Свет проклятых звёзд

— Ты сказал, — с умным видом произнес Феанаро, — я тебя услышал.

Куруфинвэ не помнил, когда последний раз так нагло врал в глаза кому-либо.

Полубратья пожали руки, и каждый постарался надавить сильнее, но король вдруг резко отпустил ладонь Феанаро.

— Ты тоже это видишь? — спросил он, указывая глазами в небо, стремительно темнеющее.

Куруфинвэ не ответил. Он развернулся и сделал шаг в сторону зала, но путь ему преградил Тулкас.

Темнеть начало так стремительно, что не заметить это уже было невозможно даже самым захмелевшим гостям празднества. Там, где мгновение назад сияли священные Древа Валар, теперь поднималась черная клубящаяся мгла, чудовищно быстро разрастаясь во все стороны.

***

Это было слишком легко. Слишком! Всё складывалось настолько гладко, что с трудом верилось в происходящее. Неужели никто не передумает в последний момент? Не усомнится в правильности действий? Ни в ком не проснётся жалость? Совесть, в конце концов?

Мелькор чувствовал давно забытое наслаждение, смешанное с напряжением из-за возможного внезапного нападения. И это было прекрасно! Чем больше проходило времени, чем дальше заходил он в своём «тёмном деле», тем сильнее ощущался восторг. Да! Дело практически сделано! И никто! Никто! Совсем никто даже не попытался помешать. Расхохотавшись, Вала бросил торжествующий взгляд на умирающее Древо.

Из глубокой раны в стволе Телпериона потоком лилась роса. Серебряные листья дрожали, будто от сильного ветра, а золотые ветви нетронутой пока Лаурелин склонились к умирающему Древу.

Свет серебра угасал, стекал с верхушки к корням, и Телперион темнел, сливаясь с клубами плотного мрака, испускаемого поглощающей росу Унголиант. Трепещущие серебристые листья, чернея, замирали, а обнимающие смертельно раненое Древо ветви Лаурелин, наоборот, дрожали всё сильнее. Это было настолько завораживающее зрелище, что Мелькор забыл обо всём. Прекрасные в страшной трагедии создания Йаванны и Ниэнны затрагивали самые глубины феа Вала, заставляя звенеть давно замолкнувшие и забытые струны.

Телперион почернел и замер. Унголиант отползла от мёртвого Древа, ожидая нового приказа хозяина. Мелькор, мечтательно улыбаясь, поднял копьё. Лаурелин, дрожа ветвями, склонилась, оказавшись вплотную к Телпериону.

Удар.

Сок Древа хлынул полноводным ручьем на землю, и Унголиант продолжила пиршество, испуская клубы чёрного дыма.

***

Свет погас. С чувством глубокого удовлетворения, радуясь удачно выполненной миссии, Мелькор сел на паучиху и приказал двигаться на север. Наверно, из-за нахлынувших страстей ему показалось, что Унголиант стала несколько больше, чем была.

На грани падения

В лесу царило безмолвие. Холодное, странное. Не было ветра. Совсем. Птицы молчали. Даже вода в реке не журчала. Создавалось ощущение, что находишься в безвременье, в дыре в пространстве. Что происходит?

Хуан шёл рядом с хозяином, не отдаляясь ни на шаг. Туркафинвэ пытался свистеть на разные голоса, подзывая пернатых, но никто не отвечал ему.

— В этот раз Валар превзошли сами себя, — задумчиво произнес Куруфинвэ-младший. — Никогда ещё их чары в праздники не оказывали столь мощное воздействие на природу. Даже жаль, что мы не можем присутствовать.

— Остановимся здесь, — указал Майтимо на высокий утёс.

— Вечно тебя на верхотуры тянет, — раздражённо буркнул Карнистир, кривя тонкие губы. — Остановимся на скале, Курво с Кано и этими двумя глаза зальют и сверзнутся оттуда. Потом ошмётки не соберёшь.

— Нет, Курво пойдёт со мной, — со странной интонацией сказал Туркафинвэ. — Мы вас потом найдем. По кусочкам или целиком. Дичь всё равно где-то есть, и Хуан нам её отыщет.

Куруфинвэ-младший смотрел на брата очень внимательно, про себя радуясь, что Туркафинвэ снова ходит, расправив плечи и с гордо поднятой головой. Его мускулы вновь налились силой, а взгляд — колючий и злой, почти как раньше, только не горящий ехидством, а холодный.

— Если я с пьяну упаду с этого утёса, и от моей головы останется мерзкая смятка, — нараспев произнес Макалаурэ, наблюдая за уходящими в тень леса братьями, вокруг которых, прижав уши, медленно ступал, будто охраняя от невидимого врага, Хуан, чья голова была на уровне плеча Туркафинвэ, — лучше скажите всем, что я сгинул бесследно в неизвестном направлении. Не хочу, чтобы все видели мой изуродованный труп. Но пока все живы и здоровы, я вам песню спою, а вы лагерь готовьте.

— Шикарно! — швырнул на землю походную сумку Карнистир.

— Мне тоже нравится, — мечтательно произнес менестрель, перебирая струны. — Прекрасная перспектива.

— Морьо, хватит, — примирительно сказал Нельяфинвэ, — оставим ссоры до возвращения отца.

Амбаруссар многозначительно переглянулись и с ехидством рассмеялись.

Все взгляды невольно устремились на юг, откуда струилось сияние Древ и пьянящая магия Валар, и куда уехал глава семьи. Тишина настораживала, была неестественной, пугающей. Нельяфинвэ достал из-за пояса длинный охотничий нож и взял перебинтованной левой рукой, проверяя её работоспособность. Нож отразил волшебный свет, блеснув в ладони Майтимо огненным шаром.

— Перед нашим отъездом, — серьезно произнес старший Феаноринг, — мне приснилась тьма.

— Мне снилась тьма, — вдруг запел Макалаурэ, — и сквозь неё летящий всадник,

Огни погони и отчаянный побег.

Мне снилась женщина, которую спасает

Тот, кто ей верен навек.

Мне снились воины и короткое сраженье,

Долгое скитанье на двоих в чужой стране.

Мне снился парусник, чудесное спасенье,

Но, может быть, только во сне…

Может быть, только во сне…

Героем был ты…

— Ничего себе! — удивился Карнистир. — Кажется, рядом с нами не наш брат, а кто-то в его обличии.

— Просто песня не моя, — улыбнулся Макалаурэ. — Не только ты по девушкам в тайне от Эонвэ бегаешь.

— А мне с ним каждый раз приходится пить, — улыбнулся одними глазами Нельяфинвэ, — и слушать истории о несчастной любви некоего Майя, о Манвэ, который не слушает мудрых советов Эонвэ, о Варде, поссорившиеся с Йаванной из-за главенства в Арде…

— Что, прости? — встрял Питьяфинвэ, едва не уронив топор на ногу Тэлуфинвэ, помогавшему с дровами.

— Валар тоже ссорятся, — с ухмылкой произнес Майтимо. — Подумай сам. Валиэ Йаванна сделала то, что не смогла Варда, то, что обязана была сделать Варда: осветила целый континент! Но свет — не её забота. Она выполнила не свои обязанности лучше, чем та, от кого сам Эру Илуватар ждал выполнения. Понимаешь теперь? А потом и отец создал светящиеся Сильмарили. Получается, даже эльф смог то, что не удалось Владычице Арды. Забавно, не находишь?

— Смеяться над сильными мира… — оборвал себя на полуслове Питьяфинвэ, многозгачительно смотря на близнеца.