Супруг для богини (Увядание розы)

– Ничего, ничего, Олюшка! – пытался доктор утешить дочь. – Пустое это все, никчемное! Не думай ты о глупостях, думай о ребенке, не изводи себя по мелочам!

Но ведь из мелочей-то и состоит жизнь, вот в чем дело! Они как заноза: маленькая, а болит и жить не дает!

Оля накануне праздника так переживала, что с ней чуть горячка не случилась. Она тщательно продумала наряд, скрывавший оплывшую фигуру, долго сидела перед зеркалом, колдуя над пудрой, румянами, помадой. Приглашенный парикмахер соорудил на ее головке нимб из воздушных светлых волос. Глядя на отражение в зеркале, Оля даже осталась довольна собой. Не каждая женщина в ее положении выглядит столь привлекательно. Но внешность – это полдела. Гости должны быть довольны угощением, обслугой, светскими беседами. «Что ж, – сказала она себе, – я докажу вам всем, в том числе и тебе, милый мой Вениамин, что я не серая мышь!»

И ей это удалось! Надо было только преодолеть внутреннюю робость, некий барьер. Оказалось, что новая Извекова вовсе не глупа, только чуть стеснительна. Неплохая хозяйка, еще неопытная, но все придет со временем. Да, она из другого мира, она ходит по земле, а не витает в заоблачных творческих высях, как ее супруг. Что ж, это даже хорошо, кто-то должен твердо стоять на ногах и думать о хлебе насущном! Словом, прием прошел благополучно, может, без прежнего блеска, который придавала всему Горская, но гости уходили довольные, искренне благодарили хозяйку.

Уже вечером Извеков зашел пожелать жене доброй ночи. Оля, измотанная переживаниями, еще не спала. Она побледнела от усталости. Под глазами залегли тени.

– Ты утомилась, мой ангел, ложись скорей!

– Довольны ли вы, мой друг? Не опозорила ли я светлой памяти Тамары Георгиевны?

Вениамин Александрович оторопело уставился на жену. Впервые из ее уст он услышал нечто необычное. Ирония? Протест? Может ли такое случиться? Но ведь и мышки, хоть и малы, имеют острые зубки!

Глава 24

Доктор Миронов ехал в вагоне и нестерпимо страдал. Ему казалось, что поезд едва плетется. Если бы это было возможно, он сам бы побежал впереди паровоза. Нынче принесли телеграмму, что Оля оступилась и упала с лестницы. Как такое ужасное обстоятельство отразится на ребенке, да и на самой будущей мамаше? Доктор изнемогал. Мимо с издевательской медлительностью проплывали покойные пейзажи, которые в другое время всегда вызывали у него чувство умиротворения и радости. Одна станция, другая, третья… бесконечность! Николай Алексеевич прикрыл глаза. А когда открыл, уже пора было выходить. Слава богу! Недалеко от перрона его ждала коляска.

– Надо же! Удивительно! – раздался совсем рядом знакомый резкий старческий голос. – И как это дорогой зятек подгадал, позаботился о старухе!

По ступеням, тяжело дыша и переваливаясь, спускалась Агриппина Марковна. За ней спешили горничная и носильщик с увесистой поклажей. В тот момент, когда доктор увидел старуху, она тоже его узнала.

– Ах, вот в чем дело! Это вовсе и не меня ждут, а вас, любезный Николай Алексеевич! А я-то, старая дура, решила, что зять мой наконец человеком стал, ко мне внимание и заботу проявлять начал! Не позволите ли вы мне с моей горничной составить вам компанию?

– Помилуйте, что за вопрос! – воскликнул доктор и стал подсаживать Горскую в коляску.

– Дочку навестить едете да воздухом подышать? – осведомилась Агриппина Марковна. – Только вид у вас, господин Миронов, не очень радостный.

Доктор поведал собеседнице о телеграмме. Та озабоченно покачала головой.

– Да! Нехорошо! Если бы она у вас покруглей была, помягче, скатилась бы, как шарик, и все дела. А тут ведь одни косточки! – Она снова покачала головой, украшенной соломенной шляпой с искусственными цветами. – Ничего, Бог милостив, обойдется!

Оля слышала, как приехали отец и старуха Горская, но не стала вставать с постели. Побоялась. Она все еще не могла опомниться от неожиданного испуга, от которого подкосились ноги, и она покатилась вниз, считая ступени. Мальчики выскочили из темноты под лестницей внезапно и очень громко закричали! Она не склонна видеть в их поступке злодейство. Обычные глупые детские шалости. Но ей было очень обидно. Ведь она по-доброму относилась к ним, пытаясь скрасить их сиротство своей любовью и привязанностью.

Позже, уже лежа в своей комнате, заливаясь слезами страха за дите и упиваясь горечью обиды, она слышала, как муж приступил к домашнему расследованию. А затем последовала и скорая расправа, судя по воплям юных преступников из кабинета. Неужели он их бьет? На сей раз у нее не возникло желания заступаться.

Между тем нежданный приезд бабушки, соскучившейся по внукам, поверг этих самых внуков в священный ужас. Наказание отца казалось просто жалкой прелюдией к тому, что последует от бабушки. Так и случилось. Агриппина Марковна, едва ступив на землю, тотчас ухватила обоих и увела прочь от дома, чтобы пострадавшая не слышала звуков расправы. Часа через полтора они вернулись, тихие и кроткие, ужасно несчастные, и забились в свои кровати даже без ужина. Вера, прокравшись к братьям, безуспешно пыталась узнать, из чего состояло наказание. Их молчание повергло ее в трепет. Сама же Вера, узрев бабку и Миронова, тотчас бросилась в комнату мачехи и стала всячески помогать и ухаживать за ней, чтобы, не дай бог, и ее не обвинили в злонамеренности.

– Как думаете, Николай Алексеевич, обойдется? – спросил зять у доктора, когда все поутихло, а дети и женщины улеглись спать.

Они стояли на террасе и курили в теплой ночной тишине.

– Что именно? – неприязненно спросил Миронов, прихлопнув на щеке комара.

– Как что? – опешил Извеков. – Падение злополучное отразится на исходе родов?

– Не только падение! – Николай Алексеевич явно настроился использовать случившееся для выяснения отношений с зятем.

– А что еще вы имеете в виду? – Вениамин Александрович закурил очередную папиросу.

Судя по тону тестя, разговор предстоял долгий.

– А то я имею в виду, любезный Вениамин Александрович, что просчитался я, опростоволосился на старости лет, позволив дочери за вас выйти! Не любите вы ее, не жалеете, детям позволяете мучить Олю! А ведь она вас так любит, нет, просто обожает! Не по-христиански, не по-мужски поступаете!

– Хоть вы и прекрасный доктор, господин Миронов, но тут вы ошиблись в диагнозе! – зло вскричал Извеков. – Сегодняшний случай – именно случай, и более ничего! Я отношусь к Ольге, как должно относиться мне в моем положении…

– Вот, вот! – перебил его Миронов. – «Мне… В моем положении…» Все только о себе! Чудовищный эгоизм! Душевная жестокость! То, что вы известный романист, никоим образом не выделяет вас среди других объектов любви. Миллиарды людей на планете любят друг друга просто так. Просто любят! Без чинов, званий, денег, известности! И моя бедная дочь достойна настоящей любви! А не подачек, которые вы ей бросаете!

– Это вы уж слишком! На вас неприятности повлияли, вы возбуждены и агрессивны, доктор! Да еще эта старая ведьма вам наговорила про меня, как всегда, черт ее принес!