Свадьбе быть, или смертельный полет грифона!

Плащ был длинный, поэтому скрывал все мои внешние недостатки.

Раннее утро было удивительно активным в городе. Каждый спешил по своим делам, но не это меня насторожило, а то, что помимо грифонов я увидела несколько особей гарпий в их истинной ипостаси. Они странно столпились возле аллеи, а потом взмыли вверх.

Я зашла в небольшую целительскую лавку, скрываясь подальше от грифоновских глаз.

— Здравствуйте, — хрипло поздоровалась я, глубже кутаясь в плащ. Мне стало не по себе от пристального взгляда бородатого гнома. После мага на магической почте и Аркела я теперь в каждом живом существе вижу врага. — Мне нужна обеззараживающая настойка и быстро заживляющая мазь, — это те единственные средства, которые делаются не с помощью магии, а с помощью правильного приготовления из целебных трав.

— С Вас одна серебрушка, — уф, хорошо, что не очень дорого.

— Спасибо, — дрожащими пальцами я схватила покупку и молнией вылетела из лавки. Мне не понравился взгляд гнома. Он был цепким, оценивающим и противным, словно прощупывал меня глазами.

— Смотри куда прешь, — прорычал раздраженный голос крупного мужчины, с которым я имела несчастье столкнуться.

— П-простите, — слегка заикаясь, пролепетала я, не поднимая глаз, наблюдая, как содержимое двух баночек растекалось по земле.

Лекарства я держала в руках и при столкновении они выскользнули из пальцев, разбиваясь о землю вдребезги.

Вот и очистила раны Илария. Наверняка, стекло было защищено магически от битья, но в моем случае это не помогло.

— Неуклюжая идиотка, — прорычал все тот же раздраженный злой голос и демонстративно наступив своей огромной лапищей на пузырьки, пошел прочь, а я растерянно опустилась на корточки, осторожно прикасаясь к битому стеклу.

— Да что со мной не так? — еле слышно прошептала я, глотая выступившие на глазах слезы. — Что за невезение?

От обиды и несправедливости хотелось выть.

Оглянулась в сторону лавки с зельями и шумно вздохнула. Придется возвращаться.

Гном, конечно, посмотрел на меня с удивлением, но повторил мой заказ. На этот раз я была умнее и сразу же спрятала бутылочки в карманы плаща. И почему-то больше у меня страха этот торговец лавки не вызывал, зато промаршировал табун мурашек при воспоминании о том громиле. Я боялась смотреть на него, боялась увидеть черную бездну глаз, боялась собственных сородичей.

Я стала параноиком с чувством постоянного преследования. Интересно, а этот недуг лечится, или мне с ним до конца жизни придется жить?

Снова забрела на тот рынок, где вчера покупала хлеб и воду. Я бы сейчас и стадо коров съела, настолько сильно была голодна, но на мясо денег не хватит, а на аппетитную булочку вполне.

Идти работать, но куда? Мне нельзя высовываться сейчас, если жить хочу. Повторной продажи в рабство я не переживу, а может меня уже и не будут продавать, а так сразу прихлопнут как муху, уберут свидетеля их преступления, а значит, скроют свое предательство.

Едва я вышла из-за угла, как мне снова пришлось отступить, скрываясь в тени дома.

Уф, вроде бы не заметили. Сердце бешено колотилось, а к горлу подступила тошнота.

И почему мне везет на эту тварь?

Аркел.

Он собственной персоной стоял посредине дороги и что-то яростно высказывал окружающим его грифонам. Я осторожно выглянула из-за угла, пытаясь запомнить лица предателей. Пятнадцать особей. Как говорит мама «везет, как утопленнику». Все эти гады ополчились на одну меня.

Я не успела скрыться. Меня заметил один из грифонов и когда мы встретились с ним глазами, мой желудок скрутило от страха.

Оцепенела, широко раскрытыми глазами наблюдая, как он рванул в мою сторону, а затем все пятнадцать особей и Аркел стали превращаться. Меня обнаружили, вернее я сама себя обнаружила. Запомнила Лари всех изменников? Гордись собой идиотка, а теперь руки в ноги и сваливай с открытого пространства.

— Мамочка родная, — пискнула я, рванув вниз по улице.

Дожидаться «теплого» приема не стала. Даже дергающая боль от ран перестала беспокоить. Продукты потеряла в одном из переулков, булочка так и не была съедена.

Сегодня у меня не просто черная полоса, а толстая жирная широкая лента.

Грифоны парили сверху надо мной, но не приближались. Они словно загоняли меня как дичь, дожидаясь удобного момента, чтобы схватить. Я петляла в узких переулках. Здесь грифон не сможет махать своими крыльями.

— Илария ты же понимаешь, что тебе некуда бежать? — С довольной усмешкой прокричал Аркел. Он был в пяти метрах надо мной, летел над крышами домов и наслаждался моим проигрышем. Я сама уже понимала, что здесь и придет мой конец.

Жители города, заметив явное оживление со стороны двуипостасных, бросились в рассыпную, очистив мне путь.

Трусы. Хоть бы один встал на защиту бедной девушки, но они предпочли отвернуться. Конечно, они боятся древнюю, сильную расу и никогда не пойдут против нее.

На очередном повороте мое тело врезалось в теплое препятствие. Меня схватили сильные руки и резко встряхнули.

— Илария? Цела? — а у меня подогнулись ноги. Я буквально обмякла в таких надежных объятиях.

— Дамиан, — сдерживая слезы простонала я. — Ты пришел за мной? — я не верила. Он здесь! Живой, невредимый и бесконечно любимый. Это сон.

— Я не мог иначе Илария, — простонал мужчина и резко задвинул себе за спину. — Я их отвлеку, а ты уходи, — приказал он, и приняв второй облик, выплюнул в небо струи огня.

Преследователи разлетелись в стороны, а я отползла к стене, поджала к себе колени, усаживаясь на землю. Сил не было. Отдышка душила и у меня начала кружиться голова. Уйти я элементарно не смогла.

Дамиан сильный грифон, но ему не одолеть такое количество противников. Они атаковали его все вместе, но любимый успел выставить вокруг себя защиту, что и спасло ему жизнь. Вскинув вверх голову, увидела вдалеке буквально почерневшее небо. Всхлипнула, зажав кулак между зубов, чтобы не закричать.

Грифоны и их очень много. Понять кто друг, а кто враг не представлялось пока возможным. Оставить Дамиана и снова пытаться сбежать? Нет.

Тряхнула головой. Все закончится здесь и сейчас.

Слабость в теле была невыносимой. Поднялась. Пошатнулась. Пришлось схватиться пальцами за стену дома, чтобы не упасть.

Меня поразило то, что при виде любимого мое сердце как прежде не бросилось вскачь и ладони не вспотели от нервного перенапряжения. Сейчас я его воспринимала скорее, как второго брата, нежели любимого мужчину. И это осознание меня ужаснуло. Я ведь его любила и люблю по-настоящему, тогда почему я ничего сейчас к нему не испытываю?