Свечка. Том 1

– Правда? – спросил Золоторотов, мгновенно просветлев взглядом.

Меня удивила подобная реакция. Если бы иностранец сказал, что мы стали меньше врать, воровать, грешить, а то – улыбаться больше стали, да и то не факт, лично я этого не замечал.

Зато Евгений Алексеевич с энтузиазмом рассказывал о «проекте» под названием «Общественное яйцо». (Название сам придумал, мог бы и посоветоваться.) В одном из пустующих домов «Маяка» он устроил курятник с целью продавать в Городище в базарный день яйца, а вырученные деньги пускать на общественные нужды. Идея эта мне сразу показалась сомнительной.

Во все время нашего последнего общения в кармане моих брюк лежала вырезанная из газеты небольшая статья Юлия Кульмана под названием «Второе крещение Руси так и не состоялось». Статейка эта наделала в Москве много шума. Не так много, как напечатанная сколько-то лет назад статья того же автора «Второе крещение Руси», но тоже много. Оно и понятно: там анонсировалась победа, тут фиксировалось поражение – все хотят быть победителями и никто побежденным. Лично я не являюсь поклонником творчества Кульмана, но статья задела меня за живое. Понять этот эффект, я назвал бы его эффектом Кульмана, я по сей день не могу: до прочтения статьи я имею свое мнение, после прочтения – немного иное, но тоже свое, но когда читаю – весь в его власти, – со всем, с каждой запятой согласен. Интересно было увидеть реакцию Золоторотова, да и узнать, что он на эту немаловажную, а может, самую важную тему современной российской жизни думает.

Статья напоминала о себе в кармане брюк, как говорил шукшинский Егор Прокудин, жгла ляжку, но вытащить ее и развернуть мне удалось только к вечеру, перед сном, накануне, как потом выяснилось, одной из самых памятных ночей в моей жизни.

По обыкновению, я сидел на крыльце и курил, глядя неотрывно на огромную ветлу, растущую у невидимого ручья, на частокол молодых ровных, стройных, как карандаши, сосен. Стукнула дверь за спиной, Золоторотов сел рядом, положил на колени руки и вздохнул – устало и с удовольствием. День был длинный и трудный, но, судя по этому вздоху, – хороший. Впрочем, у него все дни, похоже, хорошие… «Сейчас заговорит о своих старухах», – подумал я не без иронии.

Две темы – старики и дети. Остальное его не интересовало. Особенно старики, точней старухи, его коллективная мать…

Чтобы этого не случилось, я заговорил первым.

– В Москве сейчас все обсуждают новую статью Юлия Кульмана. Знаете, как называется? «Второе крещение Руси не состоялось».

Золоторотов повернул ко мне голову, судя по взгляду, название его зацепило.

– В конце знак вопроса? – спросил он.

– Да нет, точка, – не скрывая своего недовольства, ответил я.

– Интересно.

– Интересно? Да вот она у меня с собой. Случайно оказалась! – Я вытащил из кармана аккуратно сложенную вырезку. – Прочитать?

Я вообще не любитель чтения вслух: ни слушать не люблю, ни сам читать. По мне, только я и буквы, как говорится, без посредников, но иногда, что-то очень важное прочитать хочется именно вслух. Так я читал статью Солженицына «Как нам обустроить Россию». Жена сидя спала, а я читал – громко с пафосом, почти ощущая себя Солженицыным. В данном случае я не думал ощутить себя Кульманом, просто хотел проверить свои мысли и чувства – на Золоторотове проверить. Он охотно согласился, но неожиданно для меня позвал Галину Глебовну. За ней увязались неотлучные Машка с Дашкой, следом прискакали на хворостинах Сашка с Пашкой, помахивая хвостом, за ними прибежала Милка, чуть погодя приперлась Кира с котом на руках, и все они уселись вокруг меня. «Не хватает только мышки», – не без раздражения подумал я и начал чтение.

Не стану приводить здесь статью целиком, но от пары-тройки цитат не удержусь.

Интересны Кульмановы рассуждения о вере и любви:

«Поверить и только потом полюбить? А не наоборот ли? Ведь можно заставить себя поверить в то, что полюбил, а если не заставить, то и просто обмануть? Подлинная любовь идет впереди веры, она-то и есть подлинная вера. Как любят отца и мать дети до первого их обмана, до первой жестокой несправедливости жизни, как любят детей старики – как равных в ощущениях вечности, как любят своих хозяев собаки…»

Особенно последние слова меня зацепили, я бы сам хотел так написать… Если бы мог…

Любопытны рассуждения автора о культуре и религии, хотя тут я готов поспорить:

«Если в основе религиозного сознания лежит страх, то и в основе культуры он тоже должен находиться. Но это не так, мы знаем, что это не так. Найдите страх в Микеланджеловом Давиде, нет его там. А любовь есть! Интеллигентный человек – это человек свободный и верящий. Или не верящий, но все равно свободный. От страха в первую очередь. Наличие или отсутствие веры не разделяет, потому что объединяет чувство свободы».

«Православно-трафаретное мышление», это Кульман точно сказал, и про слияние церкви и власти тоже: «Ложь подливают к правде, правду ко лжи, все это смешивают и взбивают, производя и предлагая желающим приятную на вкус и запах долгоиграющую отраву».

«Священно ли наше священство? Увы и ах!» Согласен, но без увы-и-аха…

И актуальный выстрел в сторону персонифицированной власти автор сделал, процитировав книгу Бытия и дав свой на нее комментарий:

«Кто убил, тот убит будет», а в наше, отчасти уже вегетарианское время эти слова Бога можно слегка изменить: «Кто посадил, тот посажен будет».

Прочитав эти строки, я подумал о Золоторотове и Сокрушилине, о Золоторотове и Науме. Интересно, кого Кульман имел в виду? Кто еще сядет?

И я хотел бы одно место в статье отметить, хотя от него мне немного не по себе становится:

«Христа мы так и не заслужили, и неизвестное количество времени, а может быть и всегда, вынуждены будем находиться один на один со своим богом – наполовину ветхозаветным, наполовину языческим – диким, жестоким, своевольным. И не нам бояться второго пришествия. Христос сказал, что придет к своим. Мы – чужие».

Ну и, конечно, финал:

«Двенадцать лет назад я пытался спорить с тем, что великие идеи безжалостны, утверждая, что они великодушны. Нет, они все же безжалостны. Второе крещение Руси так и не состоялось».

И самые последние слова, за которые Кульману все прощаю: «Вот о чем я думал этой ночью, помолившись, как обычно, перед сном со своей женой и маленькими детьми».

Когда я закончил чтение, наступила тишина. То ли оттого, что давно не читал вслух, то ли от волнения заломило затылок.

Первой неожиданно заговорила Кира.

– Как, говоришь, его фамилия? – поинтересовалась она.

– Кульман. Юлий Кульман.

– А, ну понятно, – усмехаясь, многозначительно протянула баба, поднялась и пошла в дом привычной походкой победителя. За ней увязались Машка с Дашкой, ускакали, ничего не сказав, Сашка с Пашкой, улыбнувшись виновато, ушла Галина Глебовна. Мы вновь остались вдвоем, если не считать Милки и Рыжика. Я скосил взгляд на Золоторотова.

– Ух ты! – смущенно и виновато воскликнул он. – Мне же сказку нужно еще дорассказать, – явно увиливая от обсуждения статьи, он поднялся и ушел.