Существо
Шрифт:
«Что ты имеешь ввиду?» - удивился я. «Меня от друзей скрываешь, стесняешься, что ли меня?»
«Ничего я не стесняюсь. Примут за сумасшедшего!» «Женька не такой!» «Узнаем получше, всё расскажем, по очереди!» «Ладно, согласна».
Когда уже почти стемнело, мы подошли к нашему дому, тепло попрощались, и Женя ушёл.
А я поплёлся домой, гадая, что меня там ждёт.
А ждал там меня папа.
– Где шлялся? – сердито спросил он меня, - Я тебе что сказал? Готовиться к завтрашнему осмотру. А ты?.. – Папа взял меня за подбородок, приподнял, вгляделся и закатил мне
Ничего не понимая, смотрел я на папу.
– Ты что сделал, мерзавец? – зашипел он, - Как я теперь тебя поведу к врачу?! Сделал вид, что вешался?! Сволочь!
– Он пнул меня, потом поднял за воротник, приблизив моё лицо к своему.
У меня потекла кровь из носа. Тогда папа швырнул меня в дверь ванной: - Иди, умойся!
Познакомившись лбом с твёрдой дверью, я снял куртку, с опаской посмотрел, не стоит ли папа в прихожей, вернулся, повесил куртку, снял обувь. Потом отправился мыться. На двери увидел пятно крови и, пока никто не увидел, поспешно стёр его рукавом.
– Не закрывай дверь! – приказал папа, - Ещё придумаешь чего… - Папа зашёл в ванную, изъял все режущие и колющие предметы. Зря он это. Мы с Женькой дали друг другу слово, что, как бы тяжело ни было, не делать то, что чуть не сделал я.
Залез в ванну, не закрывая дверь, под любопытными взглядами Ленки, помылся. Кровь перестала бежать. Посмотрел, что там, с шрамами внизу живота. Всё ещё больно. Вспомнил Женьку, и мне стало его жалко. Мне доставалось, но никто не посягал на меня, кроме Тюти, да и тот пока присмирел. Наверно, придумывает новую каверзу.
За ужином мы сидели втроём, Лена уже поела, не дождавшись меня. Теперь она в нашей комнате играла с куклами. Наказывала их ремнём, перед тем, как уложить спать.
– Ты видела, мать, наш сынок сегодня имитировал, что вешается, чтобы не идти на обследование перед операцией!
– Какой операцией? – удивилась мама.
– Э-э-э… - смутился папа, - Я договорился в частной клинике, завтра надо было лечь на обследование…
– Ты хотел её оперировать без моего согласия?
– Ну, мама, пока на обследование.
– Она будет девочкой!
– Но у тебя уже есть девочка!
– Неважно.
Наступила тишина. А я вспомнил Женю.
– Папа, - тихо спросил я, вяло ковыряясь в своей тарелке, - почему ты меня ни разу не изнасиловал?
Раз, другой, и я сам бы побежал в клинику…
Папа сделался бледным, как мел. Потом встал, и вышел. Мама помолчала, потом швырнула в меня мою тарелку. Каша оказалась на мне, хорошо, остыла!
– Дрянь! – воскликнула мама, влепив мне пощёчину, - Дрянь, дрянь! – мама била меня по щекам, пока снова не разбила мне нос. Брезгливо вытерев руки салфеткой, она бросила её мне в лицо и вышла успокаивать папу.
Я умылся под краном на кухне, потом пробрался в свою комнату, прихватив свой рюкзачок.
В своей комнате я взял школьную форму, шорты, футболку, упаковал всё это в рюкзак.
– Ты куда это? – подозрительно спросила Ленка.
– Хочу погулять перед сном, - ответил я.
–
Врёшь!– Я вернусь, Лена, куда я денусь?
– А вдруг денешься? С кем я буду играть?
– Что, тебе, с мамой плохо?
– Плохо! Хочу с тобой!
– Успокойся, Лена, я скоро вернусь.
Но Ленка не поверила, она проследовала за мной.
В прихожей я тихо оделся, и уже взялся за ручку двери, когда Ленка закричала:
– Папа, мама! Сашка уходит!
– Куда уходит? – появился папа. Он уже не был белым, он был красным. Мама, наверно, накапала ему коньяку.
Папа схватил меня за рюкзак, потянул на себя и швырнул в дверь. Дверь у нас крепкая, папа начал бить меня головой об дверь, пока я не догадался скинуть рюкзак. Потом я сел прямо на пол, и, роняя злые слёзы, спросил: - Что я вам сделал? Зачем вы меня мучаете? Отпустите меня!
– Отпустить тебя? Чтобы позорил нас: сбежал из дома, дескать, замучили родители – изуверы?!
Папа стал бить меня ногами по рёбрам. Я только вздрагивал, потому что босой ногой не так больно, как в ботинке. Ботинок я тоже испытал.
На этот раз прибежала Ленка и загородила меня: - Не трогай её!
– Кого её?! – зарычал папа, - Я сделаю из него пацана!
– Хватит, отец, - вмешалась мама, - убьёшь, тебя посадят, останусь одна!
– Ладно, пропыхтел папа, - будь, по-твоему!
– Раздевайся, иди, учи уроки, и поиграй с Леной, - сказала мама, расстёгивая мой рюкзак и вынимая из него верёвку…
– Что это? – спросила мама.
– Верёвка, - пожал я плечами.
– Вижу, что верёвка! Ещё и обрезана! Ах, ты дрянь! – мама хлестнула меня верёвкой по лицу. Я покорно стоял на месте, закрыв лицо руками, чтобы не выхлестали глаза.
– Вешаться вздумала?! Дрянь!
Наконец, мама устала и отпустила меня заниматься уроками. Я взял свой рюкзак, потащился в свою комнату. Завтра уйду, подумал я, утешая Сашу, которая плакала от боли. Дело в том, что боль мы чувствовали одинаково, хоть и в полусонном состоянии. Однако Саша проснулась, и плакала навзрыд.
«Успокойся, сестрёнка, - утешал я её, - завтра мы уйдём отсюда, попросимся к Женьке…»
«Ты не понимаешь! – плакала Саша, - Женьке самому нечего есть!» «Придумаем что-нибудь. Или хочешь под нож?» «Не хочу», - буркнула Саша, всхлипывая.
Я выложил из рюкзака учебники, разложил на столе, открыл дневник.
– Тебе больно, Саша? – вдруг спросила Ленка.
– Что ты, Лен, папа пошутил, - ответил я, трогая языком желвак на губе и на щеке.
– Ну и хорошо, - вздохнула Ленка, - Ты же не уйдёшь?
– Не уйду, Лена, сегодня уже никуда не уйду…
– А завтра?
– Завтра мне в школу.
– А после школы?
– Видно будет.
– Возвращайся, Саша, я буду ждать.
– Ладно, Лен, жди.
Утром, несмотря на привычку к побоям, всё тело болело. Ныли рёбра, не давая глубоко вздохнуть, нос распух, губы раздуло. Умывшись, я пришёл на кухню, позавтракать.
Мама наложила мне каши, села напротив, тоже позавтракать, пока папа боролся с сонной Ленкой, пытаясь её умыть.