. Одинокое Сердце отдал бы многое, чтобы избежать этого, но выбора не было.

Он знал, что этот мост является одним из самых излюбленных мест для самоубийц. Он знал, что здесь нередко можно увидеть, как кто-то прыгает вниз, с криком или без, даже если это случилось давно или… еще только случится. Еще он знал, что мост может оказаться очень длинным, и Одинокое Сердце все равно не найдет того, кого искал.

Был и такой вариант.

Но он также знал, что другого места для потенциальной встречи ему не найти, по крайней мере, чтобы это случилось относительно быстро. Выбор действительно исчез после того, как Одинокое Сердце посетил парк и прошел вдоль длинной стены, где рассчитывал найти пробоину.

Пробоины не было. И Одинокое Сердце не смог попасть на другую сторону ограды, где находился тот странный дом. Одинокое Сердце не смог увидеть Черное Пальто. По закону подлости, как говорили в прошлом, еще в юности Одинокого Сердца, Черное Пальто попадался, когда его видеть не хотелось. И… его оказалось не так-то просто найти, как только впервые он понадобился.

Одинокое Сердце шел, стараясь не смотреть на ограду моста, все внимание он обратил себе под ноги, и все-таки заметил человека, стоявшего на ограде и смотревшего вниз. Одинокое Сердце не успел отреагировать — что-то сказать человеку или остаться сторонним наблюдателем, когда несчастный спрыгнул. Послышался глухой вскрик, всплеск воды: она приняла в свое чрево очередную жертву.

Одинокое Сердце вздрогнул. Он знал, что этот самоубийца спрыгнул уже давно, знал по некоторым симптомам, которые нельзя объяснить словами, и это всего лишь его фантом, но поделать с собой ничего не смог. Его будто пронзило током, прошило болью сердце, желудок, ноги.

Он двинулся дальше по инерции, а еще из-за страха, хотя очень хотелось остановиться, подойти к ограде, посмотреть вниз, и тут еще одна тень ушла вниз. Вновь послышался всплеск. На этот раз крик прыгнувшего был сильней, отчетливей, но все равно Одинокое Сердце понял: этот самоубийца прыгал давно.

Зато следующий несчастный, а его Одинокое Сердце приметил шагов через пять, был тем, кто еще придет сюда. Было что-то такое в его силуэте, как будто кругом был туман, и все оставалось размытым, как в предутренний час, что шепнуло Одинокому Сердцу: он уловил будущую трагедию.

До сих пор Одинокое Сердце не мог объяснить, как он видел тех, кто еще не совершил роковой поступок. Ладно еще те, кто УЖЕ сделал это, подобное хоть как-то объяснялось, например, некими остаточными явлениями, ведь после любого человека что-то остается, хотя бы запах или колебания пространства. Но что можно сказать, если человек вообще не появлялся в этом месте? Как можно увидеть ЕГО?

С одной стороны Одинокое Сердце понимал, что можно каким-то образом предотвратить трагедию. Присесть на этом месте, прямо здесь на мосту, и ждать, пока потенциальный самоубийца не появится. С другой стороны Одинокое Сердце понимал: бесполезно. Да и не смог бы он долго высидеть здесь и ждать неизвестно сколько. У самого те еще проблемы. Он должен помочь, прежде всего, себе и лишь этим заодно поможет сразу нескольким людям.

Он двинулся дальше, пытаясь от всего отстраниться. Он видел лишь начало целой вереницы тех, чей жизненный путь закончился суицидом. Он задумался, что привело его на этот мост. Вспомнил, как шел через город, шел долго и упорно из того парка, где когда-то обнаружил пробоину в стене и наткнулся на Черное Пальто. Зачем он пришел сюда?

Конечно, в первую очередь его пригнал сюда страх. Казалось, ему уже нечего бояться, так казалось совсем недавно, но он вновь убедился: всегда может стать еще хуже. Ему уже не было смысла волноваться за себя, но в последнее время он осознал, что есть много чего иного, за что нужно волноваться, и кто знает, какое волнение менее болезненно. После нескольких попыток найти мальчика-калеку Одинокое Сердце почувствовал: они больше не встретятся. Во всяком случае, не в этой реальности. Сначала Одинокое Сердце вынужден встретиться с Черным Пальто.

Одинокое Сердце внезапно остановился. Вскинул голову, не сразу поняв, что его задержало. Он был, наверное, на середине моста, внизу незаметно для человеческого глаза текла в южном направлении серая река. Вдоль берегов, забранных в бетон, двигались потоки машин, с одной стороны поблескивали желтоватым купола церквей, с другой — возвышались несколько высоток из стекла и стали, надменные и холодные, как продажная манекенщица. Одинокое Сердце удивился: насколько отчетливым иногда становится окружающий мир, реальным и близким, настолько затем все будто окутывает туман, и уже ничего не увидеть дальше небольшого расстояния, вмещающего декорации, которые относятся непосредственно к делу. Словно находишься на сцене в театре, а вокруг — лишь темнота, где притаились невидимые зрители.

Вся эта красота, а может лишь пародия на красоту, отступила прочь, когда Одинокое Сердце заметил человека, перемахнувшего через ограду и теперь стоявшего по другую сторону на узком козырьке, все еще держась руками за поручни.

Этот человек не был фантомом уже случившегося или же тем, кто еще придет сюда. Он находился на этом мосту здесь и сейчас, в этом не было сомнений. Он был живым, его терзал страх, но его также терзала боль, и это происходило в эти секунды. Он даже обернулся, как если бы заметил присутствие Одинокого Сердца.

Могло быть и так, но что-то подсказало Одинокому Сердцу: парень никого и ничего вокруг не видел. Лишь воду внизу. Остальное было из разряда того, что можно увидеть лишь внутренним взором.

Одинокое Сердце вздрогнул и резко обернулся. Сзади, всего в трех-четырех шагах стоял Черное Пальто. Был ли он на этом месте минуту назад? Кто знает. Одинокое Сердце его все равно не заметил. Как обычно Черное Пальто располагался к потенциальному собеседнику боком. Серебристо-седые волосы чуть шевелились из-за ветра, монотонно полировавшего мост, и лишь теперь Одинокое Сердце осознал, что дует ветер. Полы пальто внизу, ниже колен, тоже шевелились, лениво, как будто нехотя.

Одинокое Сердце застыл. Рот у него открылся, глаза расширились, а в голове стало пусто и холодно, словно исчезло все, что составляет человеческую память. Остались лишь ощущения. И ощущения эти нельзя было назвать приятными. Неудивительно, что он забыл все, что собирался сказать.

Черное Пальто как будто улыбнулся. Это могло означать и недовольство, и раздражение, и даже удивление. Профиль его, как и прежде, словно хранил в себе нечто царственное, высоко духовное. И это ощущение исчезало не раньше, чем заглянуть ему в глаза.

— О, тот, кто мудро и скромно называет себя Одинокое Сердце, — тихо заговорил Черное Пальто. — Решил навестить это чудное местечко, куда постоянно приходит немало славных юношей и девушек. Что ж, это похвально. Не каждый решится на такой поступок.

Черное Пальто хмыкнул.

— Даже те, кто пришел сюда с особенной целью, — добавил он. — Красиво спланировать вниз и отдаться Великой Пустоте.

Одинокое Сердце задрожал. И эта дрожь получилась какой-то болезненной, словно все тело было в нарывах, и любая вибрация возобновляла утихавшую боль.