Свет зажегся

Толик попытался вспомнить, когда это было и что именно за дело, но не смог. Линия его жизни рисовалась перед ним четко до определенного момента, может быть, его воспоминания даже были ярче, чем обычно, но на последний отрезок будто капнули водой, остались лишь пятна краски без структуры. При попытки воссоздать картинку, голова даже не болела, а скорее становилась ватной, тяжелой.

— А почему тебя волнует этот пшек? Понравился? — теперь он говорил тихо, нежно, как с любовницей, больше не надеясь на ее эмоции.

— Я подумала, что раз твой отец мертв, и Чеслав оказался мертвым, то это означало бы, что Марк убит, а я — медиум и просто вызываю духов.

— Ну-ну, ты не медиум, мертв только мой отец, а мы с тобой просто попали в очень странную ситуацию, которой пока не можем найти объяснения.

Сам Толик скорее предполагал, что духи — они с Полиной, а люди, которые приходили к ним, были образами, посылаемые к ним, чтобы они могли раскаяться. Но Толик не хотел обманывать Бога, он знал, что будет только хуже, тот сразу раскроет его лицемерие, если он сразу начнет винить себя. И то, что он пытался пристрелить Лазаря, не делает его хуже на Страшном суде, он лишь действует в той парадигме, в которой жил.

Полина закивала ему, вряд ли она восприняла его слова про медиумов, но о смерти Чеслава больше не думала, и вдруг даже широко улыбнулась. Она сделала это искренни, и в ее улыбке было что-то очищающее, она отбросила свои дурные мысли и могла снова радоваться, и если у Полины есть грехи, у нее несомненно бы вышло по-настоящему раскаяться и попасть в рай.

— Пойдем за столик. Не хочу думать о твоих преступных делах, лучше подберу историю. Холод, собака и полиэтиленовый пакет. Какая-то тошнотворная история вырисовывается в стиле Стивена Кинга.

— Щенок скорее. Но согласен, только если бы мужик писал не в штатах, а у нас.

— А ты упрямый. Ладно, тогда про щенка тебе и расскажу, порадуйся. История будет нехорошая, мрачная, но тебе, должно быть, такие нравятся. Но произошла она не со мной.

— Да мне всякие нравятся, больше всего нравятся про твоих акул и крокодилов.

Он не льстил, не пытался обаять сейчас, ему действительно нравилось смотреть на ее восторг.

— Щенка у меня никогда не было, зато у меня был психотерапевт. Вот Юле всегда хотелось добавить себе больше шарма, быть более странной, поэтому она с восторгом всем рассказывала о своих фобиях, панических атаках, бессоннице, депрессии и прочее, за что могла зацепиться. Мне это, конечно, все было интересно, но самой никогда не хотелось быть чокнутой. Поэтому, когда у меня закрались кое-какие подозрения насчет себя, я стала ходить к психотерапевту и много читала про эту тему. Игорь, так его звали, говорил мне, что это правильно пытаться разобраться в своем состоянии, но нужно все-таки уметь фильтровать информацию и не принимать близко к сердцу все, что написано в интернете. Еще я просила его рассказывать о других своих пациентах, думала так пойму все лучше, и иногда, не называя имен, он это делал. В общем, вычитала я про такой симптом, называется «дерево и стекло». Это когда большинство вещей не вызывает эмоций, особенно человек холоден к близким тогда, но при этом какие-то вещи могут жутко ранить, вызвать бурю обиды. Эти эмоциональные потрясения должны относиться непосредственно к самому человеку, это не то, что он увидел погибших в землетрясении и жалеет людей. В общем, я начиталась статей, и решила, что я сама вся как дерево и стекло, и это лучше всего описывает мое состояние. Он посмеялся надо мной, то есть, не на самом деле, но думаю, про себя он сделал это, и рассказал мне такую историю. Сам он изначально работал психиатром в больнице, и был у него пациент с шизофренией, который очень часто госпитализировался. А больные с таким диагнозом теряют ко всему мотивацию, ничего им не надо, вот и он, жил с мамой, она ухаживала за ним всю жизнь, а он не только не работал, но и по-дому ничем не помогал. Когда он поступал, его мама сразу прибегала в больницу в тот же день, и он от нее всегда требовал, чтобы она приходила навещать его в определенное временя. Если она опаздывала хотя бы на несколько минут, он обвинял ее, что она не любит его и щипал за ноги. Однажды у него появился щенок, который внезапно стал для него лучшим другом. Он вроде бы как-то связывал его с голосами в голове, но испытывал к нему самые положительные эмоции. И вот когда пациент поступил в очередной раз, он все рассказывал об этом щеночке. Через несколько дней Игорь заметил, что мама к нему не приходит, и спросил у него, почему. А этот пациент ему говорит: а она не придет, я ее убил. Конечно, его сразу стали расспрашивать, не верили ему. Пациент им рассказал, что его любимый щеночек однажды написал на ковер. Мама шлепнула его за это, а пациент ей говорит, что если она еще раз тронет щенка, он ее убьет. В общем, через какое-то время щенок снова где-то нагадил, и мама наказала его снова. А пациент выполнил обещание. В больнице связались с полицией, квартиру вскрывали, и действительно, оказалось, что тело лежит на балконе, завернутое в ковер. И когда этого мужика забирали на принудительное лечение или в тюрьму, тут я не разбираюсь, он все плакал, а как же его щеночек там. Игорь объяснил, что он рассказал мне об очень вычурном случае, это какая-то жуткая редкость, шизофреники убийства совершают, может и реже, чем здоровые, но вот холодность к родственникам — это часто явление. Ужасная история?

Последний вопрос она спросила с особым волнением. Ее тревожила эта история. Полине хотелось, чтобы он тоже прочувствовал. Толик понял ее ужас перед людьми, и что такое «дерево и стекло». Она трактовала неверно, не так, как психиатры, но он понял, что она имела в виду, трактуя про себя. Когда все случилось с его мамой, он не плакал на похоронах, зато прятался в слезах под столом, когда услышал песенку про невезение бедного-бедного черного кота, которого никто не любит.

— Нехорошая, да. А почему ты решила ходить к психотерапевту?

— Ой, не хочу сейчас рассказывать, но если вкратце, то из-за того, что мой отец такой сильный маг, у меня были кое-какие проблемы, и я думала, что у меня крыша может поехать.

— Тебя как-то обидели?

Она погрозила ему пальцем.

— Не расскажу тебе.

Толику не терпелось узнать, что скрывается за ее волшебными историями. Конечно, учитывая мистическую ситуацию, в которой они оказались, он должен был легко поверить в магию, но у него не выходило. Он мог бы спрашивать настойчивее, но тогда Полина могла окончательно закрыться и не рассказать ему больше вообще ничего.

— Ладно, тогда я расскажу тебе что-нибудь. Дерево, стекло и сумасшедшие. В общем, слушай. Как-то приехал я к Ярику, обычно его невозможно никуда вытащить, он домашний такой, иногда любит побродить по городу, но в одиночестве, в остальное время сидит и смотрит телек. А тут он мне сам позвонил, говорит, срочно приезжай. Я хотел его вытащить в бар, но дошли мы только до двора и сидели там на лавке с пивом, что казалось мне тогда уже не солидным. У меня, знаешь ли, там рядом машина новенькая припаркована, пальто з ЦУМа, а я сижу с ним с пакетом пивных банок из Пятерочки, но не суть. В общем, он говорит мне, Толик, влюбился я, не могу как. Я ему отвечаю, так это ж здорово, в чем твоя проблема, вижу же, нервничаешь, а он прямо усидеть на месте не может, все ходит туда-сюда по двору, голубей всех распугал. Оказалось, что он считал, что дамочка попалась ему не по зубам. Говорит, красивая, страсть какая. Выше него на полголовы, ноги длинные, кожа бронзовая, глаза, как карамельки. Даже не так, сказал, что как ириски «Меллер», которые с темным шоколадом. Сама она только что аспирантуру закончила, работает преподавателем в университете. А у меня уже тогда Рита была, я на опыте знал, что и умная девочка может полюбить таких, как мы. Каждая тварь достойна любви, значит, главное, найти подход. А он аж трясется весь, говорит, что перво-наперво она не девочка, хотя ей еще и тридцати нет, но ее только женщиной можно назвать. Королевна такая, шея длинная, и поэтому ее высокомерный взгляд кажется еще страшнее. Говорит, а если рот откроет и заговорит, то тут вообще можно умереть на месте, сыплет сразу цитатами, да не просто из соцсетей, а всяких там Дидро, и тебя ими всеми унижает. Я ему говорю, может быть, это маска, под которой на самом деле скрывается нежная недолюбленная мадам, а он давай мотать головой так, что я думал, он открутит ее. Холодная, как сталь клинка, которым рубят головы лесным чудовищам. Ну я сразу подумал, что он хочет денег у меня одолжить, а я человек не жадный, решил сам предложить на первое время, а потом пристрою его туда, где он сам сможет зарабатывать на мадам, если балбесом не будет. Ярик опять в отказ, говорит, что никакие материальные ценности ее не интересуют, только духовные. Я тогда решил узнать историю до конца, стал расспрашивать его, что он уже сделал, чтобы получить ее. И тут начался цирк. Зашептал мне, что для начала приплатил кое-кому, чтобы тот достал ее адрес. Я даже удивился, откуда у него деньги на частных детективов или похожих ребят, спрашиваю, кто этот кое-кто, а Ярик отмахивается от меня. Он стал следить за своей Александрой, так звали мадам, сам выяснил, где она работает, и, когда была возможность, ездил вместе с ней от дома до работы в одном вагоне метро, а потом ждал у института. Конечно, я стал ему говорить, что он долбанутый, а он мне в ответ задвинул теорию. Значит, если часто видеть какие-то вещи, даже не задумываясь о них, они сами собой начинают казаться нам симпатичными, потому что уже стали привычными, а значит, безопасными. Так люди притираются друг к другу и, в конце концов, любят в браке не по своей воле, или, например, друзья могут казаться красивее, чем они есть. Ты, Толик, сказал он мне, для меня просто красавчик. НЛП, блин. И вот если его Александра будет видеть его краем глаза из-за дня в день, то когда они по-настоящему познакомятся, она будет относиться к нему лучше, чем могла бы. Ярик вообще любил начитаться всяких теорий, однажды, чуть кришнаитом не стал, но я его отговорил. Ну вот, но он пошел дальше, однажды он как-то вынюхал, где работает ее мама, оказалось, что в газетном киоске, и решил познакомить свою мать с ее. Рассчитывал, что они станут подружкам, и через нее он как-нибудь познакомится с ней.

Ярик стал посылать свою маман в этот киоск, но тетя Галя — конфликтная такая женщина, ничего у него не выгорело. Параллельно он познакомился с каким-то студентиком, который занимался у нее в группе, он тоже видимо был поехавшим, и стал приплачивать ему деньги, чтобы тот давал читать ее лекции и передавал все то, что она говорила. Ярик сам стал изучать всех философов, о которых она упоминала, умным стал, и даже написал курсовую за этого студента. И вот, накануне нашего разговора он, наконец, решился с ней познакомиться. Подошел к ней в кафе и как начал сыпать фактами и цитатами с ее же лекций, но Александра это ни разу не оценила, вызвала такси и уехала. И вот теперь он зашел в тупик и совершенно не знает, что делать.

Полина слушала эту историю, сдерживая смех, хотя понимала, что на самом деле все это выглядит жутко. Но Толик рассказывал обаятельно, ей почти не оставалось времени подумать о том, что его друг — потенциальный маньяк, среди знакомых бандитов наверняка были и такие.

— Так почему, ты думаешь, эта история о сумасшедших? Ярик поехал? А не совсем. Мадам сама оказалась со свихнувшейся кукушкой в голове. Когда я его спросил, где он вообще нашел свою Александру, знаешь, что ответил? В дурдоме. Я сам не знал это про него тогда, Ярик загремел в психушку в то время, и встретил Александру в очереди на энцефалографию. Потом договорился с каким-то медработнком, чтобы тот ее адрес ему скинул. Вот так любовь и началась.

— А она, почему там оказалась?

— Ударила шесть раз ножом себя в сердце по приказу голосов, кажись. Но не удачно, жива осталась, подлечилась и вернулась преподавать.

— Хера. А он?

— Да черт его знает, говорит, ни за что загремел, соседи ментов вызывали как-то, а они скорую. Даже диагноз свой не знает или не признается.

Вот такая странная жизнь была у других людей, совершенно непонятная для Полины, но социальная бездна между Александрой и Яриком была также велика, как и между другими людьми, которые ни разу не ударяли себя ножом в сердце. Впрочем, Полина понимала, что сумасшедшая женщина не была настолько поехавшей, чтобы задержаться с мужчиной, который преследует ее и говорит ее цитатами.

Толика эта история веселила, и она могла понять его. Слушая, она поразилась и ужаснулась, но когда она будет пересказывать ее Юле, сама будет гореть от предвкушения поделиться чем-то абсурдным и интересненьким.

Лицо Толика было белым пятном на фоне темноты и желтоватого света, Полина всматривалась в его черты, которые терялись за общей бледнотой. Его мимика всегда была очень живой — скалозубый рот, беспокойный нос, который постоянно к чему-то принюхивался или втягивал сухой воздух, будто он страдал насморком, хотя это было и не так. Взгляд у него уже был пьяным, Полина не могла припомнить, был ли он таким в начале их встречи, но внимательным. Толик сразу заметил, что она его рассматривает. Он тут же стал ощупывать ее взглядом в ответ, и Полина ему улыбнулась.