Свет проклятых звёзд

— Что? Небезопасно? — зло усмехнулся Карнистир.

— Вообще-то да, — поддакнул старшему Амбарусса младший.

— Жаль, с нами нет пьяного Эонвэ, — хмыкнул Майтимо, убирая нож. — Он бы сейчас рассказал очередную историю на тему смеха над Валар. Есть, вроде бы, какое-то пророчество о том, что однажды смеющиеся услышат хохот в свой адрес и смешно быть перестанет. — Феаноринг задумался. — Только я был слишком пьян, когда он рассказывал, поэтому больше половины пропустил.

— А я, похоже, уже сейчас пьян, — сказал себе под нос Карнистир, возясь с палаткой, — мне кажется, стало темнее.

— Мне тоже так кажется, — нахмурился Майтимо.

— И мне, — встал на ноги Макалаурэ. — Всё Валар со своими шуточками… То струны из-за них лопаются, то темно становится. Скоморохи, а не владыки.

Амбаруссар испуганно посмотрели на брата, а менестрель, довольный эффектом от сказанного, заиграл на арфе развесёлый мотивчик, ставший странным сопровождением угасающему свету.

***

С северной стороны крепости, где были самые высокие башни со смотровыми площадками и стены, защищающие от холодных ветров с ледника, открывался наилучший обзор, и юный Тьелпе обожал проводить время здесь. Крутые и узкие винтовые лестницы кружили голову, но это только добавляло остроты ощущениям, что может подарить лишь чувство свободы, когда стоишь на большой высоте.

Далеко на юге сияли волшебным светом Древа, и на них можно было любоваться бесконечно.

Тьелпе очень скучал по родному дому, по оставленным друзьям, с которыми вместе учился кузнечному и ювелирному делу, и теперь мог видеться только на ставших редкими занятиях. Да и дружить с родственником мятежника не так многие осмеливались. Юный эльф очень хотел ездить на праздничные гулянья, но теперь путь в Тирион был закрыт для него. Тьелпе всё больше злился на деда, хоть и не показывал этого, в тайне завидуя внукам Нолофинвэ и Арафинвэ, а ещё ему было страшно обидно, что отец никогда не даёт деспоту-родителю отпор. Да, уважение — это важно, это главное. Но ведь оно должно быть взаимным!

Свет начал угасать, и удивленный эльф перевел взгляд на Древа. Он не мог понять, кажется ему или нет, но верхняя часть кроны Телпериона словно почернела. И, самое страшное, сияющее серебро словно стекало, капля за каплей, вниз, оставляя за собой тьму.

Сначала было непонятно.

Потом тревожно.

И, когда чернота дошла до середины ствола, стало по-настоящему страшно.

С земли у корней Древ начала подниматься клубящаяся чёрная мгла, расходящаяся огромными валунами, поднимающаяся вверх, разрастающаяся с ужасающей скоростью. Тьелпе почувствовал, как страх парализовал ноги и последнее, что запомнил — мысль: «Я не хочу отсюда упасть…»

Примечание к части Маглор поет песню своей тайной девушки Ирины Климовой "Мне снилась ночь"

Бывший главный герой

«Мы все ждём сказок, — думал Финвэ, опустив кисть, — живём сказками, надеемся на то, что всё будет, как в сказке, но только забываем, что сказки бывают разные, и хороший конец наступает не сразу и не для всех. Сначала ты сам Главный Герой, сталкиваешься с Врагами, побеждаешь или тебя спасают, женишься на Главной Героине, и наступает счастье. А потом вдруг начинается сказка с твоим же участием, но только меняются главные действующие лица. И вот уже ты оказываешься лишь ступенькой в бесконечной лестнице успеха нового лидера. Бывший главный герой. Теперь лишь средство возвышения кого-то другого».

Кисть легла на стол, и бывший король отошёл от незаконченной картины. Почему-то Финвэ казалось, что нет смысла продолжать доделывать фон в нижней части холста, создавать объемные блики на волосах и вообще что-либо ещё делать с этим портретом. Может, выбросить его? Или замазать слоем краски и нарисовать что-то другое?

С улицы донеслись голоса, которые становились всё громче, а света было почему-то меньше. И чем темнее становилось, тем сильнее кричали. Слова смешивались в неразборчивую кашу, понять что-либо было практически невозможно. Финвэ расслышал лишь слово «тьма!», которое повторяли чаще и испуганнее. Не понимая, что происходит, бывший король выбежал в коридор, но ему преградили путь эльфы, изо всех сил изображающие смелость.

— Не выходи из покоев, государь, — сказал один из них, практически заталкивая Финвэ обратно в двери. И в этот момент стало совершенно темно. Глаза эльфов способны видеть при свете звёзд не хуже, чем если вокруг горит тысяча свечей, но в здании звёзд не было. Крики с улицы доносились громче и беспорядочнее, кто-то пытался командовать, выстроить на всякий случай оборону, кто-то спорил, что надо прятаться, кто-то рвался в Тирион узнать, что произошло.

Время стало тянуться невыносимо медленно. Финвэ закрыл окна, чтобы не слушать крики, зажёг свечи и стал ходить туда-сюда вдоль стола.

«Где Феанаро? — крутились мысли. — Как он? Как Нолофинвэ? Арафинвэ? Что с внуками? Как они там… В лесу… Где мой Тьелпе? Храни их, великая Варда!»

Вдруг крики стало слышно даже сквозь плотно закрытые окна и двери. И это были уже не просто крики, а вопли ужаса. Из щелей в рамах и из-под двери в покои начал просачиваться чёрный дым, клубясь, заполняя помещение. Запаха гари не было, и Финвэ, не понимая, что происходит, в ужасе заметался по комнате, стараясь спастись от жуткого мрака. Из коридора послышались леденящие душу вопли и вдруг мгновенно стихли. Дверь неторопливо открылась, клубы чёрного дыма расступились.

***

Наблюдая за испуганными эльфами, ещё мгновение назад строившими из себя отважных героев, Мелькор отдал приказ Унголиант. «Я не замараю руки в крови, — думал Вала, — вы не подставите меня, братья и сестры. Мы все будем виновны одинаково, передавая приказы по цепочке».

Все смельчаки, встававшие на пути, падали под ударами жала паучихи, выпивавшей из эльфов свет и жизнь. Её много раз пытались пронзить мечами и застрелить из луков, но любое оружие истаивало, лишь коснувшись черной громадины.

Мрак полностью поглотил все вокруг, лишив эльфов даже их волшебного зрения, и расступался лишь перед Вала. Последние два живых препятствия на пути к цели были преодолены, и Мелькор, осторожно ступая, перешагнул порог покоев бывшего короля.

Финвэ, судорожно пытаясь отыскать хоть какое-то оружие, сам не понимая зачем, стал бросать в Мелькора и Унголиант всем, что попадалось под руку, и паучиха с удовольствием поглощала то, что долетало до нее. Когда бросать стало нечего, Финвэ вжался в стену, дрожа всем телом.

— Ничего личного, — сказал Вала Мелькор, оставаясь у дверей, — хотя… Нет, кое-что личное есть. Твой сын оскорбил меня. Поэтому ты умрёшь мучительно, чтобы по твоему застывшему лицу Феанаро Куруфинвэ понял, как тебе было больно.

Слова застряли в горле, Финвэ ничего не смог произнести, задыхаясь от ужаса, когда увидел, как на него бросилась Унголиант. Одним сокрушительным ударом повалив эльфа на пол, паучиха нависла над ним и вонзила жало в нижнюю часть живота, медленно продвигаясь выше, нанизывая мечущееся в агонии тело словно на копьё.