Существо

– Посмотри на себя! – укорила меня мама, - На кого похож! Явно сегодня ты на девочку не похожа.

Ну и ладно. По крайней мере, сегодня отец не потащит тебя в больницу. Придумал, тоже. Сегодня будем жребий тянуть. Ты тоже. Две одинаковые спички будут означать решение.

Мама помолчала.

– Отведёшь Лену в садик, потом в школу. Нигде не задерживайся... Вот что ты скажешь, когда тебя спросят, кто тебя так отделал?

– Успокойся, мама, никто не спросит, никому до меня нет дела.

– Ну и хорошо. Сегодня, я думаю, определимся, наконец, с тобой.

– Мама, - решился я, - ты, вот, хочешь, чтобы я был девочкой. А я стану мальчиком. Ты не будешь меня любить?

Сначала мама снова хотела побить меня, потом задумалась, и ничего не сказала, наверно, ещё не решила. А я подумал, что ничего не изменится. Я и сейчас больше мальчик, а, благодаря Ленке, в девочку наряжаюсь, тоже, когда чувствую себя мальчиком. Мама хочет поиграть с девочкой, а я в это время... Когда я девочка, хочу приласкаться к маме, Ленка заставляет надевать мальчишескую одежду, иначе расскажет, что у меня раздвоение личности.

Дождавшись Ленку, повёл её в детский сад. Сегодня Ленка была молчаливой и задумчивой, не пыталась никуда сбежать, чтобы я погонялся за ней, не обзывалась нехорошими словами. Она крепко держала меня за руку, наверно, что-то поняла.

Когда все спали, я собрал пакет, в который положил свою и Сашину одежду. Не всю, так, чтобы не бросалось в глаза, что шкаф пустой.

Перед уходом мама проверила мой рюкзак, ничего не сказала. Ленка тоже следила за мной, но я всё же умудрился запихать пакет в свой рюкзак. Я всё равно уйду. Если Женька меня не примет, пойду, куда глаза глядят. Если Женька откажется от меня, то и клятва будет недействительна.

«Саша, ты не боишься?» - спросил я сестру. «С тобой я ничего не боюсь. Только не покидай меня».

Я мысленно усмехнулся, приласкал сестрёнку, и пообещал, что мы будем жить счастливо, но не долго, и умрём в один день. Сестрёнка на мою шутку надулась.

– Саша, - обратилась ко мне Ленка, когда прощались у ворот детского сада, - Пообещай, что никуда не уйдёшь!

Я промолчал, отводя глаза.

– Ну! – требовательно сказала Ленка. Если бы она не напирала, я, может быть, и промямлил что-нибудь, но Ленка опять стала прежней врединой, поэтому я решительно посмотрел ей в глаза, и сказал: - Ничего я тебе обещать не буду! Иди в группу! – и ушёл, не оглядываясь.

В школе на меня бросали заинтересованные взгляды, хихикали между собой, но ничего не спросили на счёт моего помятого лица.

Только Тютя, мерзко усмехаясь, поинтересовался, когда я опять буду девочкой. Я ничего не ответил, повернувшись к нему спиной, и он ударил меня сзади по рёбрам.

В глазах вспыхнуло, я упал на колени. Ребята радостно заржали, и я услышал Женькин голос:

– Что вы над человеком издеваетесь?

Ребята изумлённо замолкли, а я постарался как можно быстрее встать, чтобы не позориться перед Женей.

– А ты кто такой?! – возмутился Тютя, - А ну, вали отсюда, пока тоже не получил!

Женя ничего не ответил, он сразу засветил Тюте в лоб. Тютя без звука упал навзничь, и не проявлял признаков жизни.

– Аут! – сказал Женька, и начал считать: - Один, два, три...

На счёте «девять» Тютя зашевелился и попытался встать. Никто не спешил ему помочь.

– Так будет с каждым, - предупредил Женька примолкший народ, - кто полезет на моих друзей!

– Смотри, парень, - предупредил Женьку один из моих бывших лучших друзей, Мишка Серков, – он гермик, будешь с ним дружить, сам замараешься!

– Это кто же вас этому научил? – с презрением спросил Женька, - Уж не это ли дерьмо? – пнул он Тютю. – Тогда слушайте меня: кто дружит с дерьмом, сам, для меня, дерьмо! Пошли, Саша.

Перемена была длинная, было время поговорить.

– Кто это тебя? – заботливо спросил Женя, - этот?

Я отрицательно покачал головой, и, собравшись с духом, спросил:

– Женя, можно, я у тебя немного поживу? – как в омут бросился, с замиранием сердца ожидая ответа.

– Так это предок тебя?!

– Ага... Предки.

– И мама, тоже?! – вскричал Женя. Я кивнул.

– Тогда, конечно! У меня своя комната, кровать широкая... – Женя почему-то засмущался, - Если стесняешься, раскладушку поставим...

– Это ты, по-моему, стесняешься, - невесело посмеялся я, - А мне нечего стесняться, у меня сестрёнка есть, она всё про меня знает, да и ты видел вчера...

– Я так рад! – облегчённо вздохнул Женька,- Наконец-то у меня появился настоящий друг! – Женя даже обнял меня за плечи, и прижал к себе. Невероятно, но мне стало очень легко и радостно от такого простого жеста.

А ведь всего год назад, у меня была куча товарищей, мы вместе играли в футбол, я водился и с девочками. Никого тогда не удивляли мои перепады настроения. Почему, интересно, так меняются люди с возрастом? Бывшие друзья смотрят на тебя, как на прокажённого. Почему? За что? Я ведь тоже человек! Был бы заразный...

– Не забудь отправить маме СМСку, - напомнил мне друг. А я и забыл! Искали бы меня везде, потом опять бы всыпали. Впрочем, я не уверен, что избежал расправы.

Я достал свой телефон, и отправил СМСки маме и папе, сообщив, что я жив и здоров, хочу пока пожить один, привести свои мысли в порядок, определиться со своим положением.

Может, отстанут, хотя бы на день, другой, тем более что на шее след от верёвки ещё был виден.

Несмотря на мой побитый вид, учителя вызывали меня к доске. Им нравились мои содержательные ответы, с удовольствием они ставили мне пятёрки. На вопрос, что у меня с лицом, я отвечал: «бандитская пуля». Всем было ясно, что говорить я не хочу.

Однако под конец занятий я был отловлен директрисой.

– Что, Саша, опять досталось? Скажи, кто тебя?

Я молчал.

– Тютюнин? – я отрицательно покачал головой.

– Значит, отец, - я отвернулся.

– Может, заявишь? Отстанут от тебя? – я поражённо уставился на директора: мне и в голову не приходило, что можно пожаловаться на собственных родителей. Повеситься, да, сбежать из дома, да, но заявить в полицию?! Я потряс ничего не понимающей головой:

– Как это?!

– Ну, как, приходим с тобой в полицию, пишешь заявление, я подтверждаю, что ты неоднократно подвергался насилию со стороны родителей, и тебя отправляют в интернат.

– Извините, но я не подвергался насилию! – возразил я, имея ввиду сексуальное домогательство.