Сущность Альфы

– Ты был женат, - припечатал Фугаку, явно неоспоримо констатируя данный факт, - трижды, но именно твоя вина в том, что ровно столько же раз ты оказывался у разбитого корыта

– Просто эти омеги слишком изнежены, - Мадара фыркнул, но отнекиваться от притязаний в свою сторону не стал, - то им внимания подавай, то не трогай их, то ласки им не хватает, то не мешай строить карьеру, - альфа вновь, очевидно, в излюбленной для себя манере, цокнул языком. – Сами не знают, чего хотят, а виноваты во всем альфы

– Может, тебе стоит попробовать отношения с женщиной-альфой?
– рационально предложил Фугаку, которого судьба брата волновала не меньше, чем судьба собственных сыновей, ибо в гневе, или же гоне Мадара был просто неуправляемым, что в прошлом создало уже немало проблем

– Фугаку, - мужчина неодобрительно посмотрел на брата, будто тот только что чуть ли не оскорбил его своими словами, - не говори чуши: если я буду с женщиной-альфой, то либо она меня, либо я её, и что-то мне подсказывает, что второй вариант более реален. Да и альфы меня не привлекают, у них, - брюнет призадумался, - слишком резкий запах

– Ладно, - глава клана вздохнул, понимая, что толку от этого разговора, по крайней мере, сейчас не будет: Мадара взвинчен, а значит, мыслить рационально сейчас не способен, - к твоей проблеме мы обязательно вернемся, но позже, - альфа бегло взглянул на часы, которые неизменно стояли на его рабочем столе. – Пора выезжать, - старший Учиха ничего не ответил, но кивнул, а Фугаку лишь принял это молчаливое соглашение, прекрасно зная, что проблема лишь набирает оборот.

Вообще-то Учиха Мадара – самый старший из троих братьев – был довольно-таки красив: светлая кожа, темные, слегка раскосые глаза в обрамлении густых ресниц, выразительные скулы и линия темных бровей, заостренный подбородок и тонкие изогнутые губы, а так же насыщенно-угольные волосы, которые доходили в своей длине до плеч и слегка завивались на концах, топорщась, а длинная челка небрежно, наискосок, спадала на правый глаз, - но, при всем при этом, свою сотню мужчина грозился разменять холостым и бездетным. Нет, Мадара Учиха был женат, действительно трижды, но ни с женами-омегами, ни с мужем-омегой у него отношения так и не сложились в виду его вспыльчивого характера, необузданной ментальной силы, которой он, как неопытный подросток, раскидывался направо и налево, и жуткого собственничества, из-за которого альфа с какой-то маниакальной ревностью подозревал всех своих супругов в изменах. Почему Мадара был именно таким, то есть не спокойным и уравновешенным, как все Учихи, а неукротимым, не знал никто, но, пожалуй, члены семьи все же догадывались, а недоброжелатели шептались о том, что это ни что иное, как кара богов за то, что предыдущий глава клана взял свою первую жену-альфу, от которой и родился Мадара, без её согласия, сломив её волю и ментально подавив сущность. Было это так или же нет, в действительности никто не знал, так как женщина умерла во время родов, а глава клана унес эту тайну с собой в могилу тридцать лет назад. Тогда же клан Учиха и постигли нелегкие времена.

Мадара, как первенец, должен был возглавить клан, но именно в тот год он развелся со своим мужем, причем расторжение брака было инициировано самим омегой, что очень сильно задело мужчину. Альфа был в бешенстве, а во время гона его рассудок помутился и он набросился на своего среднего брата, то бишь Учиху Изуну, которого обвинил в предательстве, подозревая, что альфа хочет занять его место во главе клана, а его самого если не убить, то отправить в лечебницу. Конфликт удалось разрулить и замять, причем так, что общественность не узнала об истинных причинах отсутствия наследника в стране несколько лет, а вот Изуна, которого по старшинству попросили возглавить клан, отказался от этой должности, мотивируя свое решение тем, что он не создан для управления, так что, в итоге, новым главой клана стал, тогда ещё двадцатилетний и самый младший из братьев, Учиха Фугаку, стал и оставался им до сих пор. Как ни странно, вернувшись с отдыха, а на самом деле действительно из лечебницы, Мадара не заявил о своем праве на главенство в клане, публично отказавшись от оного в пользу своего младшего брата, а после основал свой бизнес, но проблемы так окончательно и не улеглись. Мадара, будучи зрелым и свободным альфой, вновь сделал безуспешную попытку создать семью, а после очередного развода впал в какое-то унынье, позволяя себе быть открытым только с Фугаку, который, несмотря на все особенности ситуации, всецело поддерживал брата и помогал ему. Теперь же перед Фугаку, как перед главой клана и братом в первую очередь, вновь восстал вопрос о благосостоянии Мадары, и его желательно было разрешить до начала у альфы гона.

– Пойдем, - Фугаку поднялся и пошел к двери, даже не посмотрев, следует ли брат за ним, просто ментально чувствуя резкие колебания воздуха.

Когда мужчины вошли в гостиную, все уже были в сборе, в том числе и жених, который бегло о чем-то общался с кузенами. Микото, завидев мужа, сразу же подошла к нему и просто кивнула, давая понять, что все готово и можно отправляться. Фугаку кивнул в ответ, ограничившись лишь ментальным приказом, который, естественно, почувствовали все, сразу же начиная спешно покидать дом и рассаживаться по машинам, которые уже через несколько минут покинули территорию особняка.

Свадебная церемония началась более чем традиционно, с легкой сопровождающей музыки, под которую чета Намикадзе сопроводила своего сына к алтарю, возле которого его дожидался жених. Итачи, увидев любимого, бегло улыбнулся: его котенок, как всегда, был оригинален и непредсказуем, впрочем, другого от столь своенравного омеги брюнет и не ожидал. Дейдара был бесподобен, так считали все гости, в бирюзовом юкато, которое мягко огибало его стан, и на котором золотыми нитями были вышиты птицы с распростертыми крыльями, будто тотчас же готовые к полету. Пояс, плотно огибающий талию, тоже был золотистого цвета, а на спине, по традиции, был вышит клановый герб семей Намикадзе и Узумаки – лист со спиралью в центре. Особой притягательности блондину придавала его прическа, над которой, определенно, долго и упорно трудились: волосы были подняты и закреплены на макушке шпильками с большими лазурными бусинами крупными кольцами, несколько прядей, завиваясь, обрамляли лицо, челка же была подкручена вверх и слегка прикрывала правый глаз, к тому же, прическу венчал золотой гребень, переливаясь на свете россыпью мелких бриллиантов.

Когда омегу подвели к алтарю, Минато и Кушина с напутственными словами передали своего сына в руки его жениха и отошли в сторону, а церемониймейстер начал брачный обряд. Да, традиционные слова, которые зрелая женщина-альфа читала с вычурной и отработанной выразительностью. Да, обыденные действия, которые машинально, уже зная заранее и отрепетировав до безупречности, исполняли брачующиеся и их свидетели. Да, та же атмосфера, возвышенная и учтивая, в которой сочеталось уже так много пар, но все равно для молодоженов эти полчаса стали одним из главных моментов в их жизни.

Итачи смотрел на любимого и завидовал сам себе, мысленно благодаря богов за то, что они одарили его такой щедростью, как Пара и как любимый человек. Альфа не знал, чем или за что он удостоился такой чести, ведь в свои 25 он, пусть и достиг многого, но все же не мог похвастаться какими-то эпохальными свершениями, за которые бы и смог получить такое счастье. Да, Итачи просто жил, как жили до него, как жили подле него, как будут жить последующие поколения, но, похоже, боги все же что-то узрели в нем, может, какой-то потенциал, и, создав для него Пару, надеялись на те самые свершения, которые ещё предстояло осуществить молодому альфе. Вслушиваясь в слова церемониймейстера, Итачи фактически их не слышал, упиваясь теми ментальными ощущениями, которые все более четко вырисовывались на фоне всеобщей смеси эмоций и которые ярко свидетельствовали о том, что их с любимым союз практически завершен и что буквально через каких-то пару минут они станут единым целым. Это были странные ощущения, будто он дышал за двоих, будто его сердце билось для двоих, будто вся его сущность превратилась во что-то неразделимое и единое, чувствуя, слияясь с сущностью омеги, Пары, любимого. Итачи взглянул на своего жениха и вновь бегло улыбнулся, заметив жаркую краску смущения на лице любимого и восторженность в его глазах. Дей был счастлив, а значит, и он счастлив.

А Дейдара действительно был счастлив, чувствуя всецелостную поддержку со стороны своего альфы, вслушиваясь в слова церемониймейстера и полностью с ними соглашаясь. Он любит, он готов всегда быть рядом, поддерживать, заботиться, создать семью и пройти вместе с любимым все испытания, которые ниспошлют на них боги. Он уверен в своей Паре, упивается его чувствами, которые сливаются с его собственными, сотворяя их нерушимую связь и создавая просто незабываемый вихрь эмоций, от которых трудно дышать. Но Дейдара дышит, чувствуя, что ему помогают дышать, его сердце слегка учащенно бьется, но не срывается не бег, будто вторя столь размеренному сердцебиению его альфы, его сущность тянется, ластится, льнет к своей Паре, а когда он одевает на безымянный палец любимого кольцо, вздрагивает, полностью раскрываясь и ощущая альфу настолько остро, как никогда. Да, Дейдара счастлив и он уверен, что это ощущение, это чувство, эту проникновенность он пронесет в своем сердце многие годы, будучи вместе, будучи рядом со своим любимым.

Саске был поражен, нет, не церемонией, он был поражен теми ощущениями, той атмосферой, той обстановкой, в которой он оказался и которой, как омега, проникся особенно остро. Это было… волшебно. Да, пожалуй, именно таким, нетривиальным, словом подросток мог описать то, что видел и ощущал. Увиденное завораживало, слова клятв брачующихся проникали душу, оставляя на ней жаркий, запоминающийся отпечаток, ментальные ощущения кружили голову, и Саске казалось, что он едва стоит на ногах, раскачиваясь со стороны в сторону, поддаваясь колебаниям энергетики, которая мерно вихрилась вокруг нареченных. Он, как повязанный, чувствовал все, и не только Итачи, а и Дея. Странно, конечно же, но, похоже, нерушимая связь между Истинной Парой была очень тесно переплетена со связью повязанных, от чего ментальные нити между ним и братом в буквальном смысле звенели от насыщенности эмоциями. Саске переживал все это и задыхался, но в приятном значении этих слов, испытывая ту же эйфорию и то же счастье, которое испытывали и новоявленные супруги. Омега пытался запомнить эти ощущения, пытался впитать их до грамма, запечатлеть в своей душе, чтобы когда-нибудь ощутить, сравнить и понять, что он тоже встретил своего альфу, возможно, свою Пару, на что Саске, чувствуя связь между братом и его супругом, очень надеялся.

Сасори, как и подобает второму свидетелю, подтвердив добровольность союза и законность его заключения своей подписью, сделал шаг назад, позволяя церемониймейстеру произнести заключительные слова и официально огласить брачующихся супружеской парой. Пожалуй, впервые за последнее время Акасуне было трудно сдерживаться, ведь вокруг бурлило столько эмоций, альфы ментально абсолютно не сдерживались, биополя омег эмоционально вибрировали, отзываясь на сакральность и проникновенность церемонии, но при всем при этом привычная маска бездушья так и не дрогнула на лице красноволосого, а его сущность даже не встрепенулась, хотя и была на грани того, чтобы вновь заявить о себе миру. Да, Сасори был сильным альфой, когда-то, но он настолько долго притворялся бетой, что даже сейчас, видя радостную улыбку на лицах друзей, понимая, что они счастливы и любят друг друга, не проявил ни единой эмоции, поздравив молодоженов несколькими скупыми фразами. Возможно, позже, когда завершится вся эта кутерьма, Итачи упрекнет его в бесчувственности, но Акасуна по-другому не мог, ведь дай он себе слабину хоть раз, и тогда он уже точно потеряет не только то амплуа невозмутимого беты, которое выстраивал на протяжении семи лет, но и друзей, чего альфе совсем не хотелось. Да, Сасори чувствовал на себе презренные и непонимающие взгляды гостей, особенно со стороны Учих, но он уже давно привык к подобному и предпочел, правда, практически неуловимо для других, отвести взгляд, чтобы не смотреть на первый семейный поцелуй Пары. Завидовал ли Сасори? Пожалуй, да, но он не мог выплеснуть это чувство, не мог испортить друзьям праздник, не мог поставить свои интересы выше выстроенных им же жизненных приоритетов, среди которых явно не было ни чувств, ни эмоций, ни отношений. Раз обжегшись, причем сильно и очень болезненно, Сасори больше не желал испытывать то раздирающее чувство, которое толкало на безумные поступки. Акасуна часто был безумен, раньше, безумен от собственных амбиций, гона и любви. И вот теперь, когда с него сбили спесь, когда он увидел мир в ином свете, когда лишился последнего стимула быть альфой, красноволосый решил, что чувства ему не нужны, что от них нет проку, только лишние проблемы и утраты, так что свою роль свидетеля он исполнял четко, как по инструкции, не отвлекаясь и желая друзьям того счастья, которого не дано было испытать ему самому.