Сумерки

– Можно подумать, ты могла бы скрыться! Я бы добился своего и без смазливой физиономии!

Отломив толстую еловую ветку, он быстро обломал ненужные побеги, а потом швырнул в соседнюю сосну с такой силой, что бедное дерево еще долго качалось как на сильном ветру.

И вот он снова в метре от меня – неподвижный, как статуя.

– Можно подумать, ты смогла бы мне сопротивляться…

Я оцепенела от страха. Никогда раньше Эдвард не показывался мне в своем истинном обличии. Зверь, настоящий зверь… но какой красивый! Лицо мертвенно-бледное, глаза блестят… Я чувствовала себя маленькой птичкой, завороженно смотрящей на королевскую кобру.

Глаза, которые я так любила, глаза, горевшие от дикого возбуждения, через секунду потускнели. На бледном лице отразилась вселенская грусть.

– Не бойся, – пробормотал Эдвард, и никогда еще его голос не звучал так соблазнительно. – Я не причиню тебе зла, клянусь!

Мне показалось, что он старался убедить скорее себя, чем меня.

– Не бойся, – повторил он и, подойдя ближе, нарочито медленно опустился на траву. Его движения были плавными и тягучими, и вот, наконец, наши лица оказались на одном уровне сантиметрах в тридцати друг от друга.

– Пожалуйста, прости, – очень серьезно проговорил Эдвард и грустно улыбнулся. – Я в состоянии себя контролировать. Просто ты застала меня врасплох. Впредь обещаю вести себя примерно.

Очевидно, он ждал от меня каких-то слов, однако разговаривать я пока не могла.

– Сегодня мне не хочется ни пить, ни есть, – подмигнул он.

Тут я рассмеялась, резко и хрипло, как истеричка со стажем.

– Все хорошо? – заботливо спросил Эдвард, и его рука осторожно коснулась моей.

Я растерянно посмотрела на гладкую холодную руку, а потом в тигриные глаза: они были теплыми, полными раскаяния. Взяв его за руку, я стала водить по ней кончиками пальцев, а набравшись смелости, улыбнулась.

Золотистые глаза просияли мне в ответ.

– Итак, о чем мы говорили до этого? – спросил Эдвард.

– Не помню, – честно ответила я.

– По-моему, о том, чего ты боишься… ну, кроме самого очевидного, – робко напомнил он.

– Да, верно.

– Так чего же?

Я бездумно водила пальцем по его руке. Эдвард ждал ответа.

– Видишь, как легко выбить меня из колеи? – рассмеялся он.

Заглянув ему в глаза, я вдруг поняла, что сейчас он очень не уверен в себе. Столько лет он мог беспрепятственно читать мысли любого человека, а тут попалась я. От этой догадки мне стало немного легче.

– Мне страшно… потому что скорее всего мы не можем быть вместе. А еще боюсь, что именно этого мне хочется больше всего на свете. – Признание далось мне нелегко.

– Да, – согласился он, – этого точно стоит бояться. Желание быть со мной не к лицу юной девице.

– Знаю. Наверное, стоит попытаться тебя забыть.

– Мне бы очень хотелось тебе помочь. – Судя по выражению лица, Эдвард говорил искренне. – Наверное, мне давно следовало все прекратить, а сейчас лучше уйти, только не знаю, смогу ли.

– Не хочу, чтобы ты уходил, – чуть слышно пробормотала я.

– Именно поэтому мне следует это сделать!.. Но не беспокойся, я эгоист до мозга костей и слишком долго ждал сегодняшнего дня.

– Очень рада.

– Совершенно напрасно! – Эдвард отдернул руку. Даже лишенный обычной вкрадчивости, его голос казался мне самым мелодичным на свете. Я с трудом успевала следить за внезапными переменами его настроения.

– Я хочу быть только с тобой! Никогда об этом не забывай! Помни, что для тебя я опаснее, чем для кого бы то ни было, – объявил он и стал смотреть куда-то вдаль.

– Не совсем понимаю, о чем ты, – после минутного молчания призналась я.

Посмотрев на меня, Эдвард лукаво улыбнулся, – настроение снова изменилось.

– Как же объяснить, чтобы снова тебя не напугать? – задумчиво проговорил он и взял меня за руку. Я так и вцепилась в прохладную мраморную ладонь. – Каким приятным может быть тепло, – вздохнул он.

Несколько секунд Эдвард собирался с мыслями.

– Знаешь, у каждого свои вкусы. Кому-то нравится шоколадное мороженое, кому-то клубничное…

Я кивнула.

– Прости за аналогию с едой, лучшего объяснения не подобрать.

Я улыбнулась.

– То же самое с обонянием. Если запереть алкоголика в комнате со жбаном прокисшего пива, он скорее всего его выпьет. Он мог бы устоять, если бы захотел или обладал силой воли. А теперь представь, что случится, если в ту самую комнату поместить стакан старого бренди или коллекционного коньяка. Как поведет себя наш алкоголик?

Мы сидели, глядя друг другу в глаза и пытаясь читать мысли.

– Ну, может, аналогия не самая удачная, и перед бренди устоять несложно. Наверное, лучше заменить алкоголика на подсевшего на героин наркомана.

– Хочешь сказать, что я и есть твой героин? – поддела я, пытаясь разрядить обстановку.

Оценив мои усилия, Эдвард тут же улыбнулся.

– Да, мой любимый сорт!

– И часто такое случается?

Подыскивая ответ, он всмотрелся в верхушки деревьев.

– Я говорил об этом с братьями… Для Кэри все люди одинаковы. В нашей семье он сравнительно недавно и с трудом приспосабливается к нашим правилам. Кэри пока не чувствует разницы во вкусе и запахе. – Эдвард внезапно замолчал и сконфуженно на меня посмотрел. – Прости!

– Ничего страшного. Пожалуйста, не беспокойся, что можешь меня обидеть или испугать. Ведь именно это тебя тревожит. Я все понимаю. По крайней мере, стараюсь понять. Просто объясняй, как считаешь нужным.

– Ты смелая девушка, – с восхищением проговорил он.

– Вовсе я не смелая. Настоящая трусиха! Если бы я была смелой, то держалась бы от тебя подальше.

– Ты не боишься смотреть правде в глаза.

– К сожалению, ты не прав, но все равно продолжай.

Глубоко вздохнув, Каллен снова посмотрел на небо.

– Так что Кэри не знает, встречал ли когда-нибудь кого-то… к кому бы его тянуло так сильно, как меня к тебе. Значит, не встречал. У Эмметта, если так можно сказать, побольше опыта, так что он сразу понял, о чем я. Брат говорит, что у него было две подобные встречи.

– А с тобой такое случалось?

– Никогда.

Мне показалось, что ответ Эдварда так и разнесся по поляне.

– И как же поступил Эмметт? – поинтересовалась я.

Проявлять любопытство, очевидно, не стоило. Лицо Эдварда потемнело, руки сжались в кулаки. Он потупился, и я поняла, что ответа ждать не следует.