Суженые из другой галактики. Отбор для землянки

– Если только чуть-чуть, - камень меняет цвет на серый. – Но на самом деле я бы хотела спросить.

Он внимательно смотрит на меня, и я спрашиваю:

– Если я отпущу тебя сейчас, ты сможешь спокойно уйти, зная, что твое место займет другой?

Он снова нахмурился, явно глубоко задумавшись. Какое-то время он молчал, но в итоге твердо ответил:

– Нет.

– Почему? – вырвалось.

Я хотела было сказать, что он может не отвечать, но он вдруг резко встал, опершись ладонями о стол. Коса упала на плечо, серебряные ленты звеняще скользнули по ткани. Он посмотрел на меня так, что мурашки побежали по спине.

Но совсем не от страха.

– Потому что… Потому что ты сводишь меня с ума, райфис. И да, я теперь не хочу никуда уходить… без тебя.

Камень вспыхнул ослепительным серебром. Я поставила галочку напротив его имени, стараясь скрыть рвущуюся наружу глупую улыбку:

– Злишься?

– Нет, - он наклонился ко мне так близко, что я почувствовала запах морозного ветра и металла. – Любуюсь.

Уголок его губ дрогнул в полуулыбке, прежде чем он развернулся и вышел. Дверь закрылась с тихим щелчком, а я, прикоснувшись к раскаленным щекам, поймала себя на мысли: этот этап оказался куда увлекательнее, чем я думала.

Глава 49. Лумена

Дверь приоткрылась беззвучно, и в комнату вошел Лейвир. Его появление словно наполнило воздух легким ароматом ночного цветка – сладким, но не навязчивым.

Он был в серо-сиреневом костюме, оттенок которого напоминал предрассветное небо. Ткань мягко переливалась при каждом движении, а на груди поблескивали медали – маленькие серебристые диски с тонкой гравировкой в виде спиралей. Его сиреневые волосы, заплетенные в плотную косу, лежали на плече, а глаза, фиолетовые, как спелый виноград, смотрели на меня с теплым любопытством. Хвост, обвитый вокруг бедра, слегка подрагивал, выдавая волнение.

– Райфис Алиса, - поклонился он, и в его голосе прозвучала нотка почтительной нежности. – Рад снова видеть вас.

– Добрый день, лайс Лейвир, - поздоровалась, устраиваясь удобнее в кресле.

Как только он вошел в комнату, я вся полностью настроилась на него. Я вмиг осознала, что он мне очень понравился. Еще на первом этапе отбора. И теперь я неосознанно села так, чтобы выглядеть лучше в его глазах.

– Это вам, - улыбнулся он, и на его щеках появились ямочки.

Ну все. Кажется, я сейчас растаю. Но еще рано, потому как он оказывается подготовил мне подарок.

Он открыл шкатулку, и я ахнула. В бархатном ложе лежал хрустальный бутон, напоминавший лотос. Лепестки, тонкие как стекло, переливались всеми оттенками радуги – от нежно-розового до глубокого индиго. Внутри будто горела крошечная звезда, пульсируя в такт моему дыханию.

– Это лумена, - пояснил Лейвир, и его губы дрогнули в сдержанной улыбке. – Даже сорванной, она сохраняет свет. Посадите ее в саду вашего будущего дома, и вы увидите, как она расцветет. Сейчас она спит. Главное – не забывать подпитывать лиафритом. Или доверить это питомцу. – Он аккуратно вынул цветок из шкатулки и протянул его мне.

Я взяла хрустальный бутон, пораженная. Лепестки мерцали, словно живые, а прикосновение к ним вызывало легкое покалывание, будто энергия лиафрита перетекала в кончики пальцев. Сердце учащенно забилось от восторга.

– Это… невероятно красиво, - прошептала я, поднимая взгляд. – Спасибо. Но… не намек ли это на то, что мы посадим его вместе, если вы станете одним из моих мужей?

Лейвир покачал головой, и его хвост плавно скользнул по полу, словно тень. На мгновение восхитилась его красотой. Особенно его слегка сверкающей на свету молочной коже. Кажется, в прошлый раз я сравнила ее с лунным камнем. Так и есть.

– Просто подарок от всего сердца. Без скрытых смыслов, - ответил он, и камень лиафра на столе засиял ровным серебром. – Когда я увидел вас, то вспомнил об этом цветке. Вы так же прекрасны... и так же хрупки. Я тут же по возвращении в номер, заказал этот цветок специально для вас.

Его слова, такие искренние, заставили меня смущенно опустить глаза. Камень продолжал светиться, подтверждая каждое слово. В груди щемило от нежности так, словно лумена уже пустила корни где-то глубоко внутри.

– Спасибо, - повторила я, осторожно переложив цветок в шкатулку. – Я обязательно посажу его у себя.

Лейвир улыбался, не отрывая от меня глаз. В его фиолетовых глазах мерцали серебром частицы лиафрита. Я чувствовала, как мой лиафрит под кожей отвечает ему – проявились серебристые линии, и они медленно запульсировали, потянувшись в его сторону словно с интересом.

– Простите, - он наклонил голову. – Возможно, я смущаю вас слишком пристальным взглядом. Просто ваши эмоции... Они так чисты. Мне не оторваться от вас. Даже лиафрит не остается равнодушным, проявляя себя передо мной.

Я машинально опустила глаза на руки. Светящиеся узоры расходились по запястьям. Стыдливо прикрыла их ладонями, но Лейвир мягко остановил меня:

– Не прячьте. Это прекрасно. Женщины Адарона стали слишком скупы на эмоции. А вы... как глоток свежего воздуха.

– Все землянки такие, - поспешила я ответить, стараясь звучать легкомысленно. – Увидьте вы кого-то из девушек, подумали бы так же.

Он покачал головой, и его коса, переплетенная серебристыми лентами, мягко колыхнулась.

– Нет. Мое сердце полностью принадлежит вам. Даже если я не пройду отбор... – он замолчал, сжав кулаки, а камень на столе вспыхнул ярче. – Я найду вас. И буду добиваться ответных чувств.

Губы сами собой растянулись в улыбке. Его искренность была заразительной. Знал бы он, что уже почти завладел моим сердцем. Я чувствовала зарождающуюся влюбленность к нему. Как девочка подросток.

Я потянулась к планшету, пытаясь немного сменить тему:

– Каким вы видите себя через десять лет?

Он задумался, проводя пальцем по краю стола. Лиафрит в его глазах заиграл мягким сиянием.

– В окружении семьи. Обнимающего детей и жену. Спорящего с побратимами, кто первый поцелует с утра свою лиери*.

Он говорил искренне. Камень светился серебром.

– Вы ничего не сказали о вашей работе, - удивилась я, указывая на его досье в планшете. – Здесь написано, что вы посвятили жизнь изучению лиафрита.

– Да. Но когда у меня появится семья, на первом месте всегда будет стоять она. – Его голос дрогнул, и я вспомнила строчки из его дела: «Родители погибли. Единственный наследник». Он мечтал заполнить пустоту, которую оставила потеря.