Свет проклятых звёзд

Зачем настолько мало живущим существам культура? Зачем им развитие науки и искусства, если ни достичь совершенства, ни даже просто достойного уровня ни в одном деле они не успевают?

Отдав лошадь конюхам, лорд Айканаро снял шлем, золотые волосы рассыпались по стали доспеха.

— Мой господин, — вдруг появился рядом воин, который постоянно странно смотрел на дортонионского владыку. — Прости, господин.

Айканаро кивнул, невольно радуясь, что нормальная речь всё-таки доступна для дикарей.

— Мой господин, — снова, краснея, бледнея, опуская голову, повторил воин, — прости меня.

— Что случилось? — лорд почувствовал раздражение. Этот смертный давно вызывал крайне негативные эмоции своим странным поведением, и теперь Айканаро ожидал любого подвоха: сплетен, клеветы на собратьев, попрошайничества, жалоб на тяжёлые тренировки.

— Прости, господин. Я люблю тебя.

Дортонионский владыка потерял дар речи. Что имеет в виду этот смертный? Он перепутал слова? Не понимает, что говорит? Стало и смешно, и ещё более мерзко.

— Не понимаю, — сухо бросил Айканаро и хотел пойти прочь, но воин, широко распахнув большие глаза, крикнул неожиданно высоким голосом:

— Я тебя люблю! Как женщина мужчину!

С огромным трудом подавив желание изо всех сил ударить сумасшедшего, чтобы знал своё место и не забывал, кем родился, лорд обернулся на подданного и, багровея от злости, вспоминая, что позволяли себе орки Моргота, громко приказал, стараясь не сорваться на ругань:

— Убирайся прочь из моего войска! Немедленно!

— Прости, господин! — жалобно завыл воин, вставая на колени.

— Уберите его из города! — всё-таки не выдержал эльф. — И всех, одобряющих подобное! Увижу в своих владениях — изрублю на куски проклятых искаженцев!

Убедившись, что приказ исполняется, Айканаро бросился к себе в покои, даже не сняв доспехи. Теперь он точно знал, что хочет написать королю Финдарато: пусть впредь думает, с кем связывается!

***

Попытка написать стихи на эльфийском языке оказалась не слишком удачной, однако дева оценила и начала смотреть влюблёнными глазами. Беору понравился результат, хотя строки оказались разной длины, а рифма не везде звучала гладко. Зато какой чудный смысл! Воспеть город, который никогда не видели собратья так, чтобы каждый представил себе дивной красоты пещеры, под силу далеко не каждому менестрелю! А Беору удалось!

Поселения вдоль реки Нарог быстро разрастались, и хотя никто из жителей не знал, где находится тайный город великих прекрасных эльфов, каждый взрослый чётко усвоил, что обязан в случае нужды защитить своих благодетелей, безвозмездно обучающих всему самому важному в жизни.

Узнавая с помощью посланников эльфийского короля правила речи, Беор по-детски радовался тому, что теперь может рассказать об эмоциях, которые испытывал при виде эльфов: это было ни на что не похожее восхищение. Молодой мужчина, до судьбоносной встречи порой любовавшийся пейзажами и пытавшийся рисовать что-то на песке или деревьях, теперь видел первозданную красоту и гармонию мира не только в утренней и вечерней зорьке, вспышках молний, склонившихся над рекой ветвях или кронах, залитых лунным светом, но и в дивном народе, окутанном волшебным сиянием. Беор хорошо запомнил урок Нома, что необходимо хранить и трепетно беречь всё, что дорого, что вызывает трепет в сердце. Это относится ко всему: окружающей природе, любимой женщине, жилищу, чужим красивым вещам. Нравится — береги и защищай. И человек стал готов биться с любыми негодяями ради сохранения того прекрасного, что есть в Арде.

Добро — созидание, зло — разрушение. Мир устроен просто и понятно, и кто друг, а кто враг угадывать не приходится.

***

Вождь Буур стоял около горящего дома, молча смотрел на огонь.

Сын ушёл и забрал с собой всех, кому не нравилась тирания Хранителей Огня. Но как же так вышло, что поляну покинули почти все молодые члены племени? Почему за Халдом и его Халдой последовало большинство способных работать и рожать? Почему старые порядки нравятся только дряхлым слабым мужчинам и женщинам, которым хочется только покоя? Но кто теперь станет защищать племя? Кто будет охотиться? Строить дома?

Бросая отца, Халд сжёг оставленное жилище, утверждая, будто Хранители всё равно бы это сделали. Откуда в сыне столько злобы?

Разумеется, это всё из-за эльфов. Пришли, всех околдовали и увели погибать. Лишь старые мудрые люди не поддались грязным чарам, остались верны правильному вождю, но что делать, когда они умрут?

Главное, больше не пустить к себе эльфов, а с остальным Хранители Огня разберутся. Да, так и будет, а потом всё наладится.

Берёзовая роща

Прилетевший с северо-востока ветер принёс семена невиданных ранее деревьев. Завеса Владычицы Мелиан не пропустила странных вторженцев, несмотря на их схожесть с древними прекрасными деревьями, давно утерянными в Арде. Это были берёзы, но не такие, которые помнили видевшие первые дни эльфов Айнур. Новые деревья с белыми стволами зеленели листвой, перечёркнутая чёрными полосами кора не блистала чистым серебром, а семена крошечными звёздочками рассыпались коврами на огромных территориях.

— Это сорняк, — констатировал факт Саэрос, снова стараясь думать и за короля, и за королеву, — вредоносное подобие прежних дивных деревьев. Хорошо, что за Завесу им не проникнуть.

— Если берёзы на нашей границе угрожают целостности лесов, — монотонно произнёс Маблунг, обнаруживший белоствольных вторженцев, — мы избавим лес от сорняков.

— Владычица Йаванна любит все свои создания, — уклончиво ответила Мелиан устами супруга, — если на нашей границе растёт новая Белая Роща, возможно, это знак для всех нас, что путь через море снова открыт. Если Новэ Корабел сможет построить флот, любой желающий будет свободен в выборе, где ему безопасно жить.

— Но в Дориате белых сорняков не будет? — настороженно спросил Саэрос. — Мне важна сохранность наших садов и леса! Владычица Мелиан, ты столько сил тратишь на защиту природы, я не хочу, чтобы всё было зря!

Тингол рассмеялся, Маблунг опустил глаза: снова в голове роились мысли о бессмысленности деятельности, совета и существования в целом.

«Я — воин, защитник! Я призван оберегать границы и следить, нет ли вокруг орков, но по итогу мне приходится докладывать королю о неправильных деревьях и рассуждать, опасны новые берёзы для Дориата или нет!»

Думать о том, что где-то на севере продолжается война, решаются вопросы, несравнимые по важности с тем, что обсуждалось сейчас, становилось всё тяжелее, пророчество о выборе вновь сдавило виски.

— Даэрон напишет песни о наших садах, — произнесла Мелиан, — мы сохраним то, что нам дорого, в музыке, если воля Рока не позволит оставить красоту Дориата неизменной.

— Нимродель справится с этим лучше, — поклонился, сидя рядом с владыкой, Саэрос.

— Нет, — отрезал Тингол, — Даэрон видел больше Эпох, нежели твоя племянница, поэтому воспевать сады и леса Дориата поручено ему.

Советник сделал вид, будто рад мудрому решению владыки.

— Да, конечно, — менестрель, похоже, только сейчас понял, что речь шла о нём и новой важной работе.