Свет проклятых звёзд

И весь этот спектакль преподносился, как выбор даров для Элу Тингола в знак признания его покровительства над народом Бритомбара и Эглареста.

— Необязательно быть принцем Тэлери, — скривился наблюдавший за происходящим Линдиро, — чтобы догадаться: королю надо дарить редкий глубоководный жемчуг, желательно, цветной.

Новэ, его супруга и двое старших сыновей разом посмотрели на воина-нолдо с крайним изумлением.

— У берегов Валинора встречается цветной жемчуг, — осторожно пояснил Келеборн. — Очень редко.

— Жемчуг должен быть только белым! — со знанием дела заявил Новэ.

Линдиро, сидя за столом в доме Корабела, чувствовал себя очень странно. Этот Келеборн, которого сын Асталиона помнил, как одного из нескольких Тэлери, отрекшихся от Валар, не принимавших участия в мятеже и избежавших казни, а ещё им повезло не оказаться на корабле Нельяфинвэ, поэтому удалось благополучно добраться до Средиземья.

И теперь один из них, считавшийся погибшим в лесу, заявляет, будто «Феанаро бы не стал казнить сына Ольвэ, вы должны это понимать, ваш владыка не был безумным тираном». Действительно, что мешало Вольвиону, однажды подставившему вместо себя под меч Нолдор собрата, сделать это снова?

«Вам ведь выгодно иметь при дворе Эльвэ своего единомышленника? — задал вопрос тот, кто назвался Вольвионом. — Единомышленника-Тэлеро, который не выдаст вашу тайну, если вы не выдадите его? Только представьте, что будет, если Эльвэ узнает о судьбе своей племянницы».

Братоубийство, грязная борьба за власть, предательство и ложь всё сильнее оплетали липкими удушающими сетями светлую память о прошлом, убивая надежду на будущее, уродуя благую цель — избавить Арду от зла, воплотившегося в Вала Мелькоре, и Линдиро чувствовал отчаяние. В душе нарастал протест против всего происходящего, участвовать в этом копошении в грязи больше не было ни сил, ни желания.

— Я с радостью помогу братьям договориться с владыками Дориата, — воодушевлённо говорил Келеборн, испытующе сверля глазами Линдиро, — ведь все мы понимаем: пока в Средиземье существует Моргот, леса в любой момент снова могут стать опасными.

— Это не понимает только Элу! — вскипел вдруг Новэ. — Спрятался за чарами жены и горя не знает!

Ситуация снова накалилась, Линдиро с раздражением посмотрел на Келеборна, и тот на миг растерялся. Ни разу в жизни самозванец не видел, чтобы его принц улаживал конфликт, находя правильные слова для оппонента. Обычно находить слова приходилось остальным, а Вольвион либо многозначительно молчал с умным, но кислым видом, либо говорил о себе, какой он всеми обиженный. И ведь срабатывало!

И тут Келеборна осенило.

— Владыка Дориата вовсе не потерявший совесть король защищённых счастливых земель, веками не знающих горя, забывших, что такое слёзы, — с состраданием произнёс самозванец. — Элу скорбит о погибшем друге Денеторе, складывает песни в его честь, оплакивает его смерть. Лишившийся рассудка брат Тингола бежал в леса, и, как ни умолял его владыка вернуться, всё бессмысленно. Лутиэн, дочь Элу, непокорна и своенравна, что бесконечно печалит отца…

— Я не отвергаю наш договор, — смягчился Новэ, подзывая маленькую дочку и сажая на руки. — Ты ведь будешь послушной, правда? Не разочаруешь отца?

Девочка завертела головой и осторожно потянула кончик серебряной цепочки с кулоном-звездой в обрамлении яркой молодой бирюзы, лежавшей в общей горсти.

— Вырастешь, подарю, — улыбнулась супруга Корабела. — На свадьбу.

Келеборн снова переглянулся с Линдиро. Нолдо и Тэлеро уже сказали друг другу всё, что хотели, но по-прежнему не чувствовали разговор оконченным. Оба понимали — армия нужна, но знали также — Тингол её не предоставит. Конечно, стоит попытаться… Ведь теперь даже Новэ Корабел не сможет единолично принять решение об отправке воинов на север, а мнение Элу известно.

«Всё было зря, — обречённо подумал Линдиро, планируя на следующий день покинуть Бритомбар. — Наверно, пора вернуться к Феанорингам».

***

— Я ещё так умею! — со злым азартным смехом выкрикнул Сулион, делая в воздухе сальто и стреляя в момент переворота из лука, попадая чётко в центр мишени.

Двое эльфов из Бритомбара, очень похожих внешне на Корабела, снисходительно улыбались, наблюдая за юношей, годящимся им в сыновья.

Линдиро не хотел прерывать игру юного соратника, но и задерживаться на побережье больше не было желания.

Рядом возник сам Новэ и с подозрением посмотрел на Нолдо.

— Твой подмастерье стреляет лучше моих сыновей! — прищурился Кирдан. — По крайней мере, этих двоих. Позову, пожалуй, младших. Они шустрее.

По самым скромным подсчётам Линдиро, у Новэ было восемь сыновей и двенадцать дочерей, что казалось Нолдо чем-то невероятным.

— Я стану великим лучником! — заявил вдруг Сулион, стреляя в прыжке. — И меня пригласят в Дориат на состязание! Я мечтаю однажды увидеть тайное королевство!

— Мечты сбываются, — заулыбался Новэ.

— Да, — мрачно отозвался Линдиро. — Господин Новэ, ты уже придумал проект корабля для плавания через море?

— У меня бессчётное множество проектов. А почему тебя это заботит?

Сын Асталиона вдруг понял, что не знает, зачем спросил. Ему просто почему-то очень сильно захотелось вернуться домой.

Безнадёжное всесильное чувство

Крупные яркие звёзды мерцали на чёрно-синем бездонном небе, отражались в журчащей серебрящейся искрами воде ручьёв, речушек и тонких, струящихся среди камней водопадов. Волшебно-красивые багровые кисти свисали с ветвей блистающей росой и мягкой бахромой, лиловая трава шёлком ласкала босые ноги.

— Я хочу танцевать под музыку полёта птиц! — смеясь, но не беззаботно, а требовательно, с приказом в голосе, воскликнула Лутиэн. — Я представляю себя соколицей с чёрными перьями, острыми, словно кинжалы! Сбрасывая их метательными ножами в тварей с севера, я бы спасала жизни эльфов, и слышала бы детский смех, а не рыдания!

Лёгкое синее искрящееся звёздами платье Лутиэн кружилось в такт её завораживающим движениям, прозрачная шаль взлетала и опускалась, чёрные волосы струились по спине, падали на грудь, соскальзывали по плечам.

И, теряя от нахлынувших чувств рассудок, Даэрон умирал от любви. Не ощущая тела, уже не понимая, сидит он, стоит или лежит, менестрель видел звёздную бездну, падал в неё и любовался своей обречённостью, своим проклятьем, воплотившимся в неописуемой красоты деве.

— Лутиэн, — выдохнул Даэрон, и тонкие руки ласково провели по его щекам.

Бездонные, затягивающие воронкой синие глаза пронзили взглядом, проникая в самые дальние уголки сознания, беспощадно уничтожая любые преграды, выстраиваемые разумом.