Свадебное путешествие

В конце концов я ее нагнал и, поравнявшись, украдкой оглядел ее. И сразу же узнал. Три года минуло с тех пор, как я впервые встретился с ними на юге: с ней и с Риго... Она не обратила на меня ни малейшего внимания. Шла дальше своей неуверенной походкой, с отсутствующим взглядом, и я подумал: может, она заблудилась. В этом квартале улицы прямые и совершенно одинаковые, и она тщетно ищет какие-нибудь ориентиры, такси или станцию метро. Я подошел к ней, но она не заметила. Некоторое время мы шли рядом, а я все не решался обратиться к ней. Наконец она повернула голову в мою сторону.

– Мне кажется, мы с вами знакомы, - сказал я.

И почувствовал, что она делает над собой усилие. Как будто ее разбудил телефонный звонок, и она пытается сосредоточиться, чтобы ответить собеседнику ясным и отчетливым голосом.

– Знакомы?
– Она хмурила брови и изучала меня своими серыми глазами.

– Вы как-то подобрали меня на дороге из Сен-Рафаэля... Я ехал автостопом.

– На дороге из Сен-Рафаэля?..
– Было похоже, что она из каких-то глубин медленно поднимается на поверхность.
– Ах, ну да... Помню...

– Вы привезли меня к себе на виллу возле пляжа Памплон.

У меня было впечатление, что я помогаю ей обрести твердую почву. Она улыбнулась:

– Ну конечно... И это было не очень давно.

– Три года назад.

– Три года... Мне казалось, меньше.

Мы стояли не двигаясь посреди тротуара, лицом к лицу. Я придумывал, чем бы задержать ее. А то скажет что-нибудь из вежливости и пойдет себе дальше своей дорогой. Но молчание прервала она:

– Вы остаетесь в Париже на июль? Отдыхать не собираетесь?

– Нет.

– Больше не ездите автостопом?
– В глазах ее мелькнула ирония.
– Если бы вы попробовали делать это здесь, едва ли встретили бы много машин... Она показывала на улицу перед нами.
– Пустыня...

Чувствовалось, что я был первым человеком, с кем она разговаривала за много-много дней. И спустя двадцать лет мне кажется, что она была в том состоянии, в каком я пребываю сейчас, сегодня вечером на бульваре Сульт.

– Вы не могли бы составить мне компанию в переходе через эту пустыню? Она улыбалась и шла гораздо увереннее, чем только что.

– Как поживает ваш муж?
– Не успел я договорить, как тут же понял неловкость ситуации.

– Он в отъезде.
– Она ответила сухо. Ясно: этот сюжет затрагивать не стоит.
– Я уехала с юга... Вот уже несколько месяцев живу в этом квартале.
– Она подняла лицо, и я прочел в ее серых глазах беспокойство. А потом доброжелательный интерес и любопытство к моей собственной персоне.
– А вы? Вы хорошо знаете этот квартал?

– Не особенно.

– Тогда мы в одинаковом положении.

– Вы живете здесь рядом?

– Да. В большом доме, где помещаются конторы, на последнем этаже... У меня красивый вид, но в этой квартире слишком много тишины...

Я промолчал. Темнело.

– Я задерживаю вас...
– сказала она.
– У вас, наверное, дела?

– Нет.

– Я бы с удовольствием пригласила вас к себе поужинать, но у меня ничего нет.
– Она была в нерешительности. Хмурила брови.
– Можно бы попробовать найти какое-нибудь кафе или ресторан, которые еще не закрылись.

И она посмотрела вперед, на пустынную улицу, на ряды деревьев до горизонта; как только зашло солнце, листва их потемнела.

Много лет спустя Кавано снял в этом квартале крохотную квартирку и в ней живет по сей день. А сегодня вечером, может, он там вместе с Аннет. В двух маленьких комнатах, заваленных масками из Африки и Океании, должно быть, жарко, и Аннет вышла ненадолго подышать свежим воздухом. Идет по улице Дюкен и, не исключено, думает обо мне и испытывает соблазн прийти ко мне, на заставу Доре, туда, где во время бомбардировок жили Ингрид и Риго.

Вот так мы и бродим по одним и тем же местам в разные моменты нашей жизни и через много лет все же наконец встречаемся друг с другом.

На улице Лоуэндаля метрах в ста от того дома, где потом будет жить Кавано, один ресторан был еще открыт. С тех пор я часто проходил мимо и, хотя с помощью Кавано хорошо узнал квартал, тем не менее всякий раз испытывал то же чувство, что и тогда с Ингрид, будто я не в Париже, а в каком-то другом городе, но что это за город, мне не узнать никогда.

– Здесь будет прекрасно...

Властным жестом, удивившим меня, она показала на один из столиков. Я вспомнил ее неуверенную походку, когда увидел ее одну на улице, со спины.

Гостиничный ресторан. Посреди коридора, где сидит администратор, группа японцев словно окаменела со своими чемоданами. Зал ресторана оформлен ультрасовременно: черные лаковые стены, стеклянные столы, кожаные банкетки, подсвеченный потолок. Мы сидели лицом друг к другу. За спиной Ингрид в большом аквариуме сновали фосфоресцирующие рыбки.

Она изучала меню.

– Вас надо кормить... Вам в вашем возрасте надо набираться сил.

– И вам тоже, - сказал я.

– Нет... Я не хочу есть.
– Она заказала для меня закуску и горячее, а для себя - зеленый салат.
– Выпьете чего-нибудь?

– Нет.

– Ничего спиртного? А я, пожалуй, выпью, ладно?

Она с тревогой смотрела на меня, будто я собирался запретить ей это.

– Пожалуйста, - ответил я.

– Тогда... одно пиво...
– Она кивнула метрдотелю. Можно было подумать, что она вдруг решилась сделать что-то постыдное или запретное.
– Так я обхожусь без виски или другого спиртного... Просто выпиваю немного пива...

Она силилась улыбнуться. Я почувствовал, что она стесняется меня.

– Не знаю, что вы об этом думаете, - сказала она, - но я всегда считала, что этот напиток не для женщин...

На этот раз взгляд ее выражал нечто большее, чем тревогу, - отчаяние. И я был настолько удивлен, что не находил слов, чтобы ее ободрить. Наконец я сказал:

– Мне кажется, вы ошибаетесь... Я знаю многих женщин, которые пьют пиво...

– Да неужели? Многих знаете?

Ее ироническая улыбка и лукавый взгляд успокоили меня: когда я увидел ее на улице, я все сомневался, та ли это женщина, которую я знал на Лазурном берегу. Нет, она и в самом деле не изменилась за эти три года.