Сущность
Шрифт:
– Треугольник, – заключал доктор Вебер.
– Именно. Проблема в том, что когда он приезжает в город, то живет с ней.
– И спит?
– Да.
– Удобно.
– В последний раз они с сыном подрались. Это почти стоило им отношений.
Доктор Вебер медленно повернулся в кресле. Казалось, он ждал, пока Шнайдерман что-то поймет, но тот только сидел и чувствовал себя идиотом.
– Это случилось до первых симптомов? – спросил доктор Вебер.
– Да, сэр. Затем он уехал из города. Пообещал все обдумать.
– Видите? Это поворотный момент для Карлотты. Именно
Шнайдерман наблюдал за доктором Вебером. Пожилой мужчина, казалось, радовался своему открытию.
– Этот Родригес, – продолжил доктор Вебер, – зрелый мужчина. Он хочет отношений. У Карлотты закончились игры. Закончились притворства с детьми и стариками. Столкнувшись с реальностью, она сдалась. Вернулась к детскому.
Шнайдерман видел ситуацию все более ясно. Доктор Вебер подталкивал его к свету.
– Мой единственный совет, – заключил доктор Вебер, – быть мягким. Не навязывайте ей ничего. По любой причине.
– Да, сэр.
Шнайдерман внезапно осознал, что в комнате невыносимо жарко. Его рубашка промокла. Он почувствовал слабость. Вдобавок ко всему, крошечный кабинет заволокло табачным дымом, и ему захотелось выйти, пробежаться по пляжу, прочистить легкие и забыть напряжение последних двух недель.
Шнайдерман встал и собрал свои записи. У него сложилось впечатление, что доктор Вебер хотел что-то сказать, но воздерживался.
– Это все, доктор Вебер?
– Не перенапрягайтесь, Гэри.
– В каком смысле?
– Слышал, вы пытались отдать другому врачу одного из пациентов. Это возможно в вашей программе, но нежелательно. Вам нужно учиться на разных делах. На разных проблемах.
– Да, сэр. Я подумаю.
20:40, 15 ноября
Карлотта сидела на холодных цементных ступеньках перед домом. Ночь была тихой, гнетущей и все еще пахнущей дневным смогом. Черные листья шелестели рядом с фонарем на крыльце, отбрасывая тени на ноги. Вдалеке послышалась детская беготня, затем наступила тишина.
Ее собственное детство казалось сном, таким далеким, что его словно и не существовало. Бледная девочка, испуганная тенями, которые отбрасывало солнце на темно-зеленые ковры. Бегущая по розовому саду, яркому и блестящему, с острыми шипами. Ни высокий мужчина в доме, ни нервная женщина в саду не говорили с ней. Они лишь искаженные, нематериальные тени. Карлотта почувствовала, как в ней снова поднимается страх, после стольких лет.
Ее сломала именно бедность, превратила во что-то простое и сильное. Придуманное больше ее не пугало. Мужчины, работа и одиночество. Жизнь была очень простой. Так почему сейчас вернулся старый страх?
Потому что теперь в ее жизни снова что-то исказилось. Что-то нематериальное, но более могущественное, чем она. Карлотта водила пальцем по сколам и трещинам в цементе. «Вот что повторяется», – подумала она.
– Мамочка!
Джули выбежала из дома, замерев рядом с Карлоттой.
– Он обижает Ким!
Они побежали внутрь. Там Ким ползла по коридору. С ее губ стекала кровь.
–
Я упала, – захныкала Ким.– Неправда! – сказала Джули. – Он толкнул ее! Она стояла в ванной, и он…
Карлотта подняла Ким, чтобы укачать на руках.
– У нее скололся зуб, – сказала Карлотта.
Ким кашляла и давилась, и Карлотта стерла кровь с ее подбородка. Затем прижала к себе.
– Все хорошо, Джули, – добавила Карлотта. – Где Билли?
– Это не он!
– Тогда кто?
– Он!
Карлотта посмотрела на Джули. Она узнала ту же испуганную гримасу, что отражалась и в зеркале на ее собственном лице. Неужели Джули тоже заболела? Карлотта заразила каким-то странным образом своих детей?
– Иди, сядь рядом с мамой и Ким, – попросила она.
Карлотта вытерла остатки крови с губ Ким. Та казалась до ужаса уставшей. Она погрузилась в дрожащий, измученный сон.
– Почему ты говоришь…
Но она отчетливо ощутила это в комнате. Давление в атмосфере. Едва ощутимый запах. И она была полностью в сознании.
– Ты чувствуешь запах, Джули?
– Он вернулся, мама!
– О Господи!
Послышался щелчок. Карлотта повернулась. Окно закрылось. Или захлопнулось само?
– Где Билли? – прошипела она, схватив Джули за руку.
– Мне больно, мам!
Карлотта почувствовала растущий холод в позвоночнике, проникающий в мозг. Она услышала звук скрипящих балок, металлический стон. Затем встала, прижимая Ким к груди.
– Билли!
Воздух словно высосали. Кожу покалывало. Волоски на руках встали дыбом. Она медленно пятилась к кухонной двери.
– Билли!
Дверь в гараж резко затряслась.
– Эй, мам! Открой! Это я!
Карлотта схватила Джули. Она не помнила, чтобы закрывала дверь в гараж. Ее никогда не закрывали. Внезапно тени вокруг женщины заколыхались.
– Ха-ха-ха-ха-ха!
– Мам!
Одеяло и простыня сползали с дивана. Для нее. Карлотта потянулась к ручке кухонной двери. Но, как в кошмаре, та тоже была заперта. Она пыталась нащупать защелку.
Внезапно раздался звук бьющегося стекла. По полу разлетелись осколки, ближе к тому месту, где стояла Карлотта. Словно живая волна стекла. Появилось ощущение присутствия тела. Оно схватило ее за руку.
– Мамочка! – закричала Джули.
Карлотту грубо потащили к дивану. Она повернулась, но ее руку заломили за спину. Она брыкалась, но ее бросили на диван.
– Билли! О господи… он меня схватил!
Билли вбежал из коридора. Его предплечье было порезано во многих местах. Он наблюдал, как мать корчилась, отбиваясь ногами от невидимого нападавшего. Он прыгнул вперед, схватил ее за плечи, попытался стащить. Но внезапно мама оказалась невероятно сильной. Билли не узнавал искаженную гримасу на ее лице.
Охваченный паникой, он уперся ногами в пол.
– О Господи! Он схватил меня… Билли… я умру…
Билли попытался схватить ее обеими руками. Но она вывернулась из его хватки. Она яростно боролась. Девочки кричали. В комнате вдруг стало холодно. Но Билли ничего не видел.