Сущник

Марику уже надоела экскурсия, и он не захотел идти дальше. Стоял столбом перед «Охотниками на снегу», впитывая глазами средневековые игрушечные домики и замёрзшие зеленоватые пруды с танцующими на них фигурками людей.

– А на коньках там можно покататься? – спросил он.

Взявшись за руки, они вошли в картину. Сразу же обдало свежим и дымным воздухом – где-то неподалёку жгли костёр или это был дым из печей. Лаяли собаки, вверху пронзительно свиристела какая-то птица. На снегу у ног лежала пара меховых пальто и деревянные колодки с железными полозьями.

– Это наше, – пояснила Рита, – я у кибера заказала.

Натянув на себя накидки, они со смехом скатились вниз по ледяной дорожке. Затем Марик, сидя на снегу и держа Ритины ноженьки на своих коленях, не спеша затягивал ремешки на её коньках. Первые же шаги по льду едва не закончились для Марика плачевно – конёк задел камень, и он с трудом удержал равновесие. Неподалёку дети вместе со взрослыми играли в подобие кёрлинга, катая камни по льду, и пришлось перебраться через насыпь в соседний пруд. Народа там было больше, со всех сторон раздавались смех и оханья падающих на каток тел. Не стесняясь ботов, Марик обнял подругу за талию и повёл в танце, вспоминая детские навыки – как они катались на Великих Озёрах в ролевике про индейцев-ирокезов. Уже тогда он понял, что, обнявшись и танцуя, проще держаться на льду. Спустя полчаса Рита призналась, что страшно проголодалась. Марик хотел отшутиться: «Даблы тоже хотят кушать?» – но не стал напоминать о физиологии гэст-питания. В реальности все вкусняшки, поглощаемые даблом, сублимировались в нутриенты – аминокислоты, витамины, микроэлементы и жировые эмульсии, вводимые в организм гэстящего через браслеты внутривенного питания.

Они прошли улочку до конца, когда увидели что-то похожее не средневековый общепит. Рита остановилась поговорить с женщиной, волочившей вязанку хвороста. Объяснялись они жестами, диалог затягивался, и юноша двинулся дальше. Вдруг он увидел перед собой перегородку. Знакомое мерцание словно бы запотевшего воздуха. Бессознательно Марик протянул руку и ладонь стала невидимой – стенка её поглотила. «Что за чертовщина!» – ругнулся парень и шагнул вперёд.

Ослепило солнце. Жаркое, южное. Марк обернулся, чтобы увидеть Риту, но улочка была другая – пыльная от небольшого ветерка, песчаная. И дома другие – грубые стены из булыжника и почти плоские деревянные крыши, черневшие на фоне далёких голубых гор. Никого на улочке не было, только собака навстречу трусила… Он в самой матрице, в Магистрали! В панике Марчик бросился назад, откуда пришёл, но добежал до ближайшего дома и остановился. «Нет, так не пойдёт, – попытался себя успокоить. – Надо вернуться на то же место и поискать эту стену, перегородку, мембрану – или что там было на самом деле!» Место, к счастью, запомнилось – у коровьей лепёшки. Вот в пыли и мокрое пятно от растаявшего снега… Встал недвижимо, стараясь утихомирить бьющееся сердце. Лишь когда сознание отрешилось от этих домов, гор, собаки, которая глядела ему в спину, в воздухе проявилась лёгкая изморось, и Марик осторожно туда вступил.

Рита стояла рядом, глядя куда-то в сторону.

– Кого ищешь? – бодро окликнул Марик.

– Фу, напугал! Ты откуда взялся?

– Из матрицы.

– Шуточки твои… Разыгрываешь, – протянула с сомнением Рита, заметив странное на лице Марика, словно черты его окаменели. – Отсюда в матрицу нельзя попасть.

– А я ходил…

– Посмотреть, что там за горами? Не шути так больше, я чуть с ума не сошла!

– Безумная Грета из тебя не получится, у тебя все сковородки на месте, – Марик решил подыграть Ритке, чтобы её не пугать. – Уже и пошутить нельзя?

– Что-то расхотелось мне обедать, – вздохнула девушка. – Пойдём обратно.

В библиотеке они простились – после обнуления даблов каждый окажется у себя дома, а в ковчеге уже вечер, только утром в академии встретятся.

Вечером следующего дня он отправился в Библиотеку один. Всё повторилось – мерцающая стена, пыльная улица, каменные дома. Марик, отметив место перехода, прошёлся по городку. Дома стояли редко, меж ними зеленели сады, в которых деревья ломились от душистых, наливных яблок. Самым многолюдным местом оказалась гостиница со знакомой вывеской – на ней был нарисован коленопреклонённый монах с нимбом, а над ним возвышался олень с красивыми рогами. Точно такую же вывеску он видел в «Охотниках на снегу» – там гостиница стояла на вершине заснеженного холма, от неё и начиналось путешествие по картине. По всему выходило, что оттуда он попал в Альпы, причём итальянские – боты, к кому обращался Марик, отвечали на этом языке.

Вот так задачка! Какая связь между фламандским и итальянским городками? Марик повторил опыт с «Вавилонской башней» и, найдя мембрану перехода, попал на шумную, многоязыкую площадь в Антверпене, где выяснил, какой там год на дворе – 1563-й. А из картины «Битва Масленицы и Поста» переход вёл в 1559 год, в деревушку Вейлре близ нидерландского Маастрихта. Исследовать «Безумную Грету» Марик уже не стал – голова и так шла кругом.

И всё же логика в обнаруженном чувствовалась. Вернувшись домой, Марик первым делом справился у Кузи, в каком месте Брейгель написал «Охотники на снегу». Ответ был неутешителен: «Художник совместил несколько различных видов на одном полотне, и этого места не существует. Но накануне он совершил путешествие по Италии, видел Альпы, поэтому горы на его картине, возможно, оттуда». С «Вавилонской башней» оказалось всё проще. В Антверпене строилась городская ратуша, которая должна была стать самым помпезным административным зданием в Европе, и Брейгель делал зарисовки на стройплощадке. В 1563 году картина была готова. Она высмеивала гордыню городских властей и оказалась пророческой – в 1578-м после обстрела Антверпена испанцами ратуша рассыпалась, как Вавилонская башня. Вот тебе и связь с Антверпеном той поры! А вот с картиной «Битва Масленицы и Поста» остались непонятки – с какого перепугу проход из этой картины ведет в какую-то деревню Вейлре? Кузя отыскал единственный факт о ней – там находилась старейшая крупная пивоварня Нидерландов, построенная ещё в 1340 году, с неё и началась история голландского пива.

Постепенно отгадка стала вырисовываться. Посмеявшись над реконструкторами, – не плохо они устроились, гуляют через картины, пиво пьют, итальянские колбаски жрут! – Марк и думать забыл об этом. Ну, устроили себе реконсы тайные уголки для корпоративного отдыха, ему-то что за дело? Иная мысль захватила его: а ведь детская забава видеть стенки пригодилась ему! Значит, она не такая уж и детская?

Какой-либо угрозы, опасности для себя в этих чудноватых своих способностях Марик тогда не видел.

В эосе

– Ты начал готовиться к выпускным? – спросила Рита, встретив Марка после занятий. – Не знаю, как тебе сказать… один экзамен я уже сдала.

– Досрочно? Какой?

– На существимость, в эосе. Меня уже и в холодильник водили, показали мою личную стазис-камеру. Я попросила, чтобы соседнюю никто не занимал. Ты не против, если мы там рядом будем?

– Конечно, да и кто займёт… А почему сразу не рассказала?

– Ну, у тебя же эти… проблемы.

– Я существимость после сессии пересдам, думаю, смогу подготовиться, – отмахнулся Марик. – И как там в эосе, интересно?

– Словами не объяснить. Наверное, это похоже на сон среди бела дня. Я вот что думаю… В эос меня отправляли прямо из дабл-кресла, на недолго. Может, мне вместе с тобой повторить? Ты смог бы там потренироваться. Если включить таймер на несколько минут, то будет безопасно – рассущесть не успеет затянуть.

– Попробовать можно. Только как Кузю обдурить?

– Мы же вместе отправимся, с моим допуском.

– Может и выгорит. Я ведь и в дабл первый раз вошёл без родителей, и Кузя согласился пропустить. Договорились! – Марик взял Ритину ладошку, ласково пожал. – Ты моя… верная Грета!

Вылазку в эос назначили на понедельник, на четыре часа утра, когда даже в эосе жизнь замирает.

– Понимаешь, там если подумаешь о ком-нибудь, представишь его, то сразу его почувствуешь. И тебя сразу почувствуют, – объясняла Рита. – И даже мысли твои смогут прочитать, если не будешь себя контролировать. А ночью, по времени нашего ковчега, знакомых там мало – меньше риска обнаружить себя.

– Про то, что мысли читают, я слышал. Вроде как сознание в эосе отражается. Но пока сам не увижу…

– Лучше, Марик, не надо! У нас тайная операция. Ты уже придумал, как её назовём?

– Давай без названий. Не в игрушки играем.

– Как хочешь… Завтра будет выходной, в академию не надо, и ты хорошенько выспись, чтобы потом в сон не потянуло. Если получится, не вставай до полудня.

– До полудня не смогу.

– А ты, когда утром проснёшься, ногу из-под одеяла на холод выставь. Я так в детстве делала, чтобы интересный сон дальше досмотреть. Нога замёрзнет, ты её обратно под одеяло – и отогревай. Когда будешь отогреваться, то сон снова сморит.