Свет озера

— Здесь можете брать воду для питья и готовки, — пояснил мастер Жоттеран. — А там внизу, в озерце, там лошадей поят и белье стирают.

Он сообщил, что купил этот участок с год назад и решил свести все, что сейчас годится для дела, а остальное сохранять как строевой лес.

Когда Мари с ребятишками ушли в жилую половину дома, мужчины протерли лошадей соломенными жгутами и завели их в конюшню.

— Мы быстро все-таки добрались, — сказал Жоттеран, вынув из жилетного кармана большую серебряную луковицу и взглянув на циферблат. — Почти за четыре часа три с лишним лье сделали, да все в гору…

Конюшня занимала восточную половину строения, и та ее часть, что выходила на север, была отведена под хранение кормов.

— А здесь все с умом, все обдумано, — заметил кузнец.

— Вы просто не поверите, как все продумано, — подтвердил Жоттеран. — Потому что стена жилой части дома с северной стороны тоже соломой заполнена. Так что то помещение, где вы будете жить, защищено от самых сильных и злых ветров. Угольщики, знаете ли, такой народ, что умеют с удобствами устраиваться.

— Да и само строение неплохо сделано, — вставил словечко Бизонтен.

— Верно, — согласился мастер Жоттеран, и в голосе его прозвучала гневная нотка. — Но все наши леса в один прекрасный день исчезнут с лица земли, если власти не примут надлежащих мер к их охране. Угольщики, обжигальщики извести, стеклодувы да кузнечных дел мастера просто гибель для лесов. И поэтому я хочу, чтобы мой лес сводили с оглядкой на тех плотников, что будут жить после меня. Детей у меня нет, но не желаю я жить, как по нынешним временам принято — другими словами, только о себе и думать. Я на каждом Совете бьюсь, чтобы мы хранили наши леса и чтобы запретили изводить их под корень.

Лошадей устроили в конюшне, задали им сена и пошли к Мари. Детишки уже возились у ручейка, в котором играли солнечные зайчики. Мужчины восхищались внутренним устройством хижины — там можно было разместить на ночлег восемь человек на плетенных из ветвей лежаках, прислоненных к перегородке, смежной с конюшней, и поставленных в два этажа.

— Кто потяжелее — внизу, а самые легкие — наверх, — рассмеялся кузнец. — Я-то, на счастье, тяжелее всех.

— Жан уже залезал наверх, — заметила Мари, державшаяся в уголке справа от двери, где в очаге, сложенном из широких каменных плит, жарко пылал огонь.

— И вправду все-то они предусмотрели, — сказал Пьер. — Стойла с одного бока, сено с другого, печка топится в противоположном углу, так что голова всегда будет в холоде.

Все расселись вокруг длинного стола из досок, положенных на четыре чурбака, вбитых в земляной пол. Скамьи тоже были вбиты в землю, и Бизонтен пошутил:

— По крайней мере никто тебе в башку мебель швырять не станет!

— Единственно, чего не хватает, — заметила Мари, — это окна.

— Что ж поделаешь, — ответил мастер Жоттеран, — угольщики встают чуть свет, а возвращаются только поздней ночью.

— А мы тоже будем поступать как они, — подхватил Бизонтен, — и тогда…

Они уписывали похлебку и репу и вели разговоры о завтрашней работе, о лесе, о лунном свете, при котором можно валить лес, о том месте, где надо будет начинать вырубку. Рядом со своей мисочкой Жан положил на стол подаренный ему Бизонтеном нож, легкий, на диво отточенный.

— По-моему, ты со своим ножичком больше всех денег заработаешь, — обратился к мальчику мастер Жоттеран. — Если твой дядя Пьер захватит тебя с собой в Морж на повозке, будешь продавать хворост, а денежки себе брать.

Мальчик оглядел всех сидящих, глаза его восторженно вспыхнули, хотя он не слишком-то хорошо понял слова мастера.

— Что ж ты спасибо не скажешь? — заметила сыну Мари.

Жан поблагодарил, а мастер Жоттеран, подняв руку, ткнул пальцем куда-то вверх.

— Только смотри у меня, — сказал он понарошку сердито. — Оставь мне делянку такой же чистой, как этот стол.

И он в сердцах хватил по столу ладонью. Мальчик робко кивнул головой, но, видимо, чуточку перепугался, на помощь ему пришел Бизонтен.

— Мы за ним будем присматривать. Но только не забывайте, что этот молодчик родился в лесу, а лес этот огромный-преогромный, пожалуй, половину всего вашего края займет. Лес — это, так сказать, его родной кров.

При этих словах он взглянул на Мари и увидел, что лицо ее омрачилось. Она положила ладонь на головенку Жана и произнесла, не сдержав глубокого волнения:

— Это правда. Но увидим ли мы когда-нибудь наш прекрасный лес в Шо?

Немножко поговорили о Франш-Конте, и мастер Жоттеран, который обязался доставлять им провизию раз в неделю, пообещал также захватывать и газеты, если там будут попадаться сообщения о войне.

Все послеобеденное время они осматривали лес и выбрали деревья, которые необходимо в первую очередь доставить на стройку в Морж, а на заре следующего утра мастер Жоттеран запряг свою лошадку и отбыл в город. Когда его тележка скрылась из виду за пологим спуском, оставшиеся молча переглянулись, и им почудилось, будто обступавший их лес сразу вроде бы окаменел. Все замерло в неподвижности, скованное предрассветным холодом, один лишь ручеек напевал свою песенку, и над ним вился еле видимый глазу легкий парок. Так они и стояли здесь, молча переглядываясь, и Бизонтен напрасно старался найти нужные слова, что могли бы разрушить это тягостное молчание. И однако эти слова нашел маленький Жан, нарушив сковывавшую их немоту. Он выбежал из хижины, держа в руке свой нож.

— А скоро мы будем лес валить, когда работать начнем? — спросил он серьезным тоном.

Взрослые не могли удержаться от смеха, и Пьер сказал:

— Ты прав, Жан, незачем инструменту зря ржаветь.

И в расселине этого унылого на вид пригорка, однако надежно защищавшего их от ветра, мало-помалу началась жизнь. Жан заявил, что он будет спать на верхнем лежаке прямо над Бизонтеном. С каждым днем все крепче и теснее становилась их взаимная тяга друг к другу, хотя в лесу мальчик работал вместе с кузнецом одной артелью, как выражался дядюшка Роша. Подчас подмастерье с Пьером не могли смотреть на них без смеха. Дело в том, что старик, от души привязавшийся к Жану, вел себя с ним как сущий ребенок. Между ними часто вспыхивали маленькие ссоры, что, впрочем, служило доказательством их взаимной любви.

Зато Пьер с Бизонтеном ладили прекрасно. Оба они чувствовали и знали лес, хоть каждый по-своему. Одному были открыты все тайны леса, другому все тайны дерева, в новой, так сказать, его ипостаси, когда его валили на землю. Каждому из них было чему поучиться у другого, и так как оба были жадны до знания, время шло быстро. На работе, за трапезой и на отдыхе каждый час для них никогда не был пустопорожним.

Мари занималась лошадьми и домом. И в послеобеденное время приходила к ним в лес с малюткой Леонтиной на руках. С детства привыкшая к тяжкому труду, Мари ловко вязала хворост.