«Сварщик» с Юноны

Вечером, когда командор прогуливался по берегу с Кончитой, я приметил торчащий из груды мусора казенник старинной бронзовой пушки, и утром попросил корабельного приказчика доставить эту пушку на судно. Готов был заплатить за неё, но intendant крепости только выпучил глаза: чего это русским понадобилось древнее, да тем более выгоревшая сильно изнутри, ни к чему не пригодная уже пушка. Ну выкинули, да выкинули. Так, если только на бронзу. Ну вот по цене бронзового лома её и взяли.

В маленькой бухточке пятеро самых сообразительных матросов под руководством Ерёмы приступили к установке паровой машины на батель. Вал заказали у местного кузнеца.

Котёл склепали сами из медных листов. Очень кстати один из работников оказался туляком из семьи потомственных мастеров самоварных дел. Он-то сноровисто гнул, лудил, паял и клепал невиданную емкость. А материал, на их счастье, оказался в запасе небольшой судоремонтной верфи, это уж боцман углядел да подсказал.

Резанов поначалу наблюдал со стороны. Как бы инспектировал. Но я тут же заставил полезть всё пощупать собственными руками. Камергер было возмутился: мол, штиблеты замараю, сюртук порву. Только я весело шикнул:

«Ничего вашбродь, у тебя слуга есть, почистит, заштопает. Да и знал ведь куда едем, мог бы и попроще приодеться!» Резанов только губы пожевал, крыть было нечем. Полез отдуваясь, оскальзываясь на раскисшей глине, больно ударяясь об угловатую конструкцию.

А я, лазая среди выпуклых медных листов сообразил, что котёл-то слабоват выходит, как бы не разорвало силой пара. Из закоулков памяти всплыла картинка из когда-то читаной книги о паровозах. Внук соседа-железнодорожника собирался выкинуть в макулатуру, а я перехватил. Так вот там было о системе связей внутри паровозного котла. Я по памяти нарисовал. Туляк с бомбардиром склонились над рисунком, долго водили заскорузлыми пальцами, чесали затылки, но постановили-таки: «Барин-то голова!». В итоге котёл получился хоть и внешне неказистый, зато весьма прочный. Ну для тех условий, в которых его пришлось клепать.

Немножко помучились с гребным винтом, но и эту проблему решили: вытесали из бревна конус, в который врезали лопасти из железных пластин.

Наладив переоборудование батели я занялся терзавшим меня вопросом. Попросил командора обещанную для слуги Фернандо светопись заключить в рамку и надписать. И вот теперь, во время перерыва торжественно — а уж это Резанов умел прекрасно! — вручил индейцу. Тот принял подарок с достоинством английского лорда, но загоревшиеся глаза выдавали душевное состояние. Так индеец первым на земле обзавелся фотографией Русского посланника с автографом.

Вот тут-то я и поинтересовался, устами Резанова разумеется, при возникшей доверительной беседе историей краснокожего. И услышал, как лучший — ну кто бы сомневался! — воин племени на охоте едва не погиб от когтей раненого гризли. Но сеньор Фернандо застрелил медведя. И индеец поклялся оберегать юношу. Наводящими вопросами: а где бился со зверем, где кочевало племя и тому подобными я, ушлый разведчик разговорил простодушного аборигена. Жаль о дубе-тотеме индеец хотя и слышал от других краснокожих, сам толком не знал где растёт Дерево.

Я возликовал: всё-таки дуб имеется! И воспрял духом. Первым моим стремлением было всё на фиг бросить и кинуться на розыски чёртова дерева. Но что скажу Резанову? Нет, наплести-то с три короба могу, не впервой, на службе приходилось. Но то с врагами, а Резанов какой враг… И что же я, Савелий, вот так возьму и брошу Россию перед столь судьбоносными для Империи перипетиями? Да и потом: иди туда, не знаю куда не мой метод.

Через трое суток из бухточки вынырнула батель к «Юноне», а затем от неё к «Авось» нещадно дымя (для отвода глаз с парусом, Хотя Никакого ветра не было. Испанцев этим обмануть было сложно, они поначалу удивились, но потом собрались на берегу и все тыкали пальцами в сторону кораблика, который Резанов назвал Мария (в честь Кончиты) корабль бегал довольно ходко и наверное мог бы потягаться с парусником иди тот при хорошем попутном ветре.

Чем ближе подходил день отплытия тем сильнее росло во мне желание вернуться домой. Если первые дни, отходя ко сну, по ночам ворочался Командор, удрученный моим внезапным появлением в его теле, то теперь он смирился с этой мыслью, но зато я, зная о существовании дуба, потерял сон. Едва закрою глаза и перед внутренним взором встают картинки: вот мы с детьми в зоопарке у вольера бегемота, вот с дочкой из кубиков строим башню, вот сына на велосипеде учу кататься, вот мы с женой на пикнике шашлыки трескаем. И я задавался вопросом: «Савелий, а так ли оно тебе нужно, это золото? Ведь жили же здесь без тебя, и дальше будут жить. Ты уже многое сделал, ты уже рассказал Резанову какова будет его судьба, и какова будет судьба России, и можешь ещё много чего рассказать, Пока не отыщешь дерева. А уболтать простодушного командора отправиться на поиски дуба, извернуться так для тебя ведь труда не составит, в здешние времена еще не владеют психотехнологиями смены убеждений».

Меня так и подмывало плюнуть на всё и ломануться на поиски выхода, на поиски дуба. Что я им тут, нанимался что ли?!

Так я думал, Но в груди свербило недовольство собой и я никак не мог понять Отчего хоть это недовольство, ведь всё так ясно я для себя разложил по полочкам… Поэтому ночами ворочался, злился и просыпался раздражительным. Это моё раздражение заметил даже камергер. Как-то утром, перед зарядкой, он помявшись как приличный человек, как интеллигенты в моё время, поинтересовался:

«Сергей Юрьевич, что это с тобой? Что ты такой сердитый?»

«А?!» — очнулся я. И вот этот простой, казалось бы элементарный, вопрос словно мгновенно высвободил невидимую силу, которая вдребезги, будто стеклянные, расколотила мои отмазки, поставила в моей тупой башке всё на свои места. Да ведь я на службе в группе никогда не бросил никого! И меня никто никогда не бросил, прикрывали спины друг другу, а ведь ведь друзьями-то не всегда были. Как же я тут, здесь, в этом времени могу, подумал даже, что могу бросить того человека, который волей или неволей но приютил моё сознание. И ту страну, которую я и 200 лет спустя защищал. А значит: делай что должен Савелий и будь что будет!

Глава 5: Золото для державы

в которой Савелий понимает, что отыскать драгоценности мало.

Собрались быстро. Для экспедиции закупили кирки, лопаты, носилки, мешки и другое. Я извелся от нетерпения, а Резанов медлил и всё находил какие-то неотложные задержки.

«Ты чего, вашбродь! — наконец не выдержал я, Чего время тянешь? Давно были бы на месте!»

«Боюсь всё это бросать», — признался командор, обводя рукой «Юнону» и «Авось», — «Как без пригляда оставить… А случись с нами или тут чего, как узнаю и поправлю…»

И это было правдой: увлеченный своей идеей я совсем забыл, что нахожусь в ином времени и радио ещё не изобрели. Радио… А почему бы и нет? Штука, по большому счёту несложная. Когда знаешь как изготовить. А я знаю. Но помозгую попозже. А сейчас…

«Вашбродь, мичман Данилов весьма ответственный и достаточно опытный офицер, чтобы в самой неблагоприятном исходе нашего похода доставить провизию на Ситку».

«Да, это так», — вздохнул Резанов. К вечеру он отдал распоряжение на отчаливание.