Свет проклятых звёзд

— Легенда нашего народа гласит, что во время выполнения крайне важной задачи нужно отбросить…

— Слова, знаю. Король Финвэ говорил, что высшая степень значимости должна обрамляться в звук, не ограниченный языком и губами. Плоть всегда принижает важность.

— У нас говорят иначе, — Иримэль поцеловала прядь волос мужа, прижала к щеке.

— Но смысл ведь тот же?

— Почти. Если играть музыку молча, каждый слушатель сам споёт свою песню, и вместо одной родится тысяча баллад. В их единстве и кроется суть, которая поможет достичь почти любой цели.

***

— Если дело по-настоящему сложное, почти невыполнимое, — усмехнулся Макалаурэ, положив голову на арфу, стоящую на коленях, — дед говорил — надо засунуть подальше свою музыку, закатать рукава и идти работать. Тогда только дело сделается. Но ведь… Легенда о Тишине иная. Берёшься за невыполнимую задачу: готовь семь песен: первая — без любви, вторая — без семьи, третья — без себя, четвертая — без друзей, пятая — без размышлений, шестая — без слов. А седьмая…

Седьмая песня — совсем иное. Это не воспевание, лишённое слов о любви, материнстве, славе, дружбе или братстве. Не музыка без стихов.

Седьмая песня — это Великая Тишина. Только познав её, познаешь Истину. А в Истине кроется ключ от любой загадки, любой двери, любой души.

По другой версии легенды семь песен должны быть связаны одной идеей. Или все без любви, или все без слов…

Семь песен — семь жизней.

Семь великих дел.

Семь песен, спетых ради одной цели, которая многократно превосходит ценой их всех.

Макалаурэ отставил арфу и взял меч, провел ладонью по острию.

— Его музыка — тишина. Сталь, убивая, заставляет замолчать даже самый громкий голос. Неужели Истина — это смерть?

Осада

Они возникли внезапно, проступили сквозь дым, словно призраки. Обнажили мечи. Сталь сверкнула, послышались крики. А потом всё стихло, и тени растворились во мраке.

Когда ветер дул с моря, рассеивая удушающую пелену, Тэлери не показывались в городе, но стоило дымовому шлейфу лесного пожара опуститься на Альквалондэ, если воздушные потоки меняли направление, подданные короля Ольвэ брались за оружие. Был ли это партизанский отряд, или восстало всё население, или армия правящей семьи действовала скрытно, понять не представлялось возможным. Как ни пытались Нолдор найти и уничтожить очаг сопротивления, ничего не выходило, оставалось лишь следить за направлением ветра и отбивать внезапные атаки.

Тэлери не допускали ошибок. Будучи слабее и менее искусными в ближнем бою, они всегда использовали только эффект неожиданности, быстро нанося удары и мгновенно исчезая в дыму, не дожидаясь, пока враги сориентируются.

На улицах и в домах снова полилась кровь.

***

Король Нолофинвэ, ужаснувшись известиям, но пытаясь выглядеть спокойным, посмотрел на Глорфиндела. Золотоволосый Нолдо, со злостью ударив по столу, скривившись, поднялся и, опираясь на палку, выпалил:

— Ждать больше нечего. И жалеть некого. На лошади я ездить смогу. Если эти твари пошли на такое…

Сжав зубы, воин, как смог быстро, двинулся к выходу из зала.

— Отправьте посланников к моим сыновьям, — вздохнул Нолофинвэ. — Может быть, в лесу ещё остались родники. Тэлери говорят, мы жестокий народ, — король вздохнул, проведя рукой по лбу. — Но… Я бы до этого не додумался. Перекрыть родники и отравить колодцы… Оставить город без воды, окружённым, задымленным…

Кто-то из присутствовавших подставил бокал с вином, но король даже не заметил. Он смотрел на карту невидящими глазами и совсем не знал, что делать дальше.

— Дайте мне лист, — дрожащим голосом произнёс Нолофинвэ, — быстрее! Что сложного?!

***

С помощью двоих собратьев взобравшись в седло, Глорфиндел даже после большого количества эликсиров чувствовал, что переоценил себя. Сидеть на лошади было очень тяжело: разрезанная плоть натягивалась, от постоянного напряжения возникало чувство, что шов вот-вот разорвется, от усталости кружилась голова. Оставалось уповать на то, что при нагрузке боль притупится, станет привычной и менее досаждающей. Либо быстро закончится вместе с жизнью.

— Письмо короля Нолофинвэ, адресованное жалкому трусу Ольвэ должно быть доставлено! — приказным тоном сказал воин. — Но оба выезда из города блокированы. Подъедем — окажемся под градом стрел. Но у нас нет выбора, братья! Мы должны прорвать кольцо осады там, где это возможно! Терять нам нечего! Лучше пасть в бою, прихватив с собой побольше трусливых тварей, чем умирать от жажды! Спасём наших собратьев или падем! Выполним задание или ляжем в землю! Но не отступим и не сдадимся! Мы — воинство Короля! Наши клинки безжалостны, стрелы метки! Вперёд, братья! К победе! Или героической гибели! Айя Аран Нолофинвэ!

Восторженные крики поддержали Глорфиндела, азарт заставил кровь играть. Боль? Плевать на неё! Она только придаёт злости. И каждая новая рана будет лишь толкать вперёд, в атаку! За Короля! За свой народ! И ни шагу назад!

***

Стрела выбила из седла и повалила на землю. Мимо в тумане призрачными тенями пронеслись всадники, прикрывающие гонца с посланием короля Нолофинвэ.

Упавший эльф видел пролетевшие над собой стрелы и знал — сейчас всё закончится. Для него. Но не было ни боли, ни страха. Только удивительное спокойствие. И свет. Волшебный, чарующий, разгоняющий дым и мрак.

***

— Именем Владыки Манвэ Сулимо приказываю прекратить стрельбу! — прозвучал властный голос среди сияния.

Стрелы, выпущенные за мгновение до вспышки, сгорели в полёте.

— Если после предупреждения прольётся кровь, суд Валар будет жестоким!

К лежавшему в растекающейся луже крови эльфу подбежал воин в золотом и зелёном, склонился, проверил дыхание.

Свет перестал быть слепящим, разлился потоком, нежным и чарующим. В нем различились очертания внезапно прибывшего отряда.

Подняв высоко над головой прозрачный сияющий щит, Эонвэ, блистая доспехами с вычеканенным орлом, осмотрелся.

— Выходите все сюда! — приказал он. — И Тэлери, и Нолдор! Сложить оружие! Воины Нолофинвэ! Кто у вас главный?

— Я, — отозвался развернувший коня Глорфиндел, — мы сопровождаем гонца к… Королю Ольвэ.

— Его более не нужно охранять, — спокойно произнес Эонвэ, внимательно рассматривая молодого военачальника. — И отправлять не нужно. Пусть возвращается. А ты нужен мне. Здесь. Проводишь к своему господину. Для Ольвэ у меня тоже есть известия, но с ним позже. Сначала… Как тебя зовут, юноша?