Света и Камила
Шрифт:
Но самый главный проводник каравана по каналу — лоцман. Он знает канал, как школьник — содержимое своего пенала. Ему известно, где, с какой стороны могут идти корабли, какое должно быть между ними расстояние, и ещё многое, без чего суда шли бы по каналу точно вслепую.
Яхия торопился к каналу рано утром, чтобы застать отплытие каравана, и потому ещё, что в это время солнце окрашивало воду в сказочно чудесные цвета, розовые блики ложились на борта кораблей, прозрачным был воздух, а весь мир — свежим, умытым, молодым и прекрасным.
Хорошую картину не напишешь за один присест.
«Репин забывал о себе, но зато миллионы людей веками не забудут его. Чтобы светить, надо сгорать».
Яхия хотел нарисовать совсем другую картину. Ранний восход солнца. Пробуждается земля. Золотыми бликами отсвечивает вода. И белые, как чайка, пароходы плывут по каналу к синим просторам Средиземного моря. А у самого берега играют весёлые порт-саидские мальчишки. Яхия хотел назвать эту картину «Утро Египта».
12
Да, в те дни начиналось утро Египта. Яхия навсегда запомнил день, когда над Суэцким каналом в голубом воздухе поплыли зелёные флаги его родины.
В Египте очень много жёлтых пустынь. Только каменные пирамиды да сфинксы стоят там на зыбком жёлтом песке. Здесь всё раскалено. Капля воды, если она упадёт на этот раскалённый песок, тут же испарится.
Зелены только берега Нила — большой, глубоководной реки, текущей через Египет. И ещё зелено по берегам Суэцкого канала. Тут шуршат камыши и свешиваются книзу широкие листья пальм. Зелень для египтянина — жизнь. Поэтому и египетский флаг зелёный.
В то утро, когда зелёные египетские флаги расцветили канал, Яхия был на берегу. Он сорвал с головы тарбуш — красную феску — и высоко подбросил вверх.
Арабский язык звучит очень гортанно. Поэтому на берегах канала стоял сплошной гул, точно море рокотало вокруг Яхии. Это бурно выражали свой восторг египтяне, которые пришли приветствовать флаг своей родины.
Неожиданно в толпе Яхия увидел своего отца. «Не может быть, — подумал Яхия, — ведь отец ещё спал, когда я уходил сюда, на канал».
— Отец!
— Я, Яхия! Я!
Они пробивались сквозь толпу ликующих людей, стремясь друг к другу.
— Отец, как ты попал сюда?
— У радости быстрые ноги. Ты только ушёл, как меня разбудил сосед. Смотри — весь наш квартал здесь. А вот и мама. Видишь?
— Вижу, отец! Она плачет.
— Да, сынок. Плачут не только от горя, но и от радости…
Как недавно это было! Иноземные солдаты ушли из Египта, и на высоких мачтах всех кораблей, которые отдавали якорь у входа в Суэцкий канал, по старому обычаю моряков, взвился флаг страны, в воды которой вошло это судно.
Это был национальный флаг Египта. И египтяне радостно приветствовали его: «Ахдар!», что значит — зелёный!
Каждое утро Яхия приходил к берегам канала. Он останавливался на дороге, что тянулась вдоль берега, и, чуть прищурившись, любовался красками: синим морем, красным солнцем, голубой водой канала, розовым дымом над трубой парохода, зелёными пальмами и такого же цвета флагом на мачтах.
Хорошо было
на душе у Яхии! Он первый раз в жизни стоял на этой аллее. Раньше египтянам вход сюда был запрещён. Аллея принадлежала иностранной компании. Теперь всё вокруг было египетским: дома, из которых ушли иностранные офицеры, парки и сады, а главное — канал, построенный руками египтян.Каждый день приносил какую-нибудь радость. И от этого Яхии стало легче рисовать.
Яхия вынул блокнот и карандаш, раскрыл складной стульчик, отвёл назад правую руку, как бы примериваясь, прищурился и быстро набросал первые штрихи.
«Это хорошо, что они ушли, — думал Яхия. — Справимся. Нам помогут друзья».
Накануне вечером Яхия слушал по радио, что иностранные компании отозвали всех своих лоцманов из зоны Суэцкого канала.
«Посмотрим, — заявили владельцы иностранных компаний, — как теперь египтяне смогут проводить суда по каналу. Не справятся. Корабли застрянут в канале. И тогда снова нас позовут на помощь».
13
Египтяне не запросили помощи у иностранной компании. Яхия видел, что так же, как прежде, рано утром выстраивались в ряд у входа в канал белоснежные танкеры, пассажирские суда, сверкающие зеркальными окнами, серо-чёрные грузовые пароходы и тупоносые фелюги. И в тот же час, что всегда, лоцман проводил суда по каналу.
Сегодня Яхия видел, как люди, стоявшие на берегу, подбрасывали вверх фески, хлопали в ладоши и что-то кричали на незнакомом языке, приветствуя лоцмана, который вёл караван.
Яхия тоже кричал. Он радовался тому, что корабли, как всегда, плывут по каналу, что остановить их не удалось, что вокруг нет ни одного иностранного солдата и полицейского, что молодой светловолосый лоцман в тёмных очках уверенно отдаёт команду и караван идёт вперёд, послушный этой команде, точно по заданному курсу.
Подняв вверх обе руки, Яхия кричал:
— Шукран! Шукран!
Это он благодарил лоцмана, который прибыл сюда, на родину Яхии, чтобы помочь в трудном деле, когда враги злорадствовали и желали египтянам только беды. Яхия вспомнил слова, которые часто повторял его отец:
«Познаём друзей и близких в час, когда пришла беда».
Приветствуя лоцмана, Яхия прислушался к тому, что кричали вокруг на незнакомом языке. Ясно, что это был язык приехавшего лоцмана.
Трудно разобрать и запомнить слова на языке, который не знаешь. Но одно слово Яхия сразу запомнил. Оно выделялось из всех слов, оно шумело и звучало громче других, в нём была любовь тех, кто приветствовал лоцмана. Это было слово — товарищ!
И, сжав высоко поднятые руки, Яхия крикнул:
— Русия! Ашат Русия! Товарич!
Он понял, что лоцман приехал из России, и приветствовал его по-арабски: «Да здравствует Россия!..»
В этот день Яхия не мог рисовать. Радость слишком волновала и будоражила его.
В полдень он пошёл домой за сестрёнкой. Когда Яхия вернулся с ней к берегам канала, толпа стояла так плотно, что нельзя было приблизиться к воде. Яхия поднял Камилу на плечо, и она через головы столпившихся людей смотрела, как плывёт над каналом красный флаг с серпом, молотом и звёздочкой.
— Ашат Русия! — кричала Камила.