Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Завтрак я жевала, не чувствуя вкуса, потом торопливо навела порядок на кухне. И снова выглянула в окно, за которым ничего не изменилось. Почистив зубы, спустилась вниз, и тут в дверь тихо постучали. У меня подпрыгнуло сердце в груди.

Я кинулась к двери, не сумела сразу справиться с простым засовом, наконец распахнула дверь – и на пороге увидела его. При виде его лица все смятение вмиг улетучилось, и я внезапно ощутила спокойствие. В присутствии Эдварда все вчерашние страхи казались нелепыми.

Поначалу Эдвард не улыбался, его лицо было почти хмурым, но когда он окинул меня взглядом, вдруг прояснилось, и он рассмеялся.

– Доброе утро, – посмеиваясь, поздоровался он.

– Что-то не так? – я оглядела себя, надеясь, что не забыла что-нибудь важное, например, обуться или надеть джинсы.

– Мы гармонируем, – он снова рассмеялся, и я заметила, что на нем синие джинсы и длинный светло-бежевый свитер, из-под которого виден белый воротник. Я тоже засмеялась, но в душе меня кольнуло сожаление: почему он всегда выглядит, как модель с подиума, а у меня так не получается?

Пока я запирала дверь дома, Эдвард направился к пикапу. У пассажирской дверцы он ждал с мученическим выражением лица – по вполне понятной причине.

– Мы же договорились, – самодовольно напомнила я, садясь за руль и протянув руку, чтобы открыть дверцу Эдварду. – Куда нам? – спросила я.

– Сначала пристегнись. Я уже нервничаю.

Я испепелила его взглядом и подчинилась.

– Так куда? – со вздохом повторила я.

– На север, по Сто первому шоссе, – распорядился он.

Ощущать на своем лице его взгляд и следить за дорогой оказалось на удивление трудно. Поэтому я старалась вести машину по дремавшему городу как можно внимательнее.

– Как думаешь – к вечеру мы наконец выберемся из Форкса? – спросил он.

– Имей совесть! Этот пикап годится твоей машине в дедушки, – огрызнулась я.

Несмотря на мрачные прогнозы Эдварда, вскоре мы покинули город. Газоны и дома за окнами сменились густым подлеском и стволами, обросшими зеленым мхом.

– Поверни направо, на Сто десятое шоссе, – велел он, когда я как раз собиралась задать вопрос. Я молча подчинилась.

– А теперь вперед, пока не кончится асфальт.

По голосу я поняла, что он улыбается, но слишком боялась не вписаться в поворот и подтвердить его правоту, поэтому не стала смотреть на него, чтобы проверить свою догадку.

– А что там, где кончается асфальт? – полюбопытствовала я.

– Тропа.

– Мы пойдем пешком?

Как хорошо, что я додумалась надеть кроссовки.

– А что? Проблемы? – судя по голосу, ничего другого он и не ожидал.

– Нет, – я попыталась соврать как можно правдоподобнее. Но если даже мой пикап кажется ему чересчур медлительным…

– Не волнуйся, идти всего километров восемь, а спешить нам некуда.

Восемь километров. Я не ответила, опасаясь, что он сразу различит панику в моем голосе. Восемь километров по коварным корням и шатким камням, каждый из которых норовит подстроить мне вывих щиколотки или еще какое-нибудь увечье. Тот еще позор.

Некоторое время мы ехали молча, я думала о предстоящем кошмаре.

– О чем задумалась? – вскоре не выдержал Эдвард.

Пришлось снова соврать.

– О том, куда мы едем.

– Туда, где я люблю бывать в хорошую погоду, – с этими словами мы оба посмотрели в окно на редеющие облака.

– Чарли сказал, что сегодня будет тепло.

– А ты сказала Чарли, куда едешь? – спросил он.

– Нет.

– Но ведь Джессика считает, что мы с тобой поехали в Сиэтл, – эта мысль явно утешала его.

– Нет, я сообщила, что ты отказал мне – ведь это правда.

– Значит, никто не знает, что ты со мной?

Теперь он злился.

– Это как посмотреть… ты ведь, наверное, рассказал Элис?

– Спасибо за подсказку, Белла, – отрезал он.

Я сделала вид, что не расслышала.

– Неужели Форкс нагнал на тебя такую тоску, что ты задумала самоубийство? – не дождавшись ответа, спросил он.

– Ты же говорил, что у тебя будут неприятности… если нас будут слишком часто видеть вместе, – напомнила я.

– И ты забеспокоилась о том, что если ты не вернешься домой, это станет неприятностью для меня? – теперь в голосе Эдварда звучали не только злость, но и едкий сарказм.

Я кивнула, не сводя глаз с дороги.

Эдвард что-то пробормотал себе под нос так быстро, что я не разобрала ни слова.

Дальше мы ехали молча. Я ощущала исходящие от него волны яростного осуждения, но не знала, что сказать.

Конец ознакомительного фрагмента.