Сущность Альфы

– Шутишь, да? – пепельноволосый приподнялся на руках, нависая над парнем и таки присмирив свое разбушевавшееся биополе

– Шучу? – злость, казалось, придала Инудзуке ещё больше сил, и он резко, наотмашь, залепил мужчине пощечину. – Ты, и вправду, мужлан, Хагоромо! Что, время доброго альфы истекло?! Не получил желаемого, так решил изнасиловать?!

– Мелкий?.. – Хидан удивленно уставился на глубоко и шумно дышащего шатена, в глазах которого плескался гнев, а биополе омеги хоть и вилось слабо, но ни в коем случае не подчинилось, отбрасывая боль, пыталось сопротивляться, извиваясь. – Ты и в самом деле не понял, что ли?

– А что я должен, по-твоему, понять? – видя, что альфа успокоился, и ощутив, как свернулось его биополе, Киба почувствовал себя более уверенно, уже с вызовом и даже чуточку надменно посматривая на мужчину. – Что ты – сволочь? Поверь, - шатен хмыкнул, - где-то в глубине души я догадывался об этом

– Я… - Хидан замялся и отвел взгляд в сторону, явно что-то обдумывая, от чего даже его биополе как-то непривычно плотно сжалось, тем не менее, продолжая легким, бережным касанием оглаживать постепенно тоже успокаивающееся биополе омеги. – Прости, - наконец, выдохнул пепельноволосый, взглянув на Инудзуку, - но я как подумал о том, что твой запах чуют все свободные альфы, сразу же инстинктивно начал действовать, чтобы защитить свое. И я не собирался насиловать тебя, мелкий, - настойчиво перебил уже приоткрывшего рот парня альфа, - просто хотел пометить, запахом

– Подожди, - Киба, дабы установить дистанцию, уперся руками альфе в грудь, и отрицательно помотал головой, явно ничего не понимая, - какой запах? Как пометить? Что вообще происходит?

– Так течка же у тебя скоро, по запаху чую, - слегка дрогнувшим голосом сказал Хидан, а после удивленно уставился на не менее удивленного парня. – А ты что, не знал, что ли?

– Я… - на это раз уже замялся и отвел взгляд омега, закусывая нижнюю губу и не зная, что ответить. – Я, правда, не знал. Понимаешь, я же ущербный, вот, а течка у меня вообще… - Киба вздохнул: стыдно было о подобном говорить альфе, но это же был не просто альфа, а его альфа, да и действия его были вполне оправданы, разве что с напористостью перегнул, да притупил слегка. – Задержка у меня уже месяц, но это в моем состояние нормально, так что я, действительно, и предположить не мог, что что-то изменилось

– Я – мужлан, - Хидан обессилено лег на шатена, чуть сместившись в сторону, чтобы не придавить того своим весом. – Прости, мелкий, ведь я было подумал, что ты специально с таким сильным предтечным запахом по городу разгуливаешь, да с альфами посторонними заигрываешь. Не складывалось у меня раньше с партнерами, вот моча в голову и ударила. Думал, мол, помечу запахом, чтоб знали все, что ты – мой, и тебе заодно урок преподам

– А это как? – Киба покосился на мужчину, который, очевидно, в знак извинения принялся легонько его поглаживать. – Запахом-то?

– Ненадолго, - вздохнул альфа, притягивая парня к себе ещё ближе. – Кожа и одежда впитает запах моих феромонов, который и смогут почуять другие альфы

– Так мне же завтра на ночную смену, а после душа он пропадет, - изумился шатен, невольно-таки позволяя Хидану себя приобнять, потому, что так было спокойней, потому, что теперь биополе мужчины вновь ластилось к нему, даруя тепло, а прикосновения рук разливали по телу приятное томление

– А ты не ходи в душ, - Хагоромо приподнялся на одной руке и с хитринкой взглянул на омегу, - и одежду на работу эту одень, а то знаешь запах у тебя какой сладкий, - альфа шумно втянул носом воздух, прикрыв глаза и блаженно улыбнувшись. – Опять дурею

– Меть уже, - Инудзука вздохнул, понимая, что простил пепельноволосого за его выходку, ведь, в принципе, он и сам был виноват, не почувствовал изменений в себе, не понял собственное тело, хотя раньше, за несколько дней до течки, он ощущал дискомфорт внизу живота, который постепенно переходил в боль. Может, и вправду, лечение дало свой результат? Омега на это очень надеялся, улыбнулся даже как-то глуповато от осознания того, что для своего альфы он теперь действительно пахнет притягательно.

Хидан в ответ тоже улыбнулся и ловко перевернул шатена на спину, вновь приоткрывая свое биополе, витки которого сразу же устремились к парню, на этот раз укутывая его очень тонким и бережным коконом, а после был поцелуй. Да, они уже целовались несколько раз, но именно этот поцелуй показался Инудзуке каким-то особенным, глубоким в своей чувственности, затрагивающим какие-то внутренние струны, опаляющим сущность, которая на этот раз покорилась и подчинилась медленно и гибко. Поцелуй был неторопливым, исследующим, раскрывающимся постепенно, томно и непринужденно, и омега терялся в этом поцелуе, растворялся в нем, позволял биополю альфы поддерживать его собственное своей энергетикой, а его запаху окутать разум. Пожалуй, если бы Инудзука знал, что такое невесомость, он бы мог описать свое состояние именно так. В объятиях альфы было хорошо, приятно, легко, естественно. Поцелуи вызывали дрожь и мурашки на коже. Сильное тело корпусника в его руках было расслабленно, но от этого бугристые мышцы не чувствовались менее отчетливо, разве что одежда слегка мешала проникнуться этими ощущениями полностью.

Киба запустил руки под пуловер мужчины, прикасаясь подушечками пальцев к горячей коже, а после, медленно и несмело, начал поглаживать спину пепельноволосого, получая от этого действия наслаждение. Хидан целовал шатену лицо, шею, изредка аккуратно прикусывал мочку уха или кожу, гладил бока, но не спускался ниже талии, плавно терся об омегу, пропитывая его одежду своим запахом, и все так же удерживал тонкий ментальный кокон, от согревающего тепла которого Инудзука млел, расслабляясь.

Запах альфы был везде. Он заполнил каждую частичку тела омеги, проник в его кровь, превратился в воздух, которым Киба дышал, опутал его своей концентрацией феромонов. Тепло касаний мужчины медленно превратилось в какое-то внутреннее тепло, которое разливалось по телу, мелко пульсируя внизу живота. Поцелуи, казалось, достигали самых дальних уголков сущности, которая тихонько урчала внутри, отзываясь на ласки. Инстинкты не бушевали, но четко начинали давать о себе знать, подпуская альфу ещё ближе, прижимая тело омеги к нему, слегка выгибая его, побуждая на ответные ласки, дурманя, томясь в телесной оболочке и вырываясь наружу тихими стонами.

– Мелкий, - Хидан медленно отстранился и, ухмыльнувшись, взглянул на своего омегу, - ты безумно сексуально выглядишь

– Что? – шатен сперва не понял, ничего не понял, ему хотелось ещё, хотелось больше ласк, больше поцелуев, больше контакта с альфой в целом, поэтому-то и взгляд сфокусировать у него получилось не сразу, ведь его рассудок был все ещё затуманен запахом мужчины

– Говорю, ужин сегодня готовлю я, - пепельноволосый напоследок чмокнул слегка обескураженного Инудзуку, а после встал и неторопливо пошел на кухню

Киба лежал на диване, глупо пялясь в потолок и силясь понять, что же только что произошло. Тело казалось слабым, разнеженным, как после горячей ванны, жар заполонял его изнутри, концентрируясь более четко в одном месте. Биополе было насыщенным, ровным, спокойным, а сущность урчала, как сытый кот, который, правда, не отказался бы ещё раз изведать столь сладкое лакомство. Окружающий мир начал восприниматься более четко только спустя несколько минут, а вместе с жизненными реалиями к шатену пришло и осознание. Это было возбуждение, и Кибе не нужно было разбирать свои ощущения на составляющие, ведь они и так были более чем четкие, и не нужно было смотреть вниз, ведь он и так отчетливо чувствовал свою восставшую плоть.

Омега прикрыл лицо руками и перевернулся на бок, пытаясь совладать со своей, довольной происходящим, сущностью. Хидан не мог не заметить и не почувствовать, и Инудзука понимал это, от чего становилось до ещё более жаркой краски на лице стыдно, ведь, получается, это он, а не альфа, который все это время четко контролировал себя, дал слабину. Это пугало. Пугало омегу своей неизвестностью, ведь подобное с момента пробуждения его сущности он почувствовал впервые, и эти ощущения были абсолютно не похожи на те, которые он испытывал, будучи бетой. Это было острее, жгучее, настойчивее, желаннее, это было неотъемлемой частью его самого, как омеги. И это все было сейчас, после столь, по сути, невинных прикосновений альфы, и Киба, свернувшись калачиком, наконец, осмелился задать себе самый главный вопрос – а что же будет во время течки?