Сумерки Эдинбурга

Но они неслись и не оглядывались, пока не оказались на плошали Трон. Только тут оба встали, тяжело дыша и пуская в морозный воздух густые облачка пара.

— Я уж решил, что мы никогда от них не отстанем, — наконец выдохнул Дикерсон.

— Хорошо хоть живы остались, — вторил ему Пирсон, вытирая заливающий глаза пот.

Сержант хрипло хохотнул:

— А ты еще футболистом вздумал прикинуться. Да ни капельки же не похож!

— На себя посмотри.

Дикерсон с облегчением рассмеялся:

— А ты, похоже, парень ничего.

— Очень любезно с твоей стороны, — ответил Пирсон. — Пойду-ка я домой, пока тут не нарисовалась еще одна компания сумасшедших спортсменов.

— Я тоже, — сказал сержант, — хватит с меня приключений.

— Ну, тогда доброй ночи, — с этими словами библиотекарь зашагал в сторону Нового города.

— Доброй, — откликнулся Дикерсон и, проводив Пирсона коротким взглядом, сам поспешил домой.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Иэн вернулся домой далеко за полночь. За два часа он обошел все пабы и притоны в округе, пока вконец измученное тело не потребовало немедленного отдыха. К страшному недосыпу добавились последствия позавчерашнего избиения, так что теперь Иэн передвигался как во сне, словно одурманенный лошадиной дозой какого-то наркотика. Он провалился в сладкое забытье в тот самый миг, когда рухнул на постель.

В сознание Иэна вернули звуки отчаянных ударов в дверь. Он рывком поднялся и услышал доносящиеся с улицы обычные утренние звуки — крики бродячих торговцев, перестук копыт и грохот колес о мостовую. Судя по направлению солнечных лучей, утро было в разгаре. В дверь снова начали стучать, и Иэн решительно выскочил из кровати, но в следующее мгновение покачнулся от накатившегося головокружения. Пришлось несколько секунд постоять, держась за спинку кровати.

За порогом стоял сержант Дикерсон, на его бледном лице застыло скорбное выражение. Иэн все сразу понял — еще одна жертва. Не говоря ни слова, он впустил сержанта, закрыл за ним дверь и направился в спальню, чтобы одеться, но замер, услышав одно-единственное слово:

— Сэр.

Что-то в его голосе заставило Иэна обмереть. Он медленно повернулся и глянул в лицо сержанту, чувствуя, как ноги и руки леденеют от подступающего ужаса.

— Что?

Дикерсон открыл было рот, но не выговорил ни слова, а потом опустил свои покрасневшие глаза к полу, не в силах вынести испытующий взгляд начальника.

— Кто на этот раз? — выдавил Иэн, а потом выкрикнул: — Да говорите же — кто?

— Нашли сегодня утром, рядом с «Львом и ягненком», — сдавленно пробормотал сержант, не отводя взгляда от своих ботинок, — все как и раньше.

— Кто, сержант?

— Он… Пирсон, сэр.

— Что? — переспросил Иэн. — Джордж Пирсон?

— Мы не трогали тело, сэр. Если сможете пойти со мной…

Иэна накрыло волной бесконечного облегчения. Он понял, что больше всего на свете страшился услышать имя брата, и все же… Колени обмякли, и ему пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.

Дикерсон испуганно шагнул к нему:

— Все в порядке, сэр?

В глазах у Иэна померкло, когда обессиливающее облегчение сменилось оглушающей яростью — так вот, значит, кого настиг убийца, несчастного беззащитного Пирсона… Он всего-то хотел помочь, а в итоге стал жертвой. И хотя Иэн изо всех сил старался не дать бедняге ввязаться в это дело, теперь он ощутил на плечах смертный груз собственной ответственности — но в следующий миг чувство вины отступило, освобождая место холодной яростной жажде мести. Не говоря ни слова, Иэн прошел в спальню, быстро оделся, а когда вновь появился в прихожей, сержант Дикерсон увидел перед собой не хорошо знакомое ему лицо, а закаменевшую маску.

— Едем.

На мгновение обмерев, как испуганный кролик, сержант поспешно распахнул дверь.

Главный инспектор Крауфорд был абсолютно не готов к встрече с человеком, появившимся тем утром в его кабинете на Хай-стрит, 192. Человек этот выглядел как инспектор Гамильтон и даже говорил его голосом, но в отстраненном ледяном взгляде серых глаз сквозило что-то совершенно незнакомое, от чего становилось не по себе. Гамильтон напряженно замер перед столом с абсолютно бесстрастным лицом, на котором не читалось и тени хоть какой-то эмоции.

— Скверные известия о вашем друге, Гамильтон, — начал было Крауфорд, но осекся, вновь подняв глаза на лицо подчиненного. Оно казалось неживым — лицо заводного автоматона, а не живого человека.

— Вот копии рисунка, который сделала моя тетя, — сказал Иэн, бросая на стол стопку листов.

— Я прослежу, чтобы их раздали, — сказал Крауфорд, — ну и одну на общий стенд, разумеется.

— Я хочу, чтобы в вечернем выпуске «Шотландца» появилось объявление, — отчеканил Гамильтон, — в котором сообщается, что мы задержали подозреваемого по делу Холирудского душителя.

— Но я не могу…

— Более того, пусть там будет указано, что мы надеемся на скорое закрытие дела и вот-вот обнародуем имя подозреваемого.

— Но зачем…

— Сами поймете, если сделаете, как я говорю.

— Вы хоть объяснили бы, что задумали, — сказал Крауфорд. Черт побери, как же давил этот немигающий взгляд!

— Он знает, что мы близко, и может попытаться сбежать. Очень важно, чтобы он почувствовал себя в безопасности и расслабился.

— И?..

От мрачной улыбки Гамильтона по спине у Крауфорда забегали мурашки.

— Он скоро узнает, что безопасных мест для него в этом городе не осталось.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Среда была в Эдинбурге базарным днем. Местные фермеры гнали по Каугейт-стрит на Грассмаркет свои стада, наполнявшие город блеянием и ревом. От вони, испускаемой скотом — особенно крупным, — было не продохнуть. Пешеходы закрывали лица платками — все, кроме самих скотоводов в резиновых сапогах и плоских шляпах, которых запах этот, казалось, и вовсе не беспокоил. Черно-белые бордер-колли ни на шаг не отставали от хозяев, зорко поглядывая на свою рогатую паству.

Дерек Макнайр глядел на толпу с той самой лестницы, по которой спустился с Фредди Каббинсом меньше недели назад. Торговцы раскладывали свои прилавки, ссорясь за каждый свободный пятачок площади. Трио жонглеров начало метать в небо свои яркие шары, а парочка подоспевших акробатов — ходить по мостовой колесом. На другой стороне площади показался шарманщик. Он завертел ручку своего инструмента, напичканного старинными шотландскими песнями и балладами. Дереку хватило нескольких нот, чтобы узнать знаменитую «Энни Лори».