Светлая ведьма для Темного ректора

Потом едва слышны уверенные быстрые шаги, и меня окутывает свежий, до дрожи знакомый запах кедра, а на языке чувствуется терпко-горький привкус полыни. По спине пробегает толпа мурашек, теряясь и заставляя вставать дыбом волосы на затылке. Резко перестает хватать воздуха.

Практически сразу же разворачиваюсь и сталкиваюсь с потемневшим взглядом Рейнарда. Его руки опускаются по обе стороны от меня, заключая в ловушку и заставляя вжаться в стол.

— Кто-то задержался на работе? — он нависает надо мной, гипнотизирует как удав кролика.

Не могу не только двигаться, но и рационально мыслить. Просто качаю головой.

— Я только на секунду, — пытаюсь собрать мысли в кучу. — Вы говорили, что вас не будет.

— Я говорил, что меня не будет весь день. Но ничего не говорил про ночь, — в его дыхании едва уловим запах вина из сиртои, а взгляд блуждает по лицу. Как будто ищет что-то. Или пытается прочитать мои мысли.

— Разве ночью вы не должны быть с семьей? — пытаюсь защититься хотя бы словами.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, Лей, — Рейнард склоняется еще ниже, а его взгляд падает на губы, которые от этого начинают гореть.

— Мне и не нужно это знать. Рабочие отношения этого не подразумевают, — полушепчу я, хочу отстраниться.

Но вместо этого слышу рассерженный рык, и Темный накрывает мои губы своими.

Глава 20. Последствия

Сердце камнем обрывается вниз, а голова начинает кружиться. Ощущаю только губы Рейнарда, его аромат и жар его тела. Он скользит ладонями по моим рукам от кистей вверх, сжимает мои плечи и буквально вдавливает в себя.

Темный жадно целует меня, требовательно проникает языком в рот и заставляет следовать за ним. Он будто путник, шедший по пустыне и добравшийся до источника свежей воды. Ненасытен и напорист.

В голове пусто, в ушах глухие удары сердца. На мгновение остается только Рейнард и его поцелуй, его прикосновения, его жажда. А еще мой соблазн подчиниться и обостренные до предела чувства и желания.

На меня накатывают волны жара, а колени подгибаются. Это заставляет радоваться тому, что Темный держит меня. Чувствую, как его магия тянется к моей, пытаясь покорить ее. От их контакта по телу проходит дрожь.

В голове вспышкой проносятся воспоминания пятилетней давности. Это отрезвляет и возвращает разум на землю. Упираюсь руками в его рельефную грудь, ощущая учащенный стук сердца и прерывистое дыхание. Я, что есть сил отталкиваю от себя, прерывая поцелуй, и зажигаю световой шарик.

Рейнард отстраняется, блуждая по моему лицу рассеянным, разгоряченным взглядом. Чувствую, как он намеревается продолжить начатое, сминая все мое сопротивление.

“Нет!”, — проносится в моей голове. Раздается звонкий хлопок. Такой, что в ушах звенит.

Внезапно я оказываюсь на свободе. Темный делает шаг назад, хмурится и озадаченно касается пальцами щеки. Я чувствую, как у меня горит ладонь. Проклятье! Я только что дала пощечину ректору.

— За кого вы меня принимаете, господин ректор? — пытаясь выровнять дыхание, спрашиваю я. — Считаете, что раз у одинокой женщины есть ребенок, она готова на любые предложения? Судя по вашим словам и действиям — да.

Я выставляю руку вперед, держа световой в руке между нами. Свет выхватывает очертания лица: сжатые челюсти, желваки на скулах и мрачный взгляд.

— А судя по тому, как ты отвечала мне — я прав, — цедит он, и уголок его рта ехидно поднимается.

— Оставьте свои фантазии при себе, — бросаю ему я, сдерживая дрожь в руке, медленно беру карандаш, за которым пришла, и уверенно обхожу ректора. — Доброй ночи!

Я спокойным, но твердым шагом прохожу почти половину пути до комнаты, и только когда окончательно убеждаюсь, что Темный не следует за мной, перехожу на бег. Кажется, что если остановлюсь — тут же упаду, так дрожат и подгибаются коленки.

Останавливаюсь перед дверью в комнату и заставляю себя глубже дышать. В груди все сжимается от недостатка воздуха и противного болезненного чувства, которое я, как считала, уже давно забыла. Закрываю глаза, считаю до двадцати и натягиваю улыбку. Дрожащей рукой открываю дверь и шагаю в теплую комнату, где раздается веселый детский смех.

Леди Корнуэлл если и замечает, что со мной что-то не так, то не говорит. Рассказывает об Аллане. Сын хвастается фигуркой дракона из соленого теста, которую им помогла сделать кухарка академии и восторженно прыгает, когда получает долгожданный карандаш.

Все прекрасно. Но все как будто мимо меня. Всемудрый, помоги!

Аллан спокоен как никогда. В нем как будто появился внутренний стержень, которого не было. Я чувствовала, что он сейчас стабилен. Но мне непременно нужно было знать, что с ним сделал Темный. И я узнаю, чего бы мне это ни стоило.

***

Утро приходит вместе с осознанием того, что мне придется идти на работу. Что бы ни произошло накануне. Мне придется встретиться с ректором и его реакцией на пощечину. Будет мстить? Или, наоборот, наконец-то примет отказ?

Что бы там ни было, иду в кабинет ректора, как только приходит леди Корнуэлл. Лучше сразу понимать, что меня ждет. Может, просто уволит, и проблема решена?

Напоминаю себе, что тогда возникнет много других проблем, например, где жить и на что? Но их я уже решала. Решу снова.

Но ректора на месте не оказывается. В окно, распахнутое настежь, врывается утренний ветер, колышет шторы и поднимает уголки документов на столе. На кресле небрежно повешен белый камзол Рейнарда. Перо не в чернильнице, а лежит на столе, а маленькая капелька с его кончика вот-вот упадет на бумагу, смазав часть написанного.

Все говорит о том, что ректор прервался внезапно и временно вышел. Подчиняясь странному внутреннему порыву, спасаю документ, который писал Темный.

— Лей? — раздается за спиной знакомый добродушный голос. — А ты какими судьбами тут?

Оборачиваюсь и вижу улыбающегося Данте.

— Не поверишь, работаю помощницей ректора, — пожимаю я плечами.

— Светлая на Темного? — скептически спрашивает он.

— Так получилось: я начала работать на старого ректора, а потом пришел профессор Силейн, — отмахиваюсь я и отхожу к своему столу. — Представляешь, мой научный руководитель тоже он.

— И как? — обеспокоенность в его взгляде становится еще больше. — Притесняет?

Внезапно в голове проносится воспоминание о вчерашнем вечере. Притесняет и намекает. Но Данте об этом я точно не скажу. Да никто не должен знать.

— Все хорошо, — я снова пожимаю плечами. — А ты почему тут?

— Да вот, планы всякие-разные принес, — Данте показывает внушительного размера папку. — Сначала откладывал, думал лично ректору вопросы задать. Но если бы я знал, что ты тут работаешь, вы бы видели меня намного чаще.