Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Я понял, — резко встал Морифинвэ и вышел из-за стола. — Слушаюсь и повинуюсь, но продолжать беседу не намерен. Всего хорошего.
Макалаурэ проводил брата взглядом. Мелодия, родившаяся много лет назад, перед тем как ещё совсем юный Финдекано прибежал просить учить его музыке, вдруг обрела ещё одну строку текста: «Круговая порука мажет, как копоть…»
— Да уж, — вздохнул менестрель, — таким темпом скоро все почернеем.
Примечание к части В конце Макалаурэ упоминает "Скованные одной цепью" гр. Наутилус
Боевая сталь
«Ловко же ты замкнул всё на себя! Не думал, что мой сын будет столь искусен во лжи и интригах против отца!»
«Я вычеркну из валинорских летописей этот брак,
«Думаешь оставить меня не у дел, когда Нолофинвэ перехватит власть, и управлять им, дёргая за ниточки через постель дочери?! Чем я заслужил твоё предательство? Чем Нарнис такое заслужила?! Отвечай! Перечисли пункты обвинения, раз взял роль судьи!»
«Ты спелся с худшим из моих полубратьев, зная, как я к нему отношусь!»
«Мои сыновья, твои братья, убивают друг друга, пока ты плетёшь зловонные сети интриг!»
«Думал, никто не поймёт, что скрывается за якобы благими целями?!»
«Ты должен отстаивать честь семьи, а не топить наш Дом в грязи! Ты рушишь всё, что создаю я! Зачем? Отвечай! Это зависть? Или желание возвыситься хотя бы так, коль не можешь честным трудом?»
«Эру наказал меня таким сыном, как ты!»
«Ты предал моё доверие!»
«Позор предателю рода!»
«Позор!»
И ещё великое множество фраз, разящих отравленными стрелами сердца и обвинителя, и обвиняемого.
Феанаро снова и снова прокручивал в голове самый неприятный в жизни разговор. Было сказано слишком многое, но и молчать сын короля Финвэ не мог, хотя допускал, что в чём-то перегнул палку и был несправедлив.
Куруфинвэ понимал — наследник не похож на него не только внешне, они совершенно по-разному смотрят на жизнь. Возможно, отец и сын могли бы дополнять друг друга, но их отношения всегда больше походили на взаимодействие хозяина-тирана и верного из-за страха и слабости слуги. Да, пока Нельяфинвэ был маленьким, пока верил в безусловное превосходство родителя, это получалось и приносило плоды, но потом Финвэ Третий вырос. А хуже всего было то, что Феанаро не видел и среди остальных сыновей единомышленников. Да, они все подчинялись главе Дома, исправно выполняли его приказы, но сердце чувствовало: если вдруг возникнет по-настоящему серьёзная проблема, Феаноринги постараются остаться в стороне, не бросаясь самоотверженно помогать отцу. Гораздо вероятнее, семеро наследников станут защищать друг друга, в том числе, от родителя. Это понимание злило перводомовского лидера, но он не знал, как изменить ситуацию. Увы, предать может кто угодно.
Только Сильмарили будут верны вечно.
Однако, как бы то ни было, напряжение, витающее в подсвеченном Древами воздухе Амана, возрастало, грозясь достигнуть взрывоопасной отметки. Возникла необходимость демонстрации силы, и это должна быть сокрушающая мощь, которая напугает и заставит уважать её носителя.
— Валар не предупредили мою семью о тварях из Сумеречных земель, — хищно скалился Феанаро, спускаясь в тайную подземную кузницу по длинной, утопающей во мраке лестнице с факелом в руке. — Значит, угрозы нет. Или владыки Арды завидуют моим творениям, надеются, что меня сожрёт какое-нибудь чудовище, и они смогут забрать Сильмарили себе. Я же видел, как они смотрели на мои творения! Они боятся, что эльфы смогут прожить без «хозяев», станут свободными. Боятся оказаться бесполезными и слабыми рядом с теми, кто был им милыми игрушками? Если я смог создать что-то, столь же важное и великое, как творения Валар, это сможет изменить весь ход истории Арды! Эльфы сами станут властителями своей земли!
Огонь в горне запылал ярко, горячо. На фоне чёрных стен заплясали алые искры, и Феанаро снова вспомнил старшего сына, его прощальный взгляд: Нельяфинвэ смотрел с пониманием и усталостью. Серые глаза, обычно живые, горящие на всегда неподвижном лице, стали пустыми и холодными.
«Да, отец», — равнодушно согласившись со всем сказанным Феанаро, его старший наследник
покинул дом.«Нельяфинвэ ушёл, — с болью в сердце думал Куруфинвэ, — но он все ещё Нолдо Первого Дома и по-прежнему мой сын. Ему тоже положено сделанное мной оружие».
Разложив на столе, над которым висел яркий светильник, огромные листы бумаги, Феанаро стал прикидывать размеры будущих изделий. Никто и никогда в Амане ещё не ковал боевых клинков, и Куруфинвэ неоткуда было взять знания о правильных габаритах и развесовке. Пришлось всё придумывать самому. Решив сделать сначала несколько пробных экземпляров, чтобы, подстраивая их под себя, понять, как правильно, Феанаро принялся за работу. Его не покидала мысль о том, что если есть орудие для нанесения ударов, нужно нечто, способное защищать уязвимую плоть. Но что может спасти от удара остро заточенным металлом? Только металл. Подвижный словно чешуя. И прочный как панцирь.
Чешуя. И панцирь. Грозно и красиво.
В боевую сталь тоже можно вдохнуть магию, и тогда она станет непобедимой! Надо только всё правильно рассчитать, но это лишь вопрос времени.
Первый Дом ещё напомнит о себе, и Аман содрогнётся.
Сделала!
Она пришла сама.
Руководивший добычей руды Вала Ауле лишь бросил быстрый взгляд на нежданную гостью, столь неуместную здесь, но Мелькор, что-то чертивший иллюзорными огненными линиями прямо в воздухе, таким образом объясняя схему более глубокой шахты трём заинтересованным Нолдор, словно ждал принцессу. Когда Вала посмотрел на Артанис, в его глазах читалось: «Ты долго шла». Одним лёгким взмахом руки материализовав воздушно-огненный чертеж в бумажный и вручив его эльфам, Мелькор оставил их и направился к принцессе. Артанис охватило волнение, эльфийка не могла понять, страх это или что-то иное.
Присев в изящном реверансе перед величественным, но совсем не выглядящим высокомерным Айну, принцесса чувствовала, как смущение окрашивает румянцем щёки. Расплываясь в невольной улыбке, каждой частичкой тела и души ощущая трепет от мощной и завораживающей энергетики, в которой пусть и звучали по-прежнему горькие нотки скорби и страдания, но теперь их заглушало громогласное пение свободы, дочь Арафинвэ чувствовала себя счастливой, как никогда.
Близость Мелькора создавала иллюзию невесомости тела. Закружилась голова.
— Приветствую тебя, принцесса Артанис, рад новой встрече, — без малейшего намёка на пафос и превосходство сказал Вала, словно здоровался с давней знакомой. — Не самое подходящее место для юной девы эти шахты. Путь был неблизкий. Догадываюсь, тебя привело что-то важное.
Артанис всё больше впадала в состояние, близкое к сладкому забытью. Дочь Арафинвэ вспоминала общение с другими Валар, сравнивала ощущения. Находясь рядом с Манвэ, когда дедушка однажды хвастался перед владыками своей прелестной внучкой, вызывая зависть и злость юной Ириссэ, Артанис не ощущала совершенно ничего. Вала Манвэ был закрыт для эльфов, его сила концентрировалась внутри, не проявляя себя вне телесной оболочки. Владыка Арды даже сажал малышку на колени, и ей казалось, что она на руках какого-то родственника, обыкновенного эльфа. Зато Варда Элентари излучала мощнейшие волны силы, от которых можно было лишиться чувств, поэтому Владычица старалась не приближаться к маленькой эльфийке. В силе Вала Ауле чувствовалась защита, но его энергия казалась слишком чужой для Артанис, принцесса не ощущала близости духа с этим Айну.
Охотник Оромэ много раз приходил в дом Арафинвэ, но почти никогда не уделял внимание деве. Его энергия ощущалась подобной холодному вихрю, кружащему над водой, и Артанис она казалась чересчур хаотичной. Принцессе нравилось говорить и ощущать единение Феа с Йаванной, но её крайне сложно было встретить.
А Мелькор… Его пугающая вначале мощь, если к ней привыкнуть, дарила покой и страсть одновременно, смешивая воедино восторг и муку.
— Мой Дом отказался от использования стали, — робко сказала Артанис, — но… Я…