Светлая в академии Растона: любовь или долг

Впрочем, мужчина не отказывал себе в том, чтобы насладиться видом. При этом продолжил обучение.

— Сейчас, в моей рубашке, под которой лишь нижнее белье, ты выглядишь неимоверно сексуально, — она рефлекторно повернула голову на голос мужчины. Он восхитился, насколько прекрасно выглядит светлая в тусклом отблеске фонаря. Как ангел. Этот невинный профиль, пухлые губки, слегка вздернутый носик и копна мягких кудрей, рассыпавшихся по плечам, манили, словно редкая драгоценность. — Умение вызвать в мужчине желание — самое сильное женское оружие. Когда мы хотим женщину, то резко глупеем и теряем бдительность. А потерявший бдительность мужчина — в твоем полном распоряжении.

— Значит, вы поставите мне зачет по вашему предмету? — нагло спросила она, вновь отвернувшись и расстегнув первую пуговицу.

— Я твое задание? Какая ирония судьбы. Хорошая попытка, Леа, но стоит постараться лучше.

— Если я получу зачет по вашему предмету, смогу не посещать лекции?

— Нет. Но твою жизнь существенно облегчит отсутствие контрольных и домашних заданий.

Предложение не такое уж и заманчивое, но у девушки был отличный шанс получить этот зачет. Она быстро прикинула. Если не воспользуется полученными только что знаниями для своего блага, то зачет наверняка провалит. Это значит, что придется видеться с куратором и оставаться наедине до тех пор, пока он не соизволит засчитать ей предмет. Если воспользуется знаниями — пересдавать не придется. К тому же, она сама хотела стать сильнее и перестать быть жертвой. Что ж. Настало время проверить, насколько она вооружена. Несмело развернувшись на каблучках, Леа, робко глядя на удивившегося Блэквела, расстегнула вторую пуговку рубашки и прошептала дрожащим голоском:

— Их осталось пять. На которой ваша бдительность уснет настолько, что вы согласитесь поставить мне зачет? — третья пуговица освободила обзор груди светлой, затянутой бюстгальтером для тренировок.

Взгляд куратора потемнел. Игра, затеянная светлой, ему не нравилась по единственной причине — он не был уверен, что сдержится. Будь девчонка темной — это здорово бы упростило ему жизнь. Взял бы прямо здесь и сейчас. Ей бы даже понравилось. Но Леа, ко всем темным, — светлая! А его неумение держать ширинку застегнутой обернется грандиозным скандалом и кучей смертей. Светлые только и ждут повода, чтобы начать открытую конфронтацию с темными. Он предоставит великолепную причину — поруганная честь невинной девочки. Пятая пуговица оголила подтянутый животик.

— Хорошо, — он потер лицо ладонями и усмехнулся. Как быстро она учится. Чтобы прекратить чувственную пытку, маг готов на что угодно, даже засчитать ей этот злополучный зачет, лишь бы скорее переоделась и села за стол. Ему невыносимо любоваться картинкой и не иметь возможность прикоснуться. Впрочем, касаться как раз не запрещено. Пора вспомнить о своем темном начале и устроить небольшую месть за сделки с Викторией. — Ты получила свой зачет.

Девушка обрадовалась и с облегчением развернулась, чтобы спокойно переодеться. Она собой гордилась, хоть сердце и дрожало словно хрустальная капелька на паутинке. Смогла пересилить страх, хоть и раскраснелась от стыда, который приходилось перебарывать. Но эффект, который произвело на куратора ее выступление, не остался без последствий. Мужчина подошел к ней бесшумно и, положив на голый животик теплые ладони, рывком прижал к своему телу. Острого плечика Леа коснулся его подбородок, покрытый мелкой щетинкой. Она ощущала, как тяжело вздымается грудь мужчины, как сильно и уверенно колотится его сердце, и как упирается в ягодицы напряженная плоть. Попыталась отстраниться, но это произвело обратный эффект.

— Все действия имеют последствия, Леа. Это — реакция моего тела на твою шалость, — он едва сдерживал себя, чтобы не скользнуть ладошкой ниже. Мужчина хотел почувствовать, как горячо, мягко и влажно у нее между ножек, но не был уверен, что она хочет его также сильно, как он. — Если я начну тебя ласкать, а ты отринешь свои страхи, то твое тело тоже отреагирует. Хочешь знать, как?

Дыхание темного мага обожгло ее шею. Девушка дрожала от страха и непонятного волнения, щекотавшего ее внизу живота. Она хотела поскорее остаться одна, сбросить это наваждение, избавиться от постыдного внимания мужчины, но не смела пошевелиться.

— Н-нет. Не хочу.

Он вдохнул аромат ее волос. Жасмин, смешанный с ее запахом, кружил голову. Прижав светлую ближе, он не удержался и погладил ее по животику, поднимаясь выше, к мягким грудкам.

— Пожалуйста, не надо… — прошептала она, понимая, что вырваться не получится и иначе, чем словами, не остановит этой чувственной пытки.

Но Блэквел не слышал ничего, кроме отчаянного стука сердца в ушах. Она здесь, совсем рядом, такая мягкая и податливая. Не сопротивляется, хотя могла бы. Он понимал, что тело начинает предавать светлую, и лишь разум упорно держит оборону нравственности. Если бы она только попробовала оттолкнуть его, он бы сразу остановился. Но девушка стойко терпела, не отдавая себе отчета в том, что сама хочет испытать пределы чувственности. Он потерся носом о тонкую шейку девушки и мягко, очень осторожно сжал ее грудки, сорвав тем самым судорожный вздох. Как бы он хотел почувствовать его на своих губах, горящих огнем. Губах, которые сейчас могут коснуться лишь бархатной кожи на ее шейке.

Леа понимала, что разум начинает отказывать. Ласки Блэквела становились настойчивей, его губы покрывали шею, а руки, не желая останавливаться, гладили ее округлые груди. Внутри разливался постыдный, невыносимый жар, от которого подкашивались ноги. К глазам Леа подкатили слезы.

— Пожалуйста, прекратите, — почувствовав слабую попытку вырваться, Блэквел остановился и, зарывшись носом в каскад ее волос, прошептал:

— Леа. Ты сводишь меня с ума…

Она не хотела сводить его с ума. Ведь он творил с ней безбожные вещи! Он заставлял просыпаться в светлой темному началу. Ему нужно лишь ее тело, а плоть — слаба, она точно это знала. Иначе среди бездомных не было бы столько детей…

Взять себя в руки и остановиться Этану стоило немалых усилий. Его член болезненно пульсировал, не понимая, почему нельзя получить разрядку, как всегда прежде. Мужчина мысленно вспоминал самые извращенные способы пыток, чтобы хоть как-то унять возбуждение. Светлая застыла в ожидании, не решаясь пошевелиться. Наконец, он отстранился и уже спокойным голосом произнес:

— Одевайся. Я не стану тебе мешать.

И, к удивлению обернувшейся на всякий случай светлой, действительно отвернулся. Он больше не хотел испытывать себя на прочность, признав свое полное поражение перед этим ангельским созданием. Маленькая несносная девчонка окончательно завладела его телом и разумом. Теперь, почувствовав ее мягкость и сорвав первый волнительный стон, он уже не остановится и доведет начатое до конца. Но тридцать дней не продержится. Это мужчина понимал совершенно точно как и то, что с этого дня, кажется, ему придется скидывать свое напряжение в душе.

Леа трясущимися руками стянула рубашку, поежившись от прохладного вечернего воздуха, аккуратно свернула ее и положила на лавочку. Она крайне удивилась, отметив длину очередного платья и даже наличие рукавов в три четверти. Как кстати, ведь вечера становятся прохладными. Ткань приятно обняла Леа, согревая и лаская мягким теплом. Светло-серое трикотажное платье чуть выше колен и с неглубоким полукруглым вырезом она полюбила сразу. Оно сидело идеально по фигуре и не имело лишних элементов. Закрыв коробку, девушка взяла рубашку и, не поднимая глаз, подошла к темному магу.

— Спасибо за рубашку.

Предмет гардероба небрежно последовал туда же, откуда появилась коробка платьем.

— Садись. Ешь. — Сухо приказал темный маг. Девушка не смела ослушаться и выполнила приказ. Она лучше будет молча принимать пищу, чем вновь испытывать границы своего влияния на мужчин. Она уже убедилась в том, что оно огромное.

— Ты прекрасно выглядишь в этом платье, — заметил он, отрезая кусочек мяса.

— Спасибо, но не стоило его покупать. Я не хочу быть вашей содержанкой.

Подарив девушке рассерженный взгляд, мужчина с нажимом пояснил:

— Своей женщине я хочу и буду покупать платья, обувь, украшения, дома… все, что угодно. Все, что сочту нужным. Поняла?

— Конечно, но я не ваша женщина, — робко обозначила Леа, намекая, что не хочет получать от него подарки и быть обязанной.

— Ты все еще так думаешь? После того, что ты мне тут устроила? Еще как моя, Леа, — он нервно отпил вина, недовольный собственной слабостью. Еще ни одна не заставляла его терять способность рационально мыслить.