Светлая в академии Растона: любовь или долг

Указав длинным ногтем цвета плюмерии на свободный стул, Эфита устроилась рядом. Светлая отодвинула цветы и осторожно примостилась на самом краешке, сложив руки на коленях. Взгляд поднять больше не решалась. Слишком отвлекали огромные глаза эфиты с длинными ресницами от подобающих мыслей. Вряд ли в присутствии столь высокородной особы подобные мысли вообще допустимы.

— Итак, вижу, цела, — констатировала женщина, внимательно осмотрев светлую.

— Угу, — подтвердила она.

— Назначим процедуру на следующей неделе, скажем, во вторник, — она достала из сумочки ежедневник, тисненный золотой надписью «Эфита» и сверилась с расписанием. — Да, могу записать тебя на семь тридцать либо на два пятьдесят. Какое время выберешь?

— Время? — наконец, решилась поднять глаза.

— Время, время. Для инициации. Раскрытия дара. Ты же девственница. И вижу, часики тикают, совсем скоро — восемнадцать, а ты сама знаешь, что это означает…

— Фавн? — судорожно сглотнула девушка.

— Светлые угодники, только не говори, что у тебя нет наставницы!

— Наставницы?

— К процедуре тебя готовили?

— Какой п… процедуре, — даже запнулась Леа, все больше жалея, что вообще согласилась на эту встречу.

— Весьма интересно, — недовольно фыркнула женщина, вновь устраиваясь напротив светлой. Она недовольно стучала ноготками по пошарпанной поверхности стола и раздумывала. — Увы, но выбора нет. За пару недель подготовить тебя все равно не успеем. А оттягивать дольше — нельзя, чревато последствиями.

— Извините, — отважилась Леа, — но я совершенно не понимаю, о чем вы сейчас говорите.

— Моя дорогая, — снисходительный тон Эфиты раздражал. — Все светлые девочки, как правило, до восемнадцати лет решают вопрос со своей девственностью. Те, кто не может решить, за три месяца начинают готовиться к процедуре раскрытия силы фавном. У него весьма специфические… анатомические особенности.

— Да уж, видела я эти особенности, — вырвалось у девушки, но она тут же покраснела, опустила взгляд и продолжила слушать. После удивленного молчания Эфита продолжила.

— Наставница помогает расширить вход во влагалище, для того, чтобы…

— Простите, а можно опустить эту часть? Очевидно, что мне это уже не поможет, — слишком свежи были в памяти утренние занятия с мужским половым органом, и тошнота вновь дала о себе знать. Снисходительно улыбнувшись, женщина произнесла:

— Конечно, я все понимаю, моя дорогая. Но процедуры не избежать. Если до восемнадцати лет не раскрыть дар, ты сгоришь изнутри. Сила начнет бесконтрольно множиться и уничтожит своего носителя. Нет ни одной светлой, которой бы удалось прожить дольше пары дней…

Светлая поежилась. Никто не говорил ей об этом. Если бы не Эфита и поступление в академию Растона, то подарком на день рождения ей бы стала собственная мучительная смерть. В том, что смерть будет мучительной, Суарес даже не сомневалась. Перспективы ближайшего времени вырисовывались одна хуже другой. Либо экстренно броситься в постель к первому попавшемуся, либо пройти через садистскую процедуру с Фавном… И неизвестно, что из этого лучше. В первом случае она будет себя презирать, во втором — наверняка не скоро оправится морально и физически.

— Поэтому, возвращаемся к моему вопросу. На какое время тебя записать?

— А могу я… могу подумать?

— Да, подумать есть о чем. Хорошо, завтра в обед придет Доминик, кстати, куда он запропастился? Он принесет подарки и буклеты для подготовки к инициации. С ним передашь ответ на счет времени. Ты ведь не посвященная? Не отвечай, вижу, что нет. Тогда и посвятим. Ознакомишься с информацией, подготовишься самостоятельно. Я вижу, что ты девочка умная. Хотя…

В этот момент открылась дверь, и на пороге появился, стоит полагать, Доминик, с небольшим подносом в руках. Где ему удалось найти черемуховый чай и эклеры — оставалось лишь догадываться. Аромат приятно щекотал ноздри, а вкус оказался на удивление приятным, чуть терпковатым. Леа наслаждалась чаепитием, пока Эфита с Домиником обсуждали непонятные ей детали какой-то операции.

— Прости, слишком много вопросов. На мне такая ответственность. На чем мы остановились?

— На процедуре инициации, — отставив кружку, уверенно произнесла светлая, провожая взглядом представителя лиги оливковой ветви.

— Именно. Инициация — это вхождение светлой девушки в сообщество светлых. Ты должна подробно изучить наш кодекс. Вот, держи, — она выудила из сумочки небольшой, но пухлый томик и передала подопечной. — Правила, процедуры, этикет. Но меня интересует другое. Зачем ты поступила в академию? Почему пошла к темным?

Столь резкая смена темы разговора стала полной неожиданностью. Да и в целом агрессивный, прямой и напористый тон сбивали с толку. Отложив в сторону томик, в котором наверняка содержались ответы на все интересующие девушку вопросы, она рассеянно посмотрела на Эфиту, которая, тем временем, ждала ответа.

— Извините, но я… у меня нет права ответить на ваш вопрос.

— Нет права? — изящные густые бровки дамы взмыли вверх. — Интересно полюбопытствовать, кто забрал данное право у свободного подданного короля?

— Его Светлость, Князь Нолан. Все вопросы вы можете адресовать ему, поскольку я не могу ответить ни на один из тех, что связаны с моим поступлением в академию.

Она сама не понимала, почему столь откровенно разговаривает с Эфитой. Следовало соврать, слукавить на худой конец, дать витиеватый ответ. Но слова сами слетали с языка, и стоило немалых усилий, чтобы не раскрыть действительной своей миссии.

— Князь Нолан, — задумчиво повторила женщина, делая пометки в своей записной книжке. — Учтем, допросим, возмутимся. Вопросы?

— Что?

— У тебя ко мне вопросы? Поставить автограф, фото на память, открыть секрет увеличения силы, еще что-нибудь?

— Э-э… нет… наверное, — растерялась девушка, не зная, как вести себя в подобной ситуации. — Хотя… вы можете пояснить, почему светлые и темные делятся на сообщества и что мне дает процедура инициации? Может, мне… мне не стоит ее проходить?

— За-ме-ча-тель-но! — отчеканила она с фальшивой улыбкой и скрестила руки на груди. — Еще скажи, что выбираешь тьму!

— А у меня есть право выбора? — впервые Суарес задумалась о своем праве и своем будущем. Она ничего не знала о сообществах. Темные ей не нравились категорически, о светлых она ничего не знала, кроме того, что Ирем, вроде как, хороший человек, а Эфита — показушница, с завышенной самооценкой. Но вряд ли приверженность светлым автоматически делает их хорошими людьми. Светлый — не значит святой, это она четко знала, ведь самой приходилось из добрых побуждений творить темные дела. Что выбрать ей: свет или тьму и стоит ли вообще делать этот выбор? Быть может, можно совместить их воедино…