Свет проклятых звёзд

— Я продолжу докладывать обстановку, — поклонился Маблунг и удалился из зала.

Миновав треть пути по подземным коридорам и не замечая красоты сводов Менегрота, воин вышел в большую просторную пещеру, где, как это часто бывало, снова гуляли гостившие наугрим. Маблунг понял, что не знает двоих из восьми гномов — молодые мастера, видимо, приехали в Дориат впервые. С ними были давно знакомые бородачи, тепло поприветствовавшие Маблунга и сразу заметившие хмурое настроение эльфа.

— Эй, кхулум! — окликнул пограничника начинавший лысеть и седеть мастер. — Расскажи мне, дотошному старику: у вас есть серые камни среди зарослей болиголова? Только не просто булыжники, а чтоб лежали шестиугольником, острыми вершинами друг к другу!

Маблунг остановился.

— Глои, — задумчиво, с недовольной интонацией переспросил воин, — какие ещё камни? Почему шестиугольником?

— А это секрет, кхулум, — дважды подмигнул своим гном. — Просто скажи: видел или нет? Если видел, то где, и сразу уточни, за какое вознаграждение твой король позволит нам копать его землю?

— Не видел, — неохотно ответил Маблунг. — А условия всегда одни: в зависимости от найденных сокровищ, нужно отдать долю. От трети до половины.

— Я так и думал! — хохотнул Глои, однако глаза зло прищурились: гном явно не желал делиться тем, что мог бы найти между шестью камнями под зарослями болиголова. — Друг-кхулум, садись, выпей с нами!

Маблунг согласился. На площади журчали фонтанчики, работавшие за счёт питавших реку Эсгалдуин ключевых вод. В самом большом бассейне жили золотистые рыбки с белоснежными пышными плавниками, недавно у них родились мальки, поэтому вода кишела блестящим молодняком.

— Знакомься, эльф, — выпив из одной фляги с Маблунгом, указал на молодых гномов седеющий лысеющий мастер, — это Блоин и Бобур, мои внучата подросли. У них уже есть своя ювелирная мастерская, и только представь, кхулум, в Таргелионе их изделия ценятся наравне со многими давно признанными творцами! Скоро ребята станут лучшими! Представляешь, им уже пытались угрожать, что сожгут мастерскую, а значит, боятся не выдержать конкуренции и потерять доход! Вот такие молодцы мои внучата!

От подобных рассказов Маблунг всегда ожидал подвоха: гномы могли попытаться попросить помощи в запугивании врагов, но эльф не был уверен, что жалуется ему действительно жертва, а не агрессор, желающий нечестно избавиться от успешного мастера в борьбе за заказчиков.

— А что привело в Дориат? — спросил Маблунг, решив сменить тему или разузнать подробнее о ситуации. — Кроме серых камней на полянах, заросших болиголовом.

— Ха-ха-ха! — сделал вид, что ему смешно, Глои. — Блоин и Бобур привезли дары твоему королю. Мы хотим продавать их изделия по всему Средиземью! И успешно расширяемся! В Таргелионе есть наши лавки, в Белегосте, скоро и на Нароге разместимся. Может, в Долину Маглора доберёмся. С Химрингом хотели договориться, но местный лорд дружит с белегостским эзбадом, поэтому ногродским мастерам сложно туда пробиться, но мы постараемся! С Химладом точно договоримся. Но ты передай королю Тинголу, что Дориат у нас в приоритете! В Менегрот будет привозиться всё самое лучшее!

— Ты так всем говоришь, уверен, — отмахнулся Маблунг. — И я тебе скажу: дружба с Таргелионом сыграет против тебя при попытке торговать с Дориатом.

— Знаю, — кивнул гном. — Но сам понимаешь — наш тракт идёт через земли Карантира, мы не можем с ним не дружить.

Блоин и Бобур, молодые мастера с горящими азартом глазами, деловито почёсывали русые, заплетённые косами бороды, кивали в такт словам деда, однако в разговор не вступали.

— Я тебе по секрету скажу, кхулум, — захмелевший Глои подмигнул Маблунгу, — мои внучата, до того как свою мастерскую открыли, были помощниками самого… — гном снова дважды подмигнул. — Трура!

По реакции Маблунга поняв, что это имя ни о чём воину не говорит, Глои отмахнулся.

— Это наш ногродский ювелир, который создал ожерелье для короля Фелагунда! И мои мальчишки ему помогали!

Эльф понимающе кивнул, сделав вид, будто наслышан об этом легендарном для наугрим событии.

— Спасибо за угощение, — улыбнулся дориатский защитник, — мне пора возвращаться в караул — за берёзами следить.

Наугрим от души расхохотались, уверенные, что приятель-кхулум шутит. Маблунг не стал их разубеждать — гномам всё равно никогда не понять эльфов. И это даже хорошо.

***

Рассеянный золотой свет дня медленно угасал, уступая место серебристому единому сиянию звёзд и луны, иллюзорные образы живых и мёртвых прекрасных деревьев качались на лёгком тёплом ветру, и никто в Дориате не знал, как на самом деле холодно за Завесой.

Обняв снисходительно позволившую прикоснуться к себе Лутиэн, Даэрон мечтательно улыбался. Менестрель и принцесса долго шли вдоль реки, вслушиваясь в звуки леса.

Вечерний полумрак сменился бархатистой тьмой ночи, пение птиц стало тише.

— Лунная дорога — белый стих, — произнёс Даэрон, осторожно трогая волосы любимой, утопая в чёрной шелковистой бездне. — Лунная дорога на двоих.

Где-то льёт дождь,

В листьях дрожь.

Ну что ж?

Лутиэн заулыбалась, и менестрель закрыл глаза, чтобы не увидеть, если она рассмеётся.

— Лунная дорога через сон, — вдохновение заставляло петь, но разум засыпал, проваливаясь в звёздную бесконечность ощущений и эмоций. — Лунная дорога через стон,

И мы вдвоём,

Мы не ждём —

Идём.

Золотых лучей поток,

И земля уходит из-под ног.

Не вернуться, не свернуть,

Отдохни, со мной побудь

Чуть-чуть.

И в путь.

Лунная дорога по горам,

Лунная дорога пополам.

Что будет там,

Я и сам

Ответа не дам.

Ласковое журчание воды стихло, будто прислушиваясь к голосу музыканта.

— Я не хочу петь про Дориат, — крепче обнимая любимую, прошептал Даэрон. — Я хочу петь о тебе.

— Дурачок, — рассмеялась Лутиэн. — Ты не понимаешь, что я — часть этой земли? Я её песня и танец, ветер и вода. Восхваляя всё, что ты видишь вокруг себя, ты проявляешь любовь ко мне.

— Нет, — вздохнул Даэрон. — Это ты не понимаешь. Дориат — это слишком много. Это не только ты, но и владычица Мелиан, и король Тингол, и те, кто живут рядом с ними, и гости нашей земли. Я не люблю всё это так, как принцессу Лутиэн, в отдельности от её семьи, от Арды, Песни Творения и Дориата с Завесой. Это не одно и то же, прошу, пойми. Или хотя бы сделай вид, что тебе не безразлично.

Синие бездонные глаза, затягивающие в бесконечность, где только тьма, холод и звёзды, внимательно посмотрели на менестреля, тишина зазвенела миллиардами крошечных колокольчиков и разлетелась с оглушительным дребезгом разбитого стекла, когда с ярких манящих губ слетело насмешливое:

— Дурачок.

Примечание к части Песня Игоря Корнелюка "Лунная дорога"

Примечание к части Последняя треть — ничего хорошего. Предупреждение. Хватит. Быть. Слабой...

Когда от смеха заболели залитые слезами скулы и живот, Ириссэ, наконец, смогла выдохнуть, вытереть глаза и посмотреть туда, где только что, а может вечность назад был похититель, однако никого в мастерской не оказалось, словно Эол исчез, или его присутствие и вовсе померещилось.