Сумеречное состояние

— Вечер добрый, — сказал Арсений. — Мне б Толика на минуту.

— Толика? — сосед не посторонился, чтобы пригласить Арсения, не обернулся позвать сына, он просто стоял, словно надеялся: стоит потянуть время, и этот возмутитель спокойствия уйдет сам.

— Да, да, Толика, уважаемый, и это очень срочно, — Арсений шагнул вперед и крикнул. — Толик, ты не выйдешь на минуту?

Появился подросток лет пятнадцати. Засопел, исподлобья глядя на папашу, и Арсений решил лично рулить ситуацией.

— Толик, мне звонили? Давай отойдем, поболтаем.

Подросток шагнул к Арсению, оглянулся на папашу. Тот неуверенно пробормотал:

— Анатолий, ты…

— Он сейчас вернется, — перебил его Арсений. — Пошли, дружище.

Они поднялись на один этаж, но в квартиру Арсений решил не заходить. Не хотел, чтобы жена слышала разговор. Он понизил голос:

— Кто это был? Что говорил? Это очень важно.

Парнишка чувствовал себя неловко, наверняка из-за папаши, который по-прежнему стоял этажом ниже, даже не подумав уйти в квартиру, хотя бы из приличия.

— Не знаю. Он вас спрашивал. Просил вас позвать, сказал, что срочно.

— Какой голос у него был? Высокий? Низкий? С хрипотцой?

Подросток пожал плечами.

— Не знаю. Плохо было слышно. Я едва слова разобрал.

— И что он? Он хоть что-нибудь объяснил, зачем я ему?

Толик покачал головой.

— Нет. Но просил, чтобы я побыстрее сходил. Сказал, чтобы я ни в коем случае трубку не клал, иначе он не сможет больше дозвониться.

— А ты?

— Я сказал ему, что могу продиктовать номер вашего телефона, так он вроде бы закричал, просил ничего не делать, только вас позвать, — подросток снова засопел. — Но вас не было. А пока я вас звал…

— Связь прервалась, — закончил за него Арсений.

Толик кивнул.

Арсений прислонился к стене. Ноги подкашивались. Хотелось лечь прямо на пол и хоть немного полежать. Все-таки что-то происходит! Если уж кто-то, по неизвестной причине не в силах связаться с Арсением, звонит соседям и просит позвать его, это уже не выдумки, не галлюцинации, ни беспочвенная паранойя. И все это, так или иначе, связано с тем, что случилось в парке, с лепетом слабоумного, с предыдущими ночными звонками, с появлением покойного Димы.

Что же делать? Не стоять же под дверью соседей? И не шляться же по Земляному Валу снова и снова? Арсений подозревал, что увидеть Диму или кого-то еще, в том числе собственного двойника, он мог ненадолго, на считанные секунды, а уж приблизиться и заговорить с ними вообще не надеялся.

Толик нетерпеливо ждал реакции Арсения, поглядывая вниз, словно боялся, что его папаша вот-вот заорет.

Арсений похлопал его по плечу, через силу улыбнулся.

— Спасибо тебе, дружище. Ты мне помог, никогда этого не забуду. Если что… если вдруг этот человек снова позвонит, ты спроси его, что он хотел мне передать. Хорошо? Скажи, что я сам так просил. Вдруг меня дома не будет. И запомни слово в слово. Договорились?

Толик кивнул. Арсений протянул ему руку, парнишка пожал ее.

— И еще раз спасибо, — сказал Арсений.

— Не за что.

— Ладно, ступай. Пока твой папаша вменяем.

25

Одинокое Сердце сидел в залитой солнцем комнате и беспрерывно набирал один и тот же номер телефона.

Было тихо, если не считать поскрипывание кнопок под пальцами и редкие шаркающие шаги хозяйки в кухне. Она впустила Одинокое Сердце к себе, чтобы тот мог воспользоваться телефоном. Одинокое Сердце устал, ныла спина, затекла шея. Это занятие оказалось труднее прополки огорода. Лучше помахать пару-тройку часов лопатой, там хотя бы результат виден.

Несмотря на солнце за окном, Одинокому Сердцу было холодно. Он не хотел признаваться в этом самому себе, но понимал, что в последнее время ему холодно постоянно, несмотря на погоду. И это началось после его общением с Черным Пальто на мосту самоубийц. Очень хотелось убедить самого себя, что дело вовсе не в той встрече, и Одинокое Сердце захворал или это какие-то изменения в его организме, вызванные старостью. Но это было бы самообманом. Не зря же ему кто-то когда-то сказал, что общение с Черным Пальто — штука опасная. Если побыть с ним рядом продолжительное время, можно присоединиться к подросткам, что взбирались на ограждения и прыгали вниз. Или еще что похуже. Ведь всегда может быть хуже, не так ли? Кому, как ни Одинокому Сердцу это знать?

Лучше избегать встречи с Черным Пальто, если даже для этой встречи есть веская причина.

Одинокое Сердце этого не избежал. Он ведь заботился не о себе, о сыне. Это оправдывало его безрассудство. Или нет?

Одинокое Сердце нервничал. Кто знает, выполнит ли он задуманное до того, как с ним что-то случится? Кто знает, не приближается ли он к последней черте, медленно, незаметно? Это всегда происходит незаметно и неожиданно, чтобы можно было сопротивляться. Для того чтобы бороться, нужны силы, а если в какой-то момент сил не будет? Чтобы вернуть их, нужно время, а это такая дефицитная штука в кризисные моменты. Одинокое Сердце понимал, что в одно прекрасное утро он просто почувствует такую депрессию, что бороться с этим серым всепоглощающим валом станет невмоготу. Да еще и покажется абсурдом в той ситуации.

Наверное, тоже случилось когда-то и с его женой. Она просто встала перед выбором: тьма или Тьма? И та тьма, что выглядела не такой темной, показалась меньшим злом, которое нужно выбрать.

Одинокое Сердце почувствовал, как подступают слезы, и постарался сосредоточиться на телефоне. Если он раскиснет, его время уйдет, как вода сквозь пальцы, и в этом будет виновен он один, а не Черное Пальто или некие обстоятельства. О жене лучше не думать, надо забыть о ней и не вспоминать, пока Одинокое Сердце не добьется ощутимых результатов. А для этого понадобится какое-то время.

Хорошо еще, что он быстро нашел человека, который согласился его впустить и позволил так долго сидеть возле аппарата. И все-таки это было самым простым и легким. Куда сложнее дозвониться до нужного человека.

Одинокое Сердце понимал, что играет в «поймаем счастливый случай». Он сравнивал себя со стрелком, который с закрытыми глазами палит куда придеться в надежде, что подстрелит, например, стрекозу. Вероятность этого была минимальной. И хоть как-то приблизить эту самую вероятность можно, лишь используя громадное количество попыток. Даже при этом шанс оставался таким же минимальным, но Одинокое Сердце хотя бы не бездействовал.

Его поддерживала первая и пока единственная удача, когда он дозвонился до соседей и поговорил с мальчиком. После этого Одинокое Сердце уже не набирал разные номера, которые долго выуживал из памяти, и сосредоточился на одном. Когда на том конце отвечали незнакомые люди, Одинокое Сердце каким-то образом уговаривал их, чтобы они какое-то время не снимали трубку, несмотря не звонки. Он убеждал их, что номер принадлежит его родственнику, это такая путаница на телефонной станции, раз параллельно существует один и тот же номер в двух разных местах, но это вот-вот исправят, а пока ему нужно срочно дозвониться.