Сущность

Одна тапочка Джули лежал на полу в прихожей; видимо, она упала той ночью. Карлотта заглянула в спальню девочек. Только плюшевые мишки, несколько книг и белье на стуле. Она достала из шкафчиков их одежду. Стояла тишина. Не доносился даже шум улицы. Затем Карлотта вышла в коридор и уставилась на закрытую дверь своей спальни.

Осмотрела дверь. Никаких трещин. Никаких следов пожара. Ничего. Она приоткрыла ее ногой. Внутри были сброшенные с кровати простыни. На полу лежала лампа, абажур погнулся. Карлотта распахнула дверь пошире. На деревянном полу лежал флакон духов. В комнате пахло фиалками.

Карлотта сделала несколько шагов. Здесь оказалось немного холоднее. Окна были открыты. Это она их оставила? Теперь она заметила, что ночной столик был опрокинут к стене, штукатурка поцарапана. За комодом виднелось еще несколько флаконов лосьона. А где же содранная штукатурка, вмятины на стенах, взорванный потолок? Все выглядело лишь как последствия паники одного человека. Кто-то вскочил с кровати, опрокинув ночной столик, врезался в комод и оттащил простыни на полпути к двери. Вот и все. Пораженная, Карлотта медленно обошла комнату.

Все выглядело так обыденно. В том смысле, что не было никаких признаков потустороннего. Карлотта очень ясно видела, что тут произошло. Ей было почти жаль того испуганного человека, в которого она превратилась. Она медленно закрыла и заперла окна.

Карлотта распахнула дверцу шкафа. Внутри было темно. Маленькую металлическую цепочку для лампочки было не видно, поэтому ей пришлось наклониться, вглядываясь в темный лабиринт из юбок, джинсов и платьев. Она достала несколько и осторожно перекинула через руку.

А затем услышала отдаленное рычание.

Карлотта выпрямилась. Прислушалась. Ничего. Обернулась. Ничего. Напрягла все чувства. Принюхалась. Ничего. Подождала. Из куста на улице чирикнула птица. Мимо проехал мальчик на велосипеде. Она осторожно повернулась к шкафу. Раздался далекий звук, низкий металлический гул, от которого завибрировала оконная рама. Карлотта снова повернулась и отошла от шкафа. Звук усилился, стал гортанным. Он будто с большим трудом пытался изображать человеческую речь. Карлотта попятилась к закрытой двери. Пошарив за спиной, она нащупала ручку.

Рычание стихло. Карлотта приоткрыла дверь и прислушалась. Звук шел из коридора? Она боялась выходить из спальни. Затем медленно закрыла дверь, прислонилась к ней и прислушалась, приложив ухо к двери. И вот он снова – низкий, рокочущий, отрыгивающий звук, который колебался и менял высоту, но в котором не было никакого смысла.

Карлотта подбежала к окну. Высоко над головой два белых следа изгибались дугой над Саутлендом, самолетов не было видно, но их рев, похожий на двойной, безумный раскат грома, от которого сотрясалось окно, становился все громче и громче.

Карлотта посмотрела на бесконечное голубое небо. Оно казалось таким чистым. Таким глубоким. Как бесконечный сон. Следы пара медленно рассеивались, оставляя перистые волны, исчезающие в бледно-голубых глубинах. Солнце тепло и дружелюбно согревало лицо.

«Это были самолеты. А не голос. Нет никакого голоса. Я сама его придумала. Я сплю? Или я проснулась?»

Карлотта отошла от окна и зашла в комнату Билли. Взяла несколько футболок, трусов, джинсов и клетчатых рубашек. Отнесла кучу одежды в машину и сложила на заднем сиденье. Стройные деревья оживленно покачивались на свежем ветру, когда она уезжала.

Когда Карлотта с детьми зашла в квартиру, то сразу почувствовала, что у подруги было что-то на уме. Но Синди сказала лишь:

– Отлично выглядишь.

– Да, – ответила Карлотта. – Я и чувствую себя хорошо.

– Отлично. Это здорово.

В воздухе повисла неловкая пауза. Синди неуверенно улыбнулась Карлотте, потом повернулась, чтобы вытереть руки полотенцем, висящим на крючке, и начала тереть сыр.

Позже этим вечером Билли спросил:

– Мам, а когда мы уедем?

Карлотта пыталась проигнорировать вопрос, но Билли не уступал.

– У меня в гараже куча вещей. Я не могу просто их там оставить.

– Мы здесь не навсегда.

– Но когда мы вернемся?

– Скоро, – вздохнула Карлотта.

Той ночью Карлотта лежала на спине и смотрела в потолок. Тонкая нитка пыли, повисшая рядом с хрустальной люстрой, колебалась в потоке воздуха. Карлотта услышала приглушенные голоса из спальни. Она повернула голову. Там все еще горел свет, хотя дверь была закрыта.

– Но почему ты ей не сказала? – проворчал Джордж.

– О, Джордж, – застонала Синди. – Я не смогла.

– Я предупредил, Синди.

– Ей некуда пойти, Джордж.

Карлотта приподнялась на локте, прислушиваясь. Последовало невразумительное мычание.

– Ш-ш-ш! – зашипела Синди.

– Мне плевать, если она услышит, – сказал Джордж.

Синди начала шмыгать носом.

– О боже, – пробормотал Джордж.

– Прости, Джордж, – захныкала Синди.

– Господи.

– Видишь? Я не плачу.

Синди еще несколько раз шмыгнула. Затем высморкалась. Комната погрузилась в тишину. Потом выключился свет. Карлотта поняла, что защита квартиры Синди таяла, как утренняя дымка.

– Ты знаешь, что делать? – спросил Джордж.

– Да.

– Когда?

Синди что-то пробормотала.

– Когда? – повторил Джордж.

– Завтра, – ответила Синди. – Утром.

– Только не забудь.

– О, Джордж.

– Мне вставать в семь. Некоторые из нас ходят на работу, знаешь ли.

Наступила тишина. Карлотта снова легла на одеяла, взглянула на потолок и прикусила губу. «Какого черта? – подумала она. – И что теперь?»

Утренний свет бил сквозь грязное ветровое стекло, заставляя Карлотту жмуриться на знакомых улицах западного Лос-Анджелеса. Билли молча сидел сбоку. Сзади шумели Джули и Ким.

– Эй, хватит, – попросила Карлотта через плечо. – Не ссорьтесь.

Она вздохнула с облегчением, когда высадила их на углу у школы. Но облегчение было окрашено виной за то, что она так портит им жизнь.