Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Охотиться, – хмуро ответил он. – Если завтра мы с тобой останемся наедине, я намерен принять все меры, какие только можно. – Его лицо стало мрачным… и умоляющим. – Знаешь, ты ведь можешь в любой момент отменить поездку.

Я сидела потупившись, чтобы он не переубедил меня силой взгляда. Какой бы реальной ни была опасность, я наотрез отказывалась бояться его. Это не имеет значения, мысленно твердила я.

– Нет, – шепнула я, бросив краткий взгляд на его лицо. – Не могу.

– Пожалуй, ты права, – угрюмо пробормотал он. Я увидела, как его глаза изменили оттенок на более темный.

Я перевела разговор:

– В какое время встречаемся завтра?

Меня по-прежнему убивала мысль, что сейчас придется расстаться с ним.

– Там видно будет… суббота же, неужели не хочешь отоспаться? – напомнил он.

– Нет, – я слишком поспешила, и он спрятал улыбку.

– Значит, в обычное время, – решил он. – Чарли будет дома?

– Нет, завтра у него рыбалка, – я просияла, вспомнив, как удачно все сложилось.

Его голос стал резким:

– А что он подумает, если не застанет тебя дома?

– Понятия не имею, – дерзко ответила я. – Он знает, что я собираюсь заняться стиркой. Может, решит, что я свалилась в стиральную машину.

Он со злостью посмотрел на меня, я отплатила ему той же монетой. Его сердитый взгляд впечатлял сильнее моего.

– На кого сегодня охотитесь? – спросила я, когда стало ясно, что в поединке взглядов я проиграла.

– Кто попадется в заповеднике. Далеко мы не поедем. – Казалось, его смущало то, как небрежно я упоминаю тайные подробности его жизни.

– А почему ты едешь с Элис? – полюбопытствовала я.

– Элис – самая… отзывчивая, – он нахмурился.

– А остальные? – мой вопрос прозвучал робко. – Какие они?

На краткий миг на его лбу возникли морщинки.

– Чаще всего – недоверчивые.

Я быстро оглянулась на его близких. Все они смотрели в разные стороны, точно как в тот раз, когда я увидела их впервые. Только теперь их было четверо, а их красавец-брат с волосами оттенка бронзы сидел напротив меня, и в его золотистых глазах отражалась тревога.

– Они недолюбливают меня, – догадалась я.

– Нет, не так, – возразил он, но его невинный взгляд внушал подозрения. – Они не понимают, почему я не могу оставить тебя в покое.

Я поморщилась.

– Я, кстати, тоже, если уж на то пошло.

Эдвард медленно покачал головой, закатил глаза к потолку и снова встретился со мной взглядом.

– Я же объяснял: ты совсем не знаешь себя. Ты не такая, как все, с кем я когда-либо был знаком. Ты меня интригуешь.

Возмущенный взгляд был моим ответом: я нисколько не сомневалась, что сейчас он меня дразнит.

Он улыбнулся, разгадав выражение моего лица.

– Благодаря своим преимуществам, – вполголоса объяснил он, мимолетным жестом коснувшись своего лба, – восприятие человеческой натуры у меня в целом лучше среднестатистического. Люди предсказуемы. Но ты… ты никогда не делаешь того, чего я от тебя жду. И неизменно застаешь меня врасплох.

Я отвернулась, вновь окинув смущенным и недовольным взглядом его семью. После объяснений Эдварда я почувствовала себя чем-то вроде подопытного кролика. Мне захотелось высмеять саму себя – за то, что я ожидала чего-то иного.

– Эта часть объяснений довольно проста, – продолжал он. Я чувствовала, что он смотрит на меня в упор, но отворачивалась, чтобы он не заметил огорчение в моих глазах. – Но остальное… облечь в слова гораздо труднее…

Пока он говорил, я засмотрелась на Калленов. Вдруг Розали, белокурая и головокружительно красивая сестра Эдварда, повернулась, чтобы посмотреть на меня. Нет, не посмотреть – пронзить взглядом темных ледяных глаз. Мне хотелось отвести глаза, но я застыла, словно загипнотизированная ее взглядом, пока Эдвард не осекся на середине фразы и не издал еле слышный сердитый возглас. Он походил на шипение.

Розали отвернулась, я обрела свободу и вздохнула с облегчением. В моих широко раскрытых глазах Эдвард прочел растерянность и страх.

Сдавленным голосом он попросил:

– Прости ее, она просто беспокоится. Понимаешь… не только мне грозит опасность, если после того, как я открыто провел с тобой столько времени… – он потупился.

– Если что?

– Если все кончится… скверно, – он уронил голову на ладони, как тем вечером в Порт-Анджелесе. Он явно страдал, мне хотелось утешить его, но я понятия не имела, как. Я невольно протянула к нему руку, но тут же опустила ее на стол, опасаясь лишь навредить своим прикосновением. Только немного погодя я осознала, что мне следовало бы испугаться его слов. Я ждала, когда придет страх, но по-прежнему лишь сочувствовала Эдварду, понимая, как ему больно.

И злилась – злилась, что Розали помешала ему сказать то, что он собирался. Как вернуться к разговору, я не знала. Он по-прежнему закрывал лицо ладонями.

Стараясь говорить своим обычным тоном, я спросила:

– Тебе уже пора?

– Да, – он поднял голову, мгновение оставался серьезным, потом его настроение снова переменилось, и он улыбнулся. – Может, это даже к лучшему. Нам осталось высидеть на биологии еще пятнадцать минут этой паршивой киношки, а я уже сыт ею по горло.

Я вздрогнула: за спиной Эдварда вдруг возникла Элис с ее короткими, чернильно-черными волосами, колючим ореолом окружающими ее утонченное личико эльфа. Гибкость и грация ее тонкого тела были очевидны даже в момент полной неподвижности.

Не сводя с меня глаз, Эдвард произнес:

– Элис.

– Эдвард, – отозвалась она высоким сопрано, почти таким же приятным, как его голос.

– Элис – Белла, Белла – Элис, – представил он нас друг другу с небрежным жестом и натянутой улыбкой.

– Привет, Белла, – глаза, как из блестящего обсидиана, были непроницаемы, но улыбка казалась дружеской. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой.

Эдвард метнул в нее мрачный взгляд.

– Привет, Элис, – робко пробормотала я.

– Готов? – спросила она у брата.

Голос Эдварда прозвучал холодно:

– Скоро буду. Встретимся у машины.

Элис ушла, не добавив ни слова. Ее походка была такой плавной и грациозной, что я ощутила острый укол зависти.

– Пожелать вам хорошо повеселиться, или не тот случай? – спросила я, повернувшись к нему.

– Нет, почему же. Подойдет, – усмехнулся он.

– Тогда желаю вам повеселиться от души, – я постаралась произнести эти слова искренне, но Эдварда, конечно, не обманула.