Сумерки в полдень

— Ну, знаете, Елена, — обеспокоенно проговорил Антон, — вы очень смелая.

— В чем же проявилась моя смелость? — удивленно спросила она, не понимая или делая вид, что не понимает вопроса.

— Ходите по чужому городу с иностранцем… Заходите в кафе…

— Но вы-то тоже ходите по чужому городу, и встречаетесь с иностранцами, и пьете, наверно, не только кофе, — сказала Елена. — И Виталий Савельевич рассказывал мне, что ему приходится часто встречаться не только со знакомыми, но и малознакомыми или совсем незнакомыми людьми.

— Виталий Савельевич — дипломат, мужчина, и он…

— Опять этот великодержавно-мужской шовинизм, — перебила его Елена. — Хотите сказать, что, пересекая границу, женщина становится, как тут, в Германии, любят говорить, недочеловеком? Или вы думаете, что мы, женщины, за границей способны только состоять при вас, мужчинах, облеченных доверием и ответственностью, добросовестно исполняя роль домашних хозяек?

— Ничего такого я не думаю, — возразил Антон и смутился: он действительно считал, что обязанности женщины за рубежом ограничиваются в основном заботами о доме.

— Ну, спасибо и на этом. Некоторые из вашего брата не столь великодушны. Мне всегда хотелось доказать, что женщина может сделать все, что делает мужчина, даже за границей, куда нас, женщин, пускают только в роли жены. Исключения бывают весьма редки. Я согласилась поехать в этой роли, но ограничиваться ею не собираюсь.

Еще раньше Антон отметил, что улыбчивые складочки по углам красивого рта Елены, когда она раздражалась, превращались в резко очерченные скобочки, которые придавали ее лицу сердитое и даже злое выражение, и тогда Елена становилась старше и дурнела. Увидев эти злые морщинки сейчас, Антон понял, что Елена злится, и поспешил вернуться к разговору об англичанине.

— Погуляли с Хэмпсоном и простились до возможной встречи в Лондоне? — спросил он.

— Да, погуляли и простились, — ответила она после короткого молчания. — Простились, но не до Лондона. Нам — мне и вам, — она даже наклонила немного голову, точно кланялась Антону, — мне и вам придется встретиться с ним еще раз здесь.

— Встретиться?

— Да. Он пригласил меня и вас поужинать с ним сегодня.

— Откуда же он узнал, что я в Берлине?

— Не знаю. Может быть, просто догадался. Ведь в Нюрнберге все позавчера закончилось.

— И вы приняли приглашение?

— Конечно. Я подумала, что Хэмпсон нужен вам.

— Он подвел нас, — пожаловался Антон. — И меня и Володю Пятова. Исчез из Нюрнберга, не сказав ни слова, как раз в самый нужный и трудный момент.

— Он говорит, что получил приказ лететь в Лондон за час до отлета самолета, — сказала Елена. — Утром посол вызвал его к себе, дал запечатанный конверт и сказал, что надо немедленно доставить его в Лондон и вручить в собственные руки премьер-министра.

Разочарование и недовольство Хэмпсоном, не дававшие Антону покоя, немедленно уступили место живейшему интересу. Антон потянулся через стол к замолчавшей Елене.

— Неужели это все, что он вам рассказал?

— Нет, не все, — ответила она. — Мужчины любят порисоваться перед женщинами, и Хэмпсон, конечно, не мог не похвастать, с каким почетом везли и усаживали его в самолет немцы, и как ухаживали за ним в самолете, и как потом мчали в полицейской машине с лондонского аэродрома к премьер-министру, и как провели в его огромный кабинет и там пригласили присесть, пока премьер-министр читал письмо посла.

Это было не совсем то, о чем хотелось бы знать Антону.

— А больше Хэмпсон ничего не сказал вам? — нетерпеливо спросил он, едва Елена умолкла.

Елена усмехнулась.

— То есть вы хотите знать, не сказал ли он, каково содержание письма?

— Да! Да!

— Нет, этого он не сказал.

— И никак не намекнул?

— О письме никак, а вот о том, что обстановка меняется в лучшую сторону, это он сказал.

— В лучшую сторону? — почти вскрикнул Антон.

— Да, — подтвердила Елена. — Когда я пожаловалась, что, если положение еще больше ухудшится, я могу вообще не добраться до Лондона, он заверил меня, что бояться нечего, события поворачиваются в лучшую сторону, и скоро все опасности останутся позади.

— Вы не спросили, что он имеет в виду?

— Конечно, спросила, — ответила Елена с ноткой недовольства в голосе, и злые скобочки снова появились по краям ее рта. — Он ведь тоже думает, что женщина создана, чтобы за ней ухаживали, а она благосклонно принимала бы эти ухаживания, и отделался от моего вопроса шуточкой. Сказал, что политика — дело серьезное, а когда я говорю о серьезном, то перестаю улыбаться, даже старею, и это мне не идет. Вы тоже так считаете? Скажите, только откровенно…

— Нет, вовсе нет, — торопливо ответил Антон, лишь мимолетно подумав, что Хэмпсон не лишен наблюдательности. Намек же англичанина на поворот событий в лучшую сторону заставил Антона заволноваться: несомненно, поездка Хэмпсона в Лондон имела к этому повороту какое-то отношение. Но что за всем этим могло скрываться?

— Вы молодец, Елена, — похвалил он, искренне восхищаясь ею. — Встреча с Хэмпсоном сейчас очень кстати.

— Я тоже думаю, что молодец, — с шутливой хвастливостью объявила она и, посмотрев на Антона сияющими глазами, смиренно добавила: — Только не стоит уж очень сильно расхваливать меня. Я лишь попыталась сделать то, что, по словам Виталия Савельевича, делают все жены иностранных дипломатов. А разве мы глупее их?

— Конечно, нет, — заверил ее Антон, хотя сам продолжал думать, что заниматься дипломатией не дело жен. Он вспомнил, как развеселила корреспондентов шутка Чэдуика, который, указав на одиноко стоявшего на лестнице итальянского посла, сказал, что «Италия прислала в Нюрнберг лишь треть посла — две его трети, приходящиеся на долю синьоры Атоллико, остались в Берлине». Увидев недоуменные лица соседей, «всезнающий» американец с усмешкой пояснил, что «синьора Атоллико говорит за мужа — он не знает немецкого языка, а она великолепно владеет им, — на приемах ест за него, пьет за него и распоряжается делами в посольстве за него». — Наши женщины, бесспорно, образованнее, — продолжал он, — но, понимаете, у нас особые условия…

— Какие же это особые условия? — спросила Елена и, не получив ответа, сказала: — Когда перед отъездом в Лондон я была у Щавелева, он сказал, что хорошая и толковая жена должна быть помощницей мужа во всех его делах.

Антон не знал, какие советы даются женам, уезжающим к своим мужьям за границу, и предпочел отступить.

— Завидую мужьям, у которых хорошие и толковые жены…

После завтрака Антон поспешил в полпредство и, вызвав Володю Пятова, рассказал о возвращении Хэмпсона и его уверениях, что «международные события поворачиваются в лучшую сторону».