Светлая в академии Растона: любовь или долг

Повезло, как утопленнику, — подумала Леа и даже усмехнулась. Тому тоже повезло, да только наоборот. Она с удовольствием обменяла бы подобное везение.

— Если ты отпустишь свое тело, позволишь ему чувствовать и реагировать на прикосновения, то вскоре поймешь, о чем я говорю.

— Вы будете меня трогать? — ее голос дрожал.

— Буду. Но не сегодня. Мы будем двигаться постепенно. Первый урок прошел неплохо. Теперь ты поняла, что нет ничего страшного в обычном разговоре. Хоть мы и не касались более интимных подробностей, но я верю, ты сильнее, чем кажешься. Справишься.

— Я могу идти, господин Блэквел?

Мужчина с удивлением отметил, что не хочет оставаться один. Ему доставляло странное удовольствие наблюдать за тем, как происходят изменения в сознании и мироощущении Леа. Пусть сейчас она пылает к нему ненавистью, но уже через месяц с благодарностью будет трепетать в его объятиях. Как разительно отличается она от всех грязных и порочных женщин, с которыми он имел дело прежде. Тем интереснее ему работать со светлой.

— Зачем ты на самом деле приходила ко мне в кабинет?

Девушка поднялась и, не поворачиваясь к куратору, уточнила:

— Если совру, вы поверите?

— Нет.

— Тогда и говорить не стоит. Всего доброго.

— Светлая и наглая. Идите, курсант Суарес. Завтра после занятий я жду вас здесь. Без опозданий. Терпением я не отличаюсь.

На выходе из беседки, девушка обернулась и безразличным тоном, совершенно не сожалея, поинтересовалась:

— Ваше платье испорчено, а туфли утеряны. Сколько я вам должна за наряд? — наверняка затребует непомерно огромных денег. Платье действительно шикарное. Не дожидаясь ответа, Леа потянулась к застежкам сережек, чтобы тоже их отдать.

— Сделаю вид, что не услышал, Суарес. Свободны.

— Но украшения…

— Свободны, — повторил он с нажимом.

Подарив темному магу взгляд, полный удивления она, тем не менее, развернулась и ушла, не задавая вопросов. Глупая! Какое значение имеют деньги? Он бы многое отдал, чтобы посмотреть на ее улыбку при виде обновок. Он прекрасно знал, что женщины любят получать подобные подарки и дарил их в огромных количествах. Но никогда прежде не желал видеть восторг на лице любовницы. Его там попросту и не было. Они привыкли к роскоши и воспринимали подарки как должное. Суарес другая. Это пугало, нервировало и тянуло к ней одновременно. Но он искренне не понимал, как налитый кровью член связан с душой. Он вообще сомневался, что таковая у него имеется. Обреченно усмехнувшись, Тень растворился во тьме.

Леа брела в женское общежитие и никак не могла понять, почему Блэквел не потребовал отработать наряд и украшения. Это же форма, выданная для прохождения занятия. И бриллианты! Неужели ей можно оставить их себе? Желая насолить куратору, она сознательно испортила платье. Тем не менее, он не только не злился из-за этого, но и денег не попросил. Хотя мог бы сделать так, что она снова была бы ему обязана. Не сделал. Девушка вновь отметила, что он вызывает у нее противоречивые чувства, и понять его вряд ли удастся. Когда она совершенно точно уверена, что ненавидит мага, куратор совершает поступок, разрушающий фундамент этой ненависти. Светлые ненавидеть не умеют. Не должны. Это деструктивное чувство, поэтому Леа прощала и давала второй шанс всегда с легкостью. После второго шанса — третий и так далее. Каждый, думала девушка, имеет возможность стать лучше. Но некоторых исправит только могила и лишь жизнь научит ее понимать простые истины.

В комнате девушка переоделась, с удовольствием приняла душ, чтобы смыть с себя макияж, непривычно стягивающий кожу и распутать сплетенные в витиеватой прическе волосы. Облачившись в форму, которую носить куда привычнее, чем шикарное платье, девушка убрала обратно в коробку то, что от него осталось, сложила украшения в футляр и достала из сумочки бумаги. Как и говорилось в письме, Леа раздобыла все документы. Коды доступа следовало выучить наизусть, они открывали многие двери и требовались на некоторых занятиях. Но они находились под заклинанием, уничтожающим записку через два часа после соприкосновения с руками хозяина. Переписать запрещалось, при копировании коды автоматически деактивировались, а это предполагало отсутствие доступа в зарытые помещения и, как следствие, отчисление курсанта. Леа с трудом удалось запомнить шесть комбинаций из шестнадцати цифр. И, если сейчас она их помнила, не была уверена, что вспомнит через два часа. Преодолев желание переписать цифры, девушка вновь и вновь возвращалась к ним, во время чтения устава академии. А почитать было что.

Устав запрещал практически все. С момента проставления подписи под настоящим уставом и оформления допуска к информации, составляющей государственную тайну, курсантам запрещено покидать пределы академии без письменного разрешения куратора. Максимальный срок пребывания вне стен академии — два часа. Этого достаточно, чтобы сделать в городе необходимые покупки и вернуться обратно. При этом курсанта полностью проверяют на отсутствие средств связи, посторонних предметов, потенциальных накопителей секретной информации. Словом, вынести что-либо из академии практически нереально. Но и этого мало! Уставом запрещались любые связи вне стен академии. Прежние контакты следовало оборвать. Любовь, дружба, родственники. Отныне курсант для них умер.

Девушка усмехнулась. Еще не хватало бросить в беде Тора только потому, что взбалмошный составитель устава решил, будто дружественные связи могут повредить. Леа не знала, что привязанность — самая большая уязвимость для шпиона. Хороший агент — тот, который не имеет их вовсе. Во-первых, ему легче выполнять миссию, зная, что его никто не ждет. Он может рисковать собой ради блага всей нации. Во-вторых, его близкие не станут объектом для шантажа. Именно на эту удочку и попалась светлая. Именно по этой причине шпионам запрещено иметь привязанности среди гражданских. Кем бы они ни были. В-третьих, отсутствует соблазн рассказать о работе, которой занимается агент. Разумеется, вести асоциальный образ жизни невозможно, потому уставом всячески поощрялись дружественные, приятельские и любовные связи между курсантами. Под строгий запрет попадали однополые связи и насилие над духами, не прошедшими отбор. При этом, само по себе насилие уставом не запрещалось. В академии действовало право сильного. Кто сильнее, тот имеет все. Кто слабее — должен подчиниться или жить в постоянном страхе. Категорически карались убийства и причинения тяжкого вреда здоровью. Драки допускались. Еще говорилось о некоем праве старшего, но Леа в нем не стала разбираться.

Чем дальше читала светлая, тем больше ужасалась. Курсанты должны беспрекословно выполнять приказы своего куратора. Получается, получив приказ прыгать, Леа была обязана тут же сорваться вниз, независимо от результата. В противном случае, в соответствии с указом академии, за нарушение приказа следовало наказание, по выбору куратора. А выбор, судя по параграфу 8 третьего раздела инструкции, крайне широк и разнообразен. От порки ремнем до одиночного заключения в полной изоляции! Что такое полная изоляция Леа даже знать не хотела, хотя подозревала, что с ее отношением к инструкции и куратору в частности, обязательно на практике познакомится с таковой. Меньше всего ей понравилась фраза «или иное, по усмотрению куратора».

Для получения зачетов и положительных оценок дозволялось использовать шантаж, подкуп, обман. Использовать все методы, изученные на занятиях.

В обмен на подчинение и соблюдение правил, курсант получал полное материальное содержание от государства, защиту от политического или полицейского преследования, а по итогам обучения — гарантированное трудоустройство аналитиком или действующим полевым агентом. Всячески поощрялось заведение связей между разными факультетами, ведь сегодняшние ученики завтрашние политики и крупные государственные чиновники.

От курса к курсу уровень доступа к секретным данным повышался. Отчисленные курсанты лишались памяти, но их навыки оставались, потому за ними обеспечивалась слежка на ближайшие несколько лет. В случае использования полученных в академии знаний против государства, курсанты подлежали ликвидации, как потенциально опасные элементы.

К уставу прилагался список документов, для получения которых Леа необходимо было подписать бумаги о доступе к государственной тайне. Но это только после прохождения некоего отбора, о котором много говорят, но ничего не поясняют. К таким приложениям, в частности, относились схемы расположения спасательных бункеров и инструкция по порядку поведения в случае прорыва некоего разлома. Но уже сейчас она могла ознакомиться с расписанием ежедневных занятий и распорядком дня. Решив, что с нее на сегодня достаточно, Леа отбросила устав и вновь повторила коды, которые уже начали выцветать. Она была уверена, что завтра уже и половины не вспомнит.