Сверхновая американская фантастика, 1995 № 2

— Карабкайся, ты, западный язычник, — приказывал ему Хуан. — Карабкайся, дьявол! — Он ослабил веревку, и змей затрясся, словно взбешенный.

Когда он поднялся футов на пятнадцать, Хуан привязал веревку от горшка к основной, и тут же змей отыгрался. Вес настолько изменил угол наклона веревки, что змей ринулся вниз прямо на Хуана. Тому пришлось кинуться со всех ног через поле, принимая веревку и в то же время жонглируя горячим горшочком. Его зрители затаили дыхание, а ему самому стало смешно до слез. Хуан пожалел, что не воспользовался временем, чтобы привязать к змею свистульки и погремушки.

Он повернулся лицом к своему демону, клича его дьяволом и змеиной наживкой. Схватил змея и начал громко ругать его, исподволь прилаживая перемычку. Затем он приказал змею вновь подняться в воздух. С горшочком еще пришлось повозиться, чтобы он не опрокинулся до времени, но на сей раз груз висел ровно и воздушный змей взмыл вверх. Хуан играл с веревкой, заставляя змея бешено плясать и извиваться.

Полководец Лю Хсин медленно подошел к нему сзади, не спуская глаз с воздушного змея. Теперь было ясно, что Хуан одновременно и сумасшедший и колдун. Но змей был высоко и, кажется, покорялся его воле. Важно и то, что змей нес горшок с углями.

— Насколько высоко он может подняться? — спросил он Хуана.

— Не так высоко, как ему хотелось бы, — ответил Хуан, незаметно дергая за веревку, чтобы змей скакнул вверх. — Не бесись! — крикнул он. — Успокойся, а то я посажу тебя в горшок с углями. — Он ослабил веревку, и змей повиновался. — Однажды попробовав высоту, — заметил он Лю Хейну, — они уже не хотят спускаться.

— Он поднялся достаточно высоко, чтобы осуществить наши цели, — заметил Полководец с довольным видом.

— Я немного подольше повожу его, — сказал Хуан, — просто для верности. Он выпустил бечевку еще, и змей совсем превратился в лоскуток, едва видный в небесной голубизне. — Видите, как он устремился ввысь, — пробормотал Хуан с грустью.

Он еще немного выпустил бечевку и почувствовал как меж пальцев скользнула растрепанная накануне часть веревки.

— Не пора ли вернуть его назад? — спросил Полководец.

— У меня достаточно бечевки, — продолжал Хуан, указывая носком ноги на третий клубок, лежащий на земле.

— Мне хватит, — сказал Полководец. — Спусти его ниже.

— Как угодно, мой господин, — покорно ответил Хуан. Он потянул на себя бечевку. Змей не уступал, задираясь все выше. Он дернул жестче. Змей завилял, веревка все не рвалась. Хуан забеспокоился.

Он начал накручивать веревку, все время подергивая, будто подсекая рыбу. Он всерьез начал бормотать проклятия чертовой штуковине. Лю Хсин отступил на шаг. Воины недоуменно переводили взгляд с Хуана на трясущегося, напрягающего бечевку змея и нервно переминались. Хуан почувствовал, как перетертая часть вновь прошла через пальцы, его сердце сжалось. Но как раз в этот момент бечевка в вышине щелкнула и оборвалась, Хуан с трудом удержался на ногах. Змей накренился. Горшочек судорожно качнулся под ним. Следующий порыв ветра унес змея с горшочком за реку Тенг.

Хуан облегченно вскрикнул, но затем, вспомнив о своей аудитории, разразился проклятиями.

Полководец обернулся к нему в гневе.

— Ты позволил ему подняться слишком высоко! — задыхался он. — Змей сбежал от нас!

Хуан низко поклонился.

— Мои извинения, господин Полководец! — ответил он. — Мне следовало не уступать ему с самого начала.

Полководец смягчился, успокоенный поведением Хуана и вспоминая, что он имеет дело с колдуном, к тому же полоумным.

— Ну что ж, — молвил он, направляясь к своей свите. — Ты доказал, что его можно создать; что и требовалось. Теперь же сделай тридцать таких. Нет, пятьдесят, да обучи моих людей, как ими управлять.

— Я буду счастлив сделать столько, сколько пожелаете — ответил Хуан, когда они подошли к лесу и сопровождавшим их людям. — Ия обучу любого, кто пожелает научиться.

Воины вдруг потупились, старательно выискивая что-то под ногами.

— Не беспокойся насчет желающих научиться, — сказал Полководец. — Я им прикажу.

Воины затаили дыхание, состроив глуповатые физиономии.

— О, тогда я ни за что не ручаюсь, господин мой, — сказал Хуан. — Следует всецело отдаться этому искусству без насилия, иначе…

— Иначе? — спросил Полководец.

— Я не решусь всего описать. Вы видите, какими своенравными могут быть эти создания. Но, — продолжал говорить Хуан, — я могу всех запустить сам по очереди и затем заставить нырнуть одновременно. Вернее почти одновременно, но это не меняет дела.

— Хорошо, — согласился Лю Хсин, и воины облегченно вздохнули. — Сколько времени тебе понадобится?

Хуан размышлял.

— Неделю, — наконец, сказал он, — может, две.

— Это слишком долго, — заметил ему Полководец.

Хуан пожал плечами.

— Их так много, — сказал он, — мне понадобится укрепить свой дух. Я не хочу, чтобы они вырывались из рук.

— Даю неделю, — отрезал Полководец и вскочил в седло, чтобы ехать назад в лагерь.

Хуан вновь глянул на небо, на ту точку, где исчез змей. «Уж этого-то, — думал он, — боги должны были заметить».

Но они не видели. Или не подавали вида.

Воздушный змей тем временем летел на восток, покоряясь ветру, который в том же направлении унес двух других змеев, пока местность не начала повышаться. Когда бечевка зацепилась за вершину высокой сосны, змей дернулся вниз. Горшочек ударился о скалу и разбился, а угли погасли, не произведя никакого вреда. Напротив, потерявший вес, змей опять рванулся вверх и завис над сосной. Он трепетал и качался на ветру, пока не опустилась ночь и не возник из звезд лунный серп.

Там, незадолго до рассвета, и нашла змея Ли Женг.

Она пролетала в образе гигантской совы, наслаждаясь лунным светом и игрой ветерка. Понимаете, Ли Женг была настоящей колдуньей, оборотнем. Легкая и гибкая, как молодой бамбук, отчего ее и назвали Женг, она из всех подвластных ей форм и красок чаще других выбирала облик птицы. То она оборачивалась журавлем и летала вдоль рек, выглядывая с высоты рыбу. То — соколом, парившим высоко-высоко в воздушных струях, где зарождалась гроза. Ночью она становилась совой, бесшумно скользящей среди деревьев.

Как ей хотелось иногда присоединиться к птичьей стае и на равных вступить в их игры, которым они предавались в конце весны и на исходе лета. Но, хотя многие люди не понимают этого, оборотень не может менять свой вес. Миниатюрная Ли Женг все же казалась среди птиц великаном. Когда она становилась журавлем или ястребом, она была поистине гигантским журавлем и ястребом, ведь только при таких размерах, она могла нести по воздуху вес своего тела. Когда Ли Женг была помладше, она однажды попыталась присоединиться к стае гусей. Они в ужасе загоготали и понеслись прочь.