Светлая ведьма для Темного ректора

Я сначала долго умываюсь, пытаясь понять, что на меня находит вблизи ректора. А потом пару часов беспокойно ворочаюсь в кровати. Рейнард считает, что ему все позволено. И из-за этого по академии все больше расползаются неприятные слухи.

Мне пора уже сказать ему, что со мной нельзя так обращаться. В конце концов, когда-то эти сплетни могут коснуться и Аллана. А этого я допустить не могла.

Полная решимости высказать всё ректору, я заснула и утром зашла в его кабинет. Он поднял на меня немного усталый взгляд и откинулся на спинку.

— Доброго утра, мисс Антис. Говорите, — казалось, он прочитал мои мысли до того, как я вообще заикнулась о чем-то. — Не удивляйтесь, вы когда нервничаете и что-то хотите рассказать, всегда юбку мнете.

В голове сразу мелькнула картинка, как мы стояли перед его роковым отъездом. Я вот так же мяла юбку, а он ласково накрыл своей рукой мою и прошептал что-то успокаивающее. Я тогда хотела рассказать ему о брате, но так и не решилась.

— Профессор Силейн, — отпустив юбку и потерев ладонью об ладонь, сказала я. — Я требую от вас соблюдения субординации. Вы — ректор, я — ваша помощница. Вы — научный руководитель, я — аспирантка. Для всего этого у нас есть четкие рамки общения. Мне важно, чтобы обо мне не складывалось искаженного мнения.

Ректор недовольно хмыкнул и дернул уголком рта.

— А разве о вас уже не сложено определенное впечатление?

— Быть одинокой женщиной с ребенком — тяжело, — я поднимаю подбородок. — Но я уже привыкла к этому и не один год успешно сама воспитывала Аллана, не впуская в свою жизнь посторонних мужчин. И хотела бы, чтобы так и продолжалось.

Ректор напрягается и облокачивается на стол, глядя на меня исподлобья.

— Может быть, не надо было сначала впускать в свою жизнь посторонних мужчин? — в голосе Темного четко слышится раздраженный рык.

— Это уже вас не касается, профессор Силейн, — отрезаю я. — И прошу соблюдать нормы общения начальник-подчиненная.

— А если нет? — он не выдерживает и встает, нависая над столом.

— Я пойду к вашей жене и расскажу ей о вашем поведении.

Последнюю фразу выпаливаю на одном дыхании, понимая, что вряд ли на самом деле решусь на это. Но попробовать стоит.

Ответом мне служит рычание ректора и приказ приступать к работе. Я облегченно выдыхаю и иду за стол.

Первая половина дня проходит в спокойной, размеренной рутине, бумагах и составлении планов. Рейнард сначала грозовой тучей сидит и периодически посматривает на меня, а потом ссылается на какие-то дела и уходит в город.

За обедом я собираю кучу любопытствующих взглядов и шлейф из шепотков за моей спиной. Искренне недоумевая, я забиваюсь в самый дальний угол и стараюсь быть незаметной. Но то и дело до меня долетает произнесенное вслух мое имя или возмущенное “как так можно”.

Стараюсь игнорировать, но кусок в горло не лезет. Так и хочется подойти и в лоб спросить, что можно-то? Не думаю, что няня что-то рассказала о вчерашней сцене. Мисс Пуфти что-то напридумывала? Приплела туда услышанное в кабинете и додуманное?

Возвращаюсь в кабинет через библиотеки, где беру пару книг, в которых описаны компоненты тех смесей, которые мне вчера дал ректор. Если его не будет, я полистаю книги и, быть может, найду что-то полезное, с чего могла бы начать работу.

В приемной пусто, а из окна доносится приятный щебет птиц. Я открываю дверь к ректору, рассчитывая, что он все еще “где-то по делам”. Но нет.

Он сидит за столом, положив на него ноги, и читает газету. Сначала не понимаю, что такое в ней привлекло мое внимание. А потом понимаю. Заголовок гласит: “Самые дорогие содержанки города”, а под ним — несколько изображений. Одно из них — мое.

Глава 27. Самообладание

Первый порыв — броситься прочь, туда, где меня никто не найдет. Спрятаться. Сделать вид, что это не со мной. Но мне нельзя, потому что я не одна, от меня зависит Аллан.

Делаю вид, что не увидела ничего необычного.

— Профессор Силейн, я сделала всю работу, запланированную на сегодня, — говорю я. — Если я вам не нужна, я хотела бы пойти в лабораторию поработать с книгами. Мне нужно изучить информацию об ингредиентах по новым рецептам, которые вы вчера мне дали.

Произношу слова, а в груди растекается ледяной холод. Голос срывается в хрип, во рту и горле пересыхает от волнения. Глаза невольно всматриваются в текст, но я запрещаю себе читать всю эту грязь.

Рейнард медленно опускает газету, и я сталкиваюсь со взглядом дракона. Ярким, желтым, горящим яростью. Отшатываюсь, а на кончиках пальцев неосознанно концентрируется свет. Но я не направляю его на ректора — в нем у меня уже есть уверенность.

— Вы мне всегда нужны, — с едва заметным рыком отвечает Рейнард. — Только вот мне кажется, кому-то еще вы спокойно спать не даете.

Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Намекает на то, что я скрашиваю чью-то ночь за деньги?

— Что вы имеете в виду? — прищурившись цежу я.

Он уже не раз прошелся по моей репутации. Что ж, теперь он подтвердил свои слова. Но выслушивать от него это снова и снова я не намерена. Но он умудряется удивить меня своими словами:

— Что кто-то подписал себе смертный приговор.

Ректор сворачивает газету статьей внутрь, сжимает в руке и, сверкая глазами, направляется к двери.

— Стойте! — я ловлю его за рукав. — Ваши глаза!

Он останавливается и озадаченно смотрит на мою хватку. Закрывает глаза, а когда открывает, то уже приходит в норму. Его немного шершавая ладонь ложится на мои пальцы и очень аккуратно снимает их. Большим пальцем он, едва касаясь, проводит по тыльной стороне моей кисти:

— Ты не должна была это видеть, — все еще недовольно, но уже значительно мягче. — Иди в библиотеку, а потом сразу после этого к сыну. Боюсь, нам с ним придется перенести встречу, у меня появились срочные дела.

Он выходит, громко хлопнув дверью. Тишина. Тиканье часов. И звон в ушах от того, насколько мне теперь страшно выходить из кабинета.

Теперь я понимала, о чем шептались в столовой, почему бросали такие многозначительные взгляды и обидные фразы. Только подумать! Я — дорогая содержанка. Закрываю рот рукой, давя вырывающийся всхлип. Меня же теперь могут выпнуть из аспирантуры за аморальный образ жизни.

Даю себе несколько минут, чтобы прийти в себя, и выхожу в приемную. Там с довольным лицом сидит мисс Пуфти и припудривает лицо. Она улыбается совершенно противной широкой улыбкой: