Свет проклятых звёзд

— Я принесла пирожки, — совсем зажалась гостья.

— Было так глупо просить об этом, — шире заулыбался юноша, — у меня ведь совсем нет аппетита. Просто… Когда я стал приходить в себя, то вспомнил сказки разные, которые дядя Белемир рассказывал. У него есть книги, привезённые из эльфийского города, откуда он родом, и там много историй о разных…

— Брегор? Всё хорошо? — испугалась Мельдир, когда внук вождя вдруг замолчал и замер.

— Да, — тихо отозвался тот. — В тех сказках герои обычно перед смертью или каким-то опасным делом вспоминали прекрасную золотоволосую деву с синими глазами. Это было для них символом надежды. А для меня такой надеждой была ты.

— И мои пирожки, да?

— Да, и пирожки. И… Мельдир, ты станешь женой будущего вождя?

— Мне… мне надо родителям сказать! Но… я ведь не золотоволосая и не синеглазая…

— И это прекрасно. Ты — часть нашего народа, а не какая-то глупая мечта.

Девушка испуганно посмотрела на Брегора, во взгляде, однако, юноша увидел согласие.

— Зорька алая, губы алые, — юноша просиял, заулыбался, чуть наклонился вперёд и положил руку на ладонь Мельдир. Голос беоринга прозвучал несколько неуверенно — Брегор, похоже, плохо помнил стихи, которые начал рассказывать, — а в глазах твоих неба синь.

Ты любовь моя долгожданная,

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь.

По плечам твоим спелым колосом

Льются волосы,

Только голову запрокинь.

Нежностью своей, своим голосом

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь.

Всех красивее, всех дороже мне стала ты,

Даже капелькой своей нежности не остынь.

Через сотни лет, через тысячи

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь.

Мельдир окончательно смутилась, ладонь под рукой Брегора дрогнула.

— Будь моей женой, — уже смелее повторил внук вождя. — Знаешь, проснувшись после ранения, я понял, что не мог умереть, не сказав этого. А теперь, когда ты со мной, я уверен, что всё преодолею.

***

Ласковый вечерний сумрак уступил место мрачной беззвёздной черноте ночи.

— Я слышал, брат, дочка твоя за боромирова сынка замуж собралась. Это правда?

Из холодной тьмы, всё ещё вонявшей гарью, выступили силуэты: с одной стороны пять теней, с другой — чуть поколебавшись, четыре.

— Правда, — ответил голос из оказавшихся в меньшинстве. — И что ты мне сделаешь?

— Мы должны закончить начатое. Или ты на удачный брак дочурки повёлся? Дорезать надо щенка, а после — и остальных.

— Слышали? — один из четверых обернулся во тьму. — Я же говорил, что это он парня пырнул.

Из-за обгорелого остова стены вышли ещё шестеро.

— Сдавайся, приятель, — прозвучал громкий голос.

Неудачливый убийца резко развернулся и бросился бежать, тени рассеялись по вонючим развалинам, в блёклом лунном свете тускло блеснула сталь.

— А ну стой! — всё тот же голос отдал приказ, и послышался отчаянный, полный злобы вопль:

— Он сам был со мной заодно! Сам! Я его не заставлял! Он сам предлагал! А теперь переобулся, гад! Дочку щенку в кровать положил! Предатель!

***

Утро началось задолго до рассвета с тревожных вестей, которые, однако, были в целом добрыми.

Сев на постели, Брегор прижал руку к ране и опустил голову.

— Так всё и было, — развёл руками Аданор. — Батя твоей Мельдир сдал нам с ребятами того, кто тебя в толпе пырнул, но убийца утверждает, будто все там были заодно.

— Мельдир ни при чём, — внук Борона помрачнел.

— Да никто её не обвиняет! — хозяин пшеничного поля отмахнулся. — Она могла ни о чём не знать! Девка же! Но семейка там ненадёжная. Слушай, брат, я сам против твоего деда вышел, я не скрываю этого. Но за тебя готов стоять горой. Эльфы говорят, мол, нельзя род Беора с вождей снимать, ибо самим Роком назначено вам править. Несдобровать тому, кто вас власти лишит. Пусть так, но сам посуди: что дед твой, что батя, ну какие они вожди? А? Скажи, брат, ты готов народ возглавить?

Брегор задержал дыхание. По большому счёту юноша давно управлял делами соплеменников по мере сил, однако было очевидно: ни отец, ни его отец не готовы признать младшего мужчину семьи главным над собой. О кровопролитии или заключении родни под стражу Брегор даже думать не хотел, однако понимал — если не настоит на исполнении воли народа, мятеж вспыхнет снова.

Рана резко заболела, пришлось лечь.

— Подумай, парень, — Аданор встал и пошёл к двери.

— Называй меня вождём, — тихо произнёс Брегор, приоткрыв глаза.

— Мне это нравится! — хохотнул хозяин пшеничного поля. — Я с тобой, вождь. Можешь на меня положиться.

***

В доме творилось настоящее безумие.

Андрет, рассчитывавшая просто переждать, когда о её неудачной помолвке забудут, видела — есть вещи пострашнее некрасивого разрыва отношений. Например, дед, вечно твердивший:

«Дайте старику дожить спокойно!»

Хотелось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть:

«Опомнись! Объяви, что вождь теперь Брегор, и доживай! Зачем тебе бессмысленный титул?!»

Однако, гораздо большей проблемой был отец. Замкнувшись в себе, Боромир словно выжидал удобного момента, чтобы напасть. Затаённая злоба загнанного зверя не была направлена на кого-то конкретно, и от того становилось ещё страшнее. Андрет всерьёз волновалась за брата, и даже появление в доме всё большего числа воинов не прибавляло спокойствия. Скорее, наоборот.

Понимание, что все защищаются от всех, делало ситуацию ещё более угрожающей.

Осознав невозможность дальше сидеть в этой осаждённой крепости, девушка схватила сумку и вылезла на задний двор через низкое окно.

***

Около всегда тихого дома-библиотеки непривычно кипела жизнь.

Строители-эльфы и люди что-то размечали на земле, и Андрет уловила обсуждение, как именно необходимо перенести сад на новое место без вреда для плодовых растений. Мимо здания то и дело пробегали разновозрастные дети: одни теперь считались семьёй Белемира и Аданэль, а другие, похоже, просто гостили. Среди общего шума залаял пёс, из-за полуразобранного забора вышел отец хозяйки и начал что-то объяснять самому серьёзному эльфу.