Светлое будущее

Подвожу взгляд:

— Я не могу всего рассказать. Но это… реально решит проблему.

Долгий, сверлящий взор… и не выдерживает моего упрямства:

— Какую? — сдержанно, мягко, но с напором.

— Кое-что выкупить.

— Недешевое…

— Недешевое.

И снова перепалка взглядов. Язвят, грызут мое сердце недомолвки — но иначе… увы, нельзя. Причем… по многим причинам. И большинство — доводы лично мои, а потом уж — Вадика.

Скривилась.

Черт, но мне же тоже Рожа многое на рассказывает! И ниче — свыклась. Хотя да, за баблом — я иду к нему, а не он ко мне… И тем не менее…

— Ты прости, — не выдерживаю. — Но не могу… Действительно не могу сказать, — поморщила лоб, строя щенячий взгляд.

Ухмыльнулся, сдался наконец-то:

— Но если будут проблемы, позовешь?

Радостно рассмеялась я, упиваясь облегчением. Чую, как жаром обдало щеки. Пристыжено опустила глаза:

— Ну, конечно. — Взор на Федьку: — А как иначе? Куда я без своего Рожи?

* * *

— На, — швырнула пьяному Вадику деньги на стол, едва ли не под нос. — Держи. Завтра чтоб выкупил всё.

— А… ну… — заикаясь, промямлил. — С-спасибо! Я верну!

«Да подавись ты», — шепнула себе под нос, отвернувшись уже и пошагав в коридор.

— А ты куда?

— Домой!

— В смысле?! — попытка кинуться за мной следом, но тотчас запутался в своих ногах — и едва не упал — благо, успел вовремя ухватиться за наличник. Обиженный взгляд на меня, следя за каждым моим движением, пока обувалась. — Может, останешься?

Шумный вздох. И как на духу — всеобщий приговор нещадным судьею:

— Нет, Вадим. — Глаза в глаза со мной… хмурится, не может понять странный, резвый мой тон. Но продолжаю учтиво: — Ни сегодня, ни когда-либо еще. Прощай. Мы слишком разные… И я не смогу быть с таким, как ты.

— А что я не так сделал? — грубое. Напор, попытка идти на меня, но тотчас осекся, едва снова не упав. — Я тебя выкупил! Че еще надо?!

— Чтоб меня и не брали в плен.

— Ты охуела?! Эт че… я виноват?! Или мне ту овцу надо было задавить?! суку ебанную!

— Нет. Надо было не прогибаться. Сам не в состоянии решить — меня нужно было слушать. И вообще, ты должен решать такие дела, а не я — баба.

— Да какая ты баба?! — внезапно, отчего глаза мои тотчас округлились. — Правильно сказали: мужланка с яйцами. И лезешь, куда не надо!

— Ты не охренел, а?! — ревом ошалевшим, хотя все еще держу себя в руках.

— Во-во! Грубая… и неотесанная. Не зря про тебя молва ходила.

— Вадик! Заткнись! Ты пьян — и несешь, сам не знаешь что!

— А что я несу? Правду? Че тебе не нравится? Что я морды не полез им бить, да? Что я не начал вышивать, как твой Рожа, да? Что я не поехал на нары… как он? ИЛИ ЧЕ? Я порешал — спокойно, мирно… разошлись. Че еще надо?

— Ты — идиот. Ума бы лучше себе на эти деньги купил.

— Ах, деньги?! — разворот. Подался к столу. — Да забери ты их!

— Спасибо! Обойдусь! Как и от твоего выкупа! Прощай!

— Лябуха! — бешеным криком, диким ревом уязвленного зверя.

— Да, лябуха! — передергиваю его слова не меньшим ором: похуй уже на соседей. Пусть все слышат… кому не лень. — Да, ОНА! С такими гнилыми… неженками, а не мужиками… грех не быть!

— Да иди ты нахуй!

— И пойду! — рванула силой на себя дверь. Выскочила за порог, нарочно лязгнула стальным полотном.

Ублюдка кусок…

А я еще чуть с ним не переспала. Замуж не пошла!

Да ней дай бог!

Спасибо еще этим ушлепкам… что жизнь мне спасли! В такое дер*мо не дали вляпаться!

Глава 18. Семья

Извинялся. Бегал, проходу не давал… Каялся, что пить ему нельзя… что почти и не помнит, что там наговорил. Просил деньги забрать, хотя бы те, что за аренду должен был отдать в этом месяце — отказалась. Хотела и с практики уйти — но убедил. Причем через своего даже дядьку… раз его непосредственно не слушала и ни во что больше не ставила.

Даже ходить не пришлось, маячить, как прежде. Пришла только по финалу… за справкой и дневником.

Пару коробок конфет, дорогой кофе, дядьке Буйтова — коньяк — и практика моя была закрыта.

Диплом. Теперь все силы стоило бросить на диплом, однако… не будь я собой, если бы не придумала себе приключений.

Стыдно было мне перед Рожей… что его так на деньги подрезала… не за какой фиг. А потому — что подзаработала вечерами разносчиком рекламных бумажек, а что так — в ломбард заложила сережки и цепочку, которые мне мама на совершеннолетие подарила. В общем, десятку наскребла — и подалась к Федьке: хоть по частям верну, а уже — и мне спокойней, и ему проще — мало ли… откуда он выдернул такую немалую сумму.

* * *

Прыгнула на пассажирское кресло в машину к Роже и уставилась на него.

Счастливо улыбаюсь:

— Привет, — поцеловала в щеку. — Хорошая тачка. Кредит?

— Привет. Ну так, — улыбнулся. — А то по делам мотаться — заманался на рабочем «пыжике». А у Мазура клянчить — и того себе дороже. Над девками так не убивается, как над этой своей «малышкой».

Ухмыльнулась:

— Да уж… мальчики уже выросли, а за игрушки свои всё равно крепко держаться.

Рассмеялся, пристыжено на мгновение спрятав взгляд.

— А ты че, права есть? — улыбнулся.

— Да нет, — поморщилась. — Как-то не тянет… во всю это нервотрепку… и чтоб каждый пятый тыкал в ужасе пальцем и орал в панике, что «баба за рулем».

Загоготал:

— Ну, ты им быстро… мозг на место вставишь. Одним правым.

Ухмыляюсь:

— Я уже потеряла сноровку. Так только — словами кусать и могу.

— Да ладно, не верю, — стукнул легонько кулаком мне в плечо — пошатнулась. Но не отвечаю. Закусила губу.

Черт, надо к делу… а то только паника растет.

— Слушай, — отваживаюсь. Сквозь нервическую улыбку рублю резво: — Я ж не просто так к тебе.

— Ну, я уже привык, — гогочет.

Вмиг стала серьезной, состроила обиженный вид:

— Не поняла. Это упрек?

Ржет:

— Ага. Он самый, — улыбается еще шире. — Когда бухать вместе будем?

Поддаюсь на веселье. Усмехаюсь в ответ:

— Как диплом защищу. А пока ни-ни: мне мои мозги трезвыми и целыми нужны, а то и так — готова уже застрелиться.