Сущность Альфы
Шрифт:
– И я так думала, Хината-тян, но, - Тен-Тен сделал пару шагов вперед, теперь оказавшись точно напротив брюнетки, - Хиаши-сама пригласил меня сюда, чтобы я дала свой ответ – быть нашему браку с Нейджи или нет – и настроен он очень решительно, так что увильнуть на этот раз, прикрывшись отцом, мне не удастся
– Так отвечайте, - Хината, всматриваясь в слегка печальные глаза девушки, мысленно напоминала себе, что теперь у неё есть цель, что Хьюго с выбранного пути не сходят, что они не поддаются давлению и влиянию, что омега – это не слабость, а просто статус, но все же опыта у брюнетки в общении с альфами тет-а-тет было мало, так что её биополе невольно дрожало, а страх перед более сильным хищником и доминантом медленно начал заполонять её сущность
– Только после того, когда ответишь мне ты, Хината-тян, -
– В таком случае…- Хината, ощущая на своей коже тепло прикосновений альфы, так ярко чуя вблизи её запах, чувствуя на себе силу шатенки и слыша уверенность в её словах, слегка растерялась. Она не была готова к этому: ни к разговору, ни к столь заманчивой близости. Сердце девушки колотилось в шальном темпе, биополе нестабильно вихрилось, в голове был каламбур из мыслей, а внутри появилось какое-то приятное тепло, которое и мешало рационально оценить ситуацию. Долг перед кланом, собственные наставления, личные приоритеты твердили омеге, что ей сейчас же нужно отказать и уйти к себе, забыть и этот, и два предыдущих разговора, выбросить из головы инакомыслие, стереть со своей памяти образ обворожительной альфы и дальше идти по намеченному пути, но где-то глубоко внутри Хьюго осознавала, что все это самообман, что она дурачит сама себя, отбрасывая явную симпатию к шатенке и игнорируя голос своей сущности, но… но разве ей это впервой? Делать так, как нужно, а не так, как хочется – вот только теперь эта фраза для Хинаты имела совершенно другое значение, то значение, которое соответствовало её личным мотивам и собственным целям, то значение, которое предопределяло её дальнейшую, свободную, жизнь.
– В таком случае, - даже неожиданно для себя Хината собралась с мыслями и духом и мягко освободила свои ладони из плена рук шатенки, - соглашайтесь, Тен-Тен-тян. Нейджи – хороший человек и добропорядочный альфа, так что у вас с ним будет крепкая семья
– А ты? – не унималась Тен-Тен, очевидно, все ещё лелея какую-то надежду на взаимность. – Как же ты, Хината-тян?
– У меня есть жених, - сделав шаг назад, уже более твердо произнесла Хьюго, чувствуя, как ментальные путы вокруг неё с треском обрываются и развеиваются, а запах альфы действительно отходит на второй план, гонимый самовнушением брюнетки в правильности своего выбора, - и через три года я выйду за него замуж
– Ясно, - скорее альфа сперва почувствовала непоколебимость омеги, а после уже и увидела её в уверенном взгляде девушки, после чего Такахаши отошла на несколько шагов и, плотно свернув свое биополе, низко поклонилась. – Прошу простить меня, Хината-тян, за настойчивость, больше такого не повторится
– Ваши извинения приняты, - легким кивком головы ответила на поклон шатенки Хьюго, внутренне ликуя от того, что ей, подростку, омеге, удалось поставить на место и приструнить зрелую альфу
– Вы уж простите, Тен-Тен-тян, - в малую гостиную вошел Хьюго Хиаши, который, по обычаю, носил дома строгое юкато, явно намериваясь продолжить прерванный чем-то разговор со своей гостьей, но, увидев дочь, мужчина нахмурился, а его биополе неодобрительно всколыхнулось
– День добрый, отец, - Хината вежливо поклонилась главе клана и, сразу же, по сузившемуся взгляду, поняв настроение альфы, поспешила удалиться, хотя, впрочем, дальнейший разговор между отцом и Такахаши её мало интересовал. Уже на лестнице, которая вела на второй этаж, девушка невольно прислушалась к беседе между двумя альфами, которая была мерной и неторопливой.
– А как же Нейджи-кун? – приглушенным голосом осведомилась Тен-Тен. – Как он относится к браку со мной?
– Мой сын, как ответственный альфа и будущий глава клана, примет этот союз, - уверенно и с расстановкой ответил Хиаши. – Нейджи не из тех мужчин, которые волочатся за каждым мало-мальски притягательным запахом, игнорируя свой статус и долг, а так же…
Дальше Хината не слушала, прекрасно зная, что отец сейчас будет расписывать брата во всей его альфьей красе, презентуя, как какую-то девку на выданье. Смешно это и печально в одночасье: глава клана Хьюго торгует своими детьми, подписывая выгодные ему брачные контракты, как прожженный ростовщик. «Интересно, - войдя
в свою комнату, брюнетка невольно вздрогнула, - для Ханаби он тоже уже подыскал выгодную партию?» Пожалуй, и в этом вопросе сомневаться не стоило, и Хината даже могла предположить, какие кланы уже были под прицелом опытной свахи в виде её отца: либо это Учихи, либо Сенджу, возможно, Намикадзе, но никак не менее знатные и родовитые.Переодевшись и плюхнувшись на кровать, Хината сперва пыталась думать о чем-то отстраненном и далеком, но её мысли, как бы брюнетка не одергивала себя, упорно возвращались к Тен-Тен. Нет, она поступила правильно, отказав альфе, по крайней мере, с точки зрения логики, ведь, даже если бы она и согласилась, Хиаши ни за что бы не перекроил свои планы и, тем более, не сделал бы это ради неё, да и сама Хьюго уже все решила, вот только… вот только, что это за пустота внутри? Что это за ощущение лишенности и нецелостности? Что это за легкая боль, скорее на ментальном уровне, которая занозой зудит где-то в глубинах сущности? Это сожаление?
Нет, Хината резко мотнула головой и, перевернувшись, уткнулась лицом в подушку. Она не должна сожалеть и сомневаться. Она сделала свой выбор. Она должна быть сильной и стойкой. Никаких колебаний и сметенных мыслей. Только уверенность и четко поставленные цели. Только правильность поступков и обдуманность действий. Только намеченный жизненный путь, на который она уже встала и с которого не собиралась сходить. Да, самовнушение, и правда, действенное средство, чтобы избавиться от собственных сомнений, вот только внутреннюю пустоту оно так и не смогло развеять, оставив для неё место в самом дальнем уголку души Хьюго.
На этот раз Сасори пропустили в здание без малейших промедлений, но оно и немудрено, ведь его ждали, пожалуй, не только Момочи, но и другие члены, а может, и руководство Красной Луны, которые желали посмотреть на столь острое зрелище, как игра в «рулетку» на живом человеке. Сказать честно, Акасуна волновался, проведя в смятении два дня и одну ночь, а после, подумав, что недосыпание может сказаться на его ментальных способностях, которые играли ключевую роль в «рулетке», принял снотворное и забылся крепким сном без сновидений, что, впрочем, так и не избавило его от волнений. Сейчас же, шагая по уже известному ему коридору, который вел в подвальное стрельбище, за той самой альфой, что и тогда, Акасуна был на редкость спокоен, даже его биополе колыхалось ровно, ненавязчиво, плавно, будто через каких-то пару минут ему и не предстояло решать судьбу своей Пары, а заодно и свою собственную.
Как и думал Сасори, его уже ждали. В том же душном и прокуренном помещении, в котором смешалась масса запахов альф, находилось не менее десятка человек, но все они были всего лишь наблюдателями, разместившись вдоль стены, гордовито восседая в мягких креслах, готовые к представлению. Сам же Момочи нарочито показательно проверял револьвер, демонстративно крутя барабан, щелкая затвором и проверяя прицел. Хаку тоже был здесь, красноволосый учуял его предтечный аромат, даже несмотря на запахи многих альф, ещё перед дверью и, вдыхая его, не мог им насытиться, чувствуя, что у мальчика вот-вот должна начаться течка. Пожалуй, это было помехой, определенно было, так как запах омеги сбивал с толку, взывал к инстинктам, а не к рациональности, ослаблял волю и придавал сил ликовавшей сущности, но у Сасори, который семь лет прожил под личиной беты, был нехилый опыт в самоконтроле, так что запах, если постараться, можно было проигнорировать, а вот эмоции…
Акасуна нашел взглядом Хаку и остановился: сущность, вновь проникнувшись переживаниями своей Пары, рыкнула внутри, ощущая боль и смятение мальчика, но сам альфа, выставив ментальные блоки, в первую очередь для себя, даже не моргнул, дабы не выдать Момочи свой главный козырь в предстоящей им опасной игре. Забудза, конечно, уже давно был осведомлен о приходе красноволосого и, естественно, учуял его запах, но поворачиваться к противнику он не спешил, демонстративно раскрывая свое биополе и окутывая им свою матку, дабы напомнить зазнавшемуся альфе, кто истинный хозяин омежки. Хаку вздрогнул, но взгляд от вошедшего альфы не отвел, что натолкнуло Акасуну на мысль, что мальчик тоже чувствует их связь, и хорошо было бы, если бы он об этом не проговорился Момочи, иначе весь его план пошел бы насмарку.